Николаус Вахсман - История нацистских концлагерей
Разумеется, запугивание было лишь одной из многих функций первых лагерей. С самого начала нацистские лагеря являлись многоцелевым оружием. Что заложило прочную основу будущего – в частности, все вводимые в Дахау «новшества», его структура, система административного управления, распорядок дня с ежедневными ритуалами. Вне всякого сомнения, отдельные основополагающие элементы концентрационных лагерей СС зародились именно в первых лагерях начального этапа диктатуры. Но до отлаженной лагерной системы СС было еще далеко. После всего лишь года нацистского правления области Германии продолжали отличаться и соперничать, так что ни о какой скоординированной в общенациональном масштабе сети лагерей речи не шло. Первые лагеря представляли собой достаточно пеструю картину, отличаясь друг от друга в зависимости от того, кто ими управлял и в каких условиях находились заключенные. И в начале 1934 года их будущее так и оставалось неопределенным. Более того, не было ясности даже в том, есть ли вообще будущее у лагерей в Третьем рейхе[425].
Глава 2. Лагерная система СС
Убийство было ремеслом Теодора Эйке. Если уж быть совсем точным, один-единственный выстрел, сделанный им около 18 часов 1 июля 1934 года, и определил его дальнейшую карьеру. Когда Эйке в тот воскресный вечер вышагивал по новому корпусу тюрьмы Штадельхайм в Мюнхене, ему, возможно, уже грезились лавры, которыми его увенчают. Хотя он не был убийцей с опытом, как, к примеру, его предшественник на посту коменданта Дахау Векерле – правда, тот большую часть грязной работы все же перепоручал подчиненным, – тем не менее, поднимаясь на второй этаж, новичок волнения своего ничем не выдал. Миновав два коридора, вдоль стен которого выстроились вооруженные полицейские, он наконец остановился у дверей камеры номер 474 и приказал отпереть их. Эйке вошел в камеру в сопровождении своего ближайшего подручного Михаэля Липперта и оказался лицом к лицу со своим бывшим благодетелем, а ныне – самым ценным из политических заключенных, предводителем штурмовых отрядов Эрнстом Рёмом.
Эйке с Липпертом прибыли из Дахау в Штадельхайм приблизительно часом ранее и прямиком направились к начальнику тюрьмы. Они потребовали от него обеспечить доступ к Рёму, утром арестованному за государственную измену вместе с остальными главарями СА. Когда начальник тюрьмы заупрямился, Эйке раздраженно пояснил, что действует от имени и по приказу Гитлера. Фюрер, рявк нул Эйке, лично поручил ему предъявить главе СА ультиматум: либо он пускает себе пулю в лоб, либо Эйке его расстреляет. Начальник тюрьмы в панике стал обзванивать все инстанции, желая удостовериться, что Эйке не сочиняет. Удостоверившись, что все в порядке, двум эсэсовцам позволили проследовать в камеру под номером 474. Там Эйке вручил Рёму экземпляр «Фёлькишер беобахтер», с описанием казни шести чинов штурмовых отрядов в Штадельхайме, состоявшейся за день до этого, и в двух словах изложил ультиматум Гитлера.
Рём, видимо, попытался протестовать, но визитеры разговаривать с ним не стали, вышли в коридор, а камеру его быстро заперли тюремщики. На столе был оставлен пистолет с одним патроном. Стоя за дверями камеры Рёма, Эйке выждал отведенные Рёму Гитлером 10 минут, после чего приказал тюремщику забрать пистолет, из которого так и не был сделан выстрел. Эйке и Липперт через распахнутую дверь навели пистолеты на стащившего с себя коричневую форменную блузу Рёма. Прицелившись, оба почти одновременно нажали на спуск. Рёма отбросило назад. Обливаясь кровью, он стонал – первые выстрелы только ранили его. Эйке был явно смущен стонами Рёма, возможно, поэтому и велел Липперту добить его. Тот, повинуясь приказу, подошел к Рёму и выпустил третью пулю в упор прямо Рёму в сердце. Если верить одному из свидетелей, последними словами предводителя СА были: «Фюрер, мой фюрер»[426].
Гитлер уже давно задумал рассчитаться с Рёмом, хотя лишь немногие могли предугадать столь бескомпромиссный финал. Не один месяц штурмовики игнорировали призывавшего их утихомириться Гитлера. Вдохновляемые своим харизматичным лидером Эрнстом Рёмом, они рвались начать «вторую революцию» и создать «государство СА». Их политика с позиции силы вкупе с жестокими выходками стали головной болью Гитлера. Неугомонные штурмовые отряды не только открыто выражали недовольство режимом во второй год правления Гитлера, но и отталкивали от него германскую армию. Генералы видели в Рёме и его штурмовиках прямую угрозу – как-никак, к середине 1934 года Рём имел под своими знаменами свыше 4 миллионов человек. Более того, Рём нажил врагов и среди нацистских лидеров, которые теперь тайно замыслили устранить своего серьезного конкурента. Гиммлер и Гейдрих, в частности, вполне удачно скормили Гитлеру ложь о якобы готовившемся заговоре штурмовиков.
В июне 1934 года после нескольких месяцев колебаний Гитлер наконец предпринял решительный шаг. Узнав о «предательстве» Рёма, он впал в бешенство и при осуществлении тайного плана расправы с ним решил даже забежать вперед. На рассвете 30 июня 1934 года он небольшой группой ближайших сторонников лично прибыл на сборище штурмовиков в Бад-Висзе, где арестовал Рёма и его приспешников. Уже несколько часов спустя Гитлер распорядился о первых казнях, но расправу с Рёмом решил перенести на следующий день. Тем временем полиция и силы СС обшаривали Германию в поисках подозреваемых, список которых был составлен заранее. В числе жертв значились не только штурмовики. Чистка послужила прикрытием для подавления критиков режима из числа национал-консерваторов и других предполагаемых врагов или отступников от идей нацизма. Так осуществилась так называемая «ночь длинных ножей» – которая фактически затянулась на трое суток и стоила жизни 150–200 бывшим союзникам Гитлера[427].
В ходе этой кровавой чистки самый деятельный из эсэсовских палачей Дахау проявил себя самым деятельным личным палачом Гитлера. За несколько дней до описываемых событий Эйке провел совещания со своими лагерными подчиненными, планируя аресты на территории Баварии. Затем 29 июня весь личный состав лагеря был приведен в боевую готовность. Позже той же ночью Эйке проинформировал своих людей о заговоре СА против Гитлера, который необходимо было подавить безо всякой пощады. Эйке не скрывал бешенства и, по словам очевидцев, разбил фотографию Рёма. Еще затемно несколько сотен охранников во главе с Эйке, часть из которых были вооружены пулеметами, снятыми на время с вышек, выехали из лагеря на грузовиках и автобусах. Спешились они в нескольких километрах, не доезжая Бад-Висзе, для соединения с еще одной группой СС, лейбштандартом «Адольф Гитлер». Но поскольку Гитлер запустил план операции раньше намеченного срока, группа из Дахау запоздала, и в конечном счете ей пришлось вместе с лейбштандартом «Адольф Гитлер» возвратиться в Мюнхен. Там Эйке встретился с другими нацистскими фюрерами в штаб-квартире НСДАП, так называемом Коричневом доме, где впавший в истерику Гитлер разглагольствовал о «подлейшем предательстве во всемирной истории», пообещав перестрелять всех мятежников из штурмовых отрядов. Вероятно, именно тогда Эйке и получил последние наставления касательно санкционированной государством резни в Дахау, и вскоре после возвращения в лагерь (это было уже 30 июня) расправе был дан ход[428].
Одной из первых жертв, и, безусловно, самой заметной, стал 71-летний Густав фон Кар, которого эсэсовцы притащили в Дахау после ареста в Мюнхене вечером 30 июня. Бывший премьер-министр монархистской Баварии был и оставался объектом ненависти нацистов еще с 1923 года, когда фон Кар помог подавить неудач ный ноябрьский путч Гитлера[429]. Эсэсовцы Дахау, узнав фон Кара, когда тот выбирался из черного полицейского кабриолета, едва не линчевали его. Толпа охранников притащила старика к Теодору Эйке, который сидел на стуле перед зданием лагерной комендатуры, с неизменной сигарой во рту. Жестом, достойным римского императора, Эйке поднял большой палец правой руки вверх, а потом вниз. Толпа эсэсовцев протащила фон Кара через соседние железные ворота в новый бункер Дахау. Вскоре прогремел выстрел[430].
Убийства продолжались до глубокой ночи, на грузовиках и на легковых автомобилях в лагерь подвозили из Мюнхена все новых и новых «изменников». Большинство из них нашли смерть, как и фон Кар, в нескольких шагах от эсэсовского бункера или же в самом бункере, но как минимум двух штурмовиков расстреляли при ярком свете прожекторов на стрельбище. Заключенные Дахау, запертые в бараках, слышали выстрелы, сопровождаемые ревом эсэсовцев, одуревших от крови, шнапса и пива – по распоряжению весьма торжественно настроенного Эйке дармовое пиво текло рекой, из громкоговорителя гремели бравурные марши[431]. Вакханалия СС периодически прерывалась выстрелами, часть арестованных забивали и затаптывали ногами насмерть[432].
