Михаил Овсеенко - Записки военного контрразведчика
Зачастую предоставляемые афганскими источниками сведения были устаревшими, а выдавались как свежие. Некоторые из них, двурушники, выдавали дезинформацию, чтобы руками советских воинов разбомбить школу, мечеть, кишлак с мирными жителями и тем самым возбудить у населения ненависть к неверным.
По материалам контрразведки дезинформаторы и двурушники были установлены среди афганских источников периферийных подразделений разведцентра. Порой непроверенная информация поступала и из групп КГБ «Каскад» и других подобных им подразделений.
Имел место в связи с этим и трагический случай. Все это дало повод командованию отменить проведение подобных совещаний и прекратить подобное использование авиации, которое к тому же не являлось основным звеном боевой деятельности наших летчиков. Однажды, находясь в штабе армии, один из высших руководителей ДРА рассказал командующему о скоплении бандитов в кишлаке на контролируемой мятежниками территории и предложил нанести по нему удар авиацией. Командующий посчитал эти данные сомнительными и попросил их проверить. Оказалось, что этот руководитель хотел таким образом наказать крестьян этого кишлака, не заплативших ему ренту за арендованный участок его земли.
НАШЕ ВОЕННОЕ ПРИСУТСТВИЕ В АФГАНИСТАНЕ ОБОШЛОСЬ БЕЗ СООТВЕТСТВУЮЩИХ ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫХ ДОКУМЕНТОВ
Одной из особенностей нашего нахождения в Афганистане являлось отсутствие государственно-правовых документов, регламентирующих наше военное пребывание в этой стране. Да и в последующем все вопросы по ДРА доводились до министра обороны СССР в устной форме. Последний в таком же порядке передавал их командующему 40-й Армией или аппарату Главного военного советника, невзирая на политическую и военную остроту отдельных из них.
Так, министр обороны СССР Д.Ф. Устинов в беседе с советником начальника Генерального штаба Вооруженных сил ДРА настаивал, чтобы с весны 1982 г. афганские войска перешли к самостоятельным боевым действиям. Однако письменного подтверждения по этому поводу не поступало, и указания нашего министра повисли в воздухе.
Полагаю, что не составляют секрета факты эпизодических бомбардировок советскими летчиками выявленных лагерей подготовки боевиков, складов с оружием и боеприпасами, расположенных в приграничных районах Пакистана. Как-то в 6 часов 40 минут, перед завтраком (наша столовая находилась непосредственно в штабе армии), я, как поступал довольно часто, зашел в кабинет командующего генерал-майора В.П. Дубынина. Тот был явно чем-то озабочен. На мой вопрос Дубынин ответил, что снова поступило устное распоряжение лететь в Пакистан. На его просьбу подтвердить эту команду письменно Москва ответила отказом. На карте, хранившейся в его сейфе в кабинете, была соответствующая информация за подписями командующих армией и ВВС. Я его успокоил и посоветовал:
– Приказы надо выполнять, а карту эту лучше всего сжечь… Она является единственным официальным документом о нарушениях воздушных границ Пакистана. Вышестоящее руководство в силу отсутствия каких-либо бумаг по этому поводу останется в стороне.
На этом разговор закончился, и мы пошли завтракать.
Поскольку автор не придавал этим полетам большого значения, ему неизвестно, были ли дипломатические ноты со стороны Пакистана или нет, но однажды пакистанцы решили по-своему наказать нарушителей. Во время очередной такой акции наших ВВС они подняли пару своих самолетов. Наш ведущий, отбомбившись, выполнил соответствующий маневр, чтобы лететь домой, как вдруг его прибор показал, что он засечен «Фантомом». Через пару секунд он увидел падающую «огненную свечу». Забеспокоившись, летчик тут же убедился, что его ведомый идет за ним. Оказалось, что не намеренно, но своевременно он сделал противоракетный маневр, в связи с чем ракета «воздух-воздух» пакистанского летчика поразила свой самолет. После этого случая пакистанцы перестали поднимать по тревоге свою авиацию, а наши, на всякий случай, стали брать по две ракеты «воздух-воздух».
Подобное задание получил однажды всем известный, в то время еще подполковник, Р. Данный ему инструктаж предусматривал немедленное возвращение после пуска ракеты «воздух-земля» по выявленной цели. Однако Р., проигнорировав данное ему распоряжение, вернулся, чтобы сфотографировать результаты своей работы, и тут же был сбит пакистанской ракетой «земля-воздух». Вскоре армейские специалисты перехватили радиограмму, исходящую из управления погранохраны Пакистана. В переводе она выглядела так: «Шурави пилот у нас. Что делать?» Надо сказать, что летчику повезло – он попал в руки не афганских боевиков, а пакистанских пограничников. В плену пробыл около десяти дней. Допрашивали его пакистанцы и американцы, после чего выдали нашей стране. Москва сама разбиралась с этим репатриантом.
Из-за пустынного и однообразного ландшафта западной части Афганистана пилоты вертолетов иногда теряли ориентировку и неумышленно нарушали границы Ирана, а один раз даже с посадкой боевых машин непосредственно на иранский аэродром. Какой-либо реакции со стороны Ирана не последовало.
Часто приходится слышать, порой читать в воспоминаниях некоторых участников боевых действий о систематическом применении мятежниками ПЗРК «Стингер». При этом косвенно подчеркивается их эффективность, не имеющая аналогов в мире, и то, что мы якобы ничего не могли им противопоставить. Позволю себе заметить, что это не совсем так. Например, наша зенитная ракета «Игла» нисколько не уступала хваленым «Стингерам». Безусловно, отрицать серьезность этого оружия нельзя, но и идеализировать тоже.
Первые поставки бандформированиям зенитных ракет «Эрликон» швейцарского производства начались в январе 1985 г. В том же году США поставили мятежникам зенитные ракеты «Блоупайп», а в 1986 г. было решено направить им ПЗРК «Стингер». Кстати, эти ракеты поставлялись душманам не в массовом порядке.
Начало применения противником ПЗРК было зафиксировано в ноябре 1985 г., когда ракетой был сбит транспортный самолет АН-12 с двадцатью восемью пассажирами на борту, в основном работниками Военторга.
В это же время нашими военнослужащими было захвачено шесть зенитных ракет иностранного производства. Обстановка требовала форсированного определения слабых мест данных ракет и выработки эффективных мер противодействия. В результате в довольно короткий срок армейскими специалистами был разработан генератор помех, который получил широкое применение в авиации и хорошо себя зарекомендовал.
Доставка «Стингеров» из Пакистана была окутана завесой секретности и сопровождалась повышенными мерами их охраны. В конце 1986 г. нашими военными в районе Кандагара было захвачено три ПЗРК «Стингер». В ходе разбирательства было установлено, что эти ракеты были доставлены из Пакистана на пяти мотоциклах в сопровождении 13 опытных мятежников. Переправлять их в горные районы было затруднительно, да и практическое применение этих ракет требовало определенной подготовки.
Не могу сказать, что «Стингеры» были для нашей авиации какой-то проблемой. Гораздо большую опасность, особенно для вертолетов, действующих в резко пересеченной местности, представляли пулеметы ДШК (Дегтярева – Шлагина) калибра 12,7.
Тем не менее, несмотря на применявшиеся нашей авиацией защитные меры, все находившиеся на борту самолета в обязательном порядке стали надевать парашюты. Я тоже подчинялся этим правилам, хотя у меня ни разу не было случая использовать это снаряжение, хотя летать приходилось часто и днем, и ночью. Ночные полеты не менее безопасны, чем дневные, особенно при наборе высоты и снижении перед посадкой. В качестве примера отмечу один из ночных перелетов из Шинданда.
На аэродром мы приехали около 23 часов. Была кромешная тьма, и командующий авиацией Виктор Севастьянович Кот, с которым я должен был лететь, предложил отложить полет до утра. Я не соглашался, мотивируя тем, что с утра в Кабуле будут другие проблемы, поэтому лучше не терять времени и лететь. В.С. Кот, как деликатный человек, не стал настаивать. Заняв места, мы взлетели с погашенными огнями. Через несколько минут раздалась беспорядочная стрельба мятежников, все вокруг было расцвечено трассерами от стрелкового оружия и пулеметов ДШК. Я приготовился дремать, но Виктор Севастьянович растолкал меня, чтобы я обратил внимание на то, что творится за бортом самолета. Я пояснил, что если снаряд попадет в самолет, я, конечно, проснусь, но если еще придется и прыгать, то у меня нет уверенности в правильном приземлении. К тому же нет гарантии, что мы не попадем к бандитам, поэтому не будем расстраиваться заранее и полетим спокойно.
Действительно, после набора высоты и удаления от горячего места стрельба прекратилась, и мы благополучно приземлились в Кабуле, где нас уже ждали наши машины и БТР с охраной. Этот факт в какой-то степени свидетельствует о том, что в этом оживленном бандитском районе у мятежников не было зенитных ракет с тепловой головкой самонаведения.
