Джон Армстронг - Украинский национализм. Факты и исследования
Страдания, вызванные описанными выше действиями немцев, не повлияли напрямую на деятельность националистических элементов, как повлияли немецкие притеснения в области образования, религии, культуры и притеснения местной администрации. Косвенно, однако, это сыграло огромную роль в развитии националистических движений на востоке Украины в период немецкой оккупации. С одной стороны, все мысли и действия людей были подчинены вопросам самосохранения. Постоянная борьба за выживание привела к тому, что энергии и внимания для решения политических вопросов, включая национализм, просто не оставалось. С другой стороны, явная невозможность ни на каких условиях прийти к соглашению с германскими властями привела многих к поиску политического движения, которое обещало избавление. Многие, конечно, вернулись к идее коммунизма, надеясь, что опыт «почти поражения» приведет к модификации политики Москвы. Другие единственное рациональное решение видели в опоре на националистические партии.
Ослабевшие после шести месяцев репрессий, с сентября 1941 по февраль 1942 года, обе группировки ОУН пытались не упустить свой шанс. Из двух этих фракций бандеровская приняла, похоже, самое легкое, но далеко не простое для осуществления решение, поверхностность которого характерна для этой группировки и объясняется несколькими факторами. Члены ОУН-Б были почти все молоды, и их движение делало слабый акцент на систематической идеологической работе. Когда они переместились в Восточную Украину, то уже имели в багаже массу лозунгов и романтических клятв[330], которые либо привлекали к себе, либо отталкивали местное население. Во втором случае бандеровцы часто обращались к резким осуждениям или даже к силе. Благодаря этой тактике они стали чуждыми большей части интеллигенции. Последняя, в свою очередь, имела тенденцию либо формировать собственные группировки, либо примыкать к мельниковцам. Поэтому сторонники Бандеры если и находили какую-то поддержку, то только в менее образованных слоях населения – среди рабочих и крестьян[331]. Таким образом они получили возможность узнать запросы масс. Так как их северные силы были разогнаны, бандеровцам пришлось сосредоточить свои усилия на юге Украины, где интеллигенция, имеющая националистический потенциал, была слаба.
На протяжении периода, с конца 1941 года и до отступления немцев с Восточной Украины осенью 1943 года, руководство ОУН-Б продолжало подчеркивать «волюнтаристские» элементы программы (подпольные публикации того периода полны дискуссий о роли подпольных движений, природе терроризма как политической тактики и роли будущей украинской армии). В то же время уже в апреле 1942 года лозунг «Слава Украине, слава героям» был дополнен лозунгом, предложенным левым крылом бандеровского второго съезда, – «Свобода народам и личности»[332]. Кроме того, совещание лидеров в том же месяце решило выступить против объявленной немцами «земельной реформы».[333]
Соответственно, подпольная печать отмечала, что роспуск колхозов, отвечавший интересам украинских националистов, пока что имеет место только на бумаге. Одна газета утверждала не без проницательности, что программа – лишь средство заставить крестьянина работать на пределе своих сил. В той же статье националистам был дан совет расширить работу, охватывая все сферы жизни, и не совершать ошибки УВО, признававшей только военные средства борьбы. Примечательно, что был дан пример из истории коммунистической партии: «правильная» линия подобна линии большевиков, которые выбрали универсальный подход к вопросам революции, в то время как «Народная воля» (в России конца XIX века) потерпела неудачу, потому что полагалась лишь на терроризм.[334]
В конечном счете, однако, главное направление идеологии не могло быть изменено в то время. Лидеры (те, что были на воле) находились в Галиции и на Волыни, в среде сравнительно свободной от советского подобия внимания к социальным и экономическим вопросам. Те члены организации, которые принадлежали к подполью на востоке, и завербованные ими новички были другими, но имели слишком мало влияния, находились в изоляции и не могли изменить характер организации. Такая перемена могла произойти при условии, что западные украинцы установили бы тесный контакт с новыми силами советского мира.
Для активистов ОУН-М на востоке Украины начальный процесс приспособления к новой обстановке был намного труднее, что обуславливалось возрастом и укоренившейся в них идеалогией. Кроме того, большинство новичков на востоке Украины пришли в организацию из среды интеллигенции. Хотя на них и повлияли советские условия, они никоим образом не представляли собой срез советского общества, а являлись специфической группой, которая ставила национальное сознание выше социального и в конечном счете вызвала определенные изменения в идеологии ОУН-М. Некоторые члены организации, как было отмечено в случае с Любченко, стали более неистовыми националистами, чем их наставники. Некоторые из них сохранили свою «чистоту» до конца рассматриваемого периода и далее. Так, одна из брошюр, автор которой восточноукраинский профессор, принадлежавший к подполью ОУН-М, была выпущена к концу германской оккупации Восточной Украины и указывала на расистский характер «единства крови» в доктрине Сциборского. Но даже эта брошюра противопоставляла доктрину фашизму на том основании, что теория Сциборского демократична и дает максимум возможностей каждому, требуя при этом от каждого максимальной отдачи. В социальных вопросах поддерживалась идея смешанной экономики государственного капитализма, кооперативы и частный капитал, но отвергалась концепция классовой борьбы и выдвигалось требование отмены колхозов.[335]
Некоторые из членов ОУН-М, которым довелось увидеть Украину в 1941 году, намеревались не останавливаться на соединении своей концепции национализма с социалистической системой, к которой массы на востоке Украины привыкли. 24—25 мая 1942 года на конференции лидеров ОУН-М, проводившейся под городом Кременцом, имели место выступления, содержащие резкую критику германской политики колониализма. Организация провела 14—15 августа 1942 года в Киеве Всеукраинский конгресс украинских незалежников. Он свел вместе не только членов ОУН из многих частей Восточной Украины, но и членов других националистических организаций, вне зависимости от того, находились ли они в согласии со старой идеологией ОУН или нет. Таким образом, опыт постоянно увеличивался[336]. Лидеры наподобие Кандыбы сочли, что новообращенные националисты, которые присоединились к движению на волне энтузиазма, были по сути своей реалистами, которые хотели дел, а не слов[337]. После того как группа Мельника больше не могла представлять себя делегатом немецких властей, ее авторитет предполагалось восстановить с помощью программы, которая осуждала бы германские репрессии. Кандыба убедился в необходимости защищать идею государственного контроля над промышленностью и торговлей. Кроме того, сторонники Мельника решили, вопреки собственной предвзятости, что единственный способ предотвратить отчуждение восточноукраинской молодежи состоял в том, чтобы отказаться от осуждения колхозов в пользу программы, которая оставляла бы крестьянам выбор – сохранить или отменить коллективное хозяйство.[338]
Необходимость для фракций ОУН серьезного пересмотра идеологии ради того, чтобы привлечь людей из Восточной Украины, указывает на серьезные различия в психологии между жителями этого региона и жителями Западной Украины, сформировавшиеся в течение предшествующих двадцати лет. Тот факт, что столь существенная часть организаторов партии, включая старшее поколение ОУН-М, смогла перестроиться, позволяет сделать вывод: идеология интегрального национализма не так уж глубоко укоренилась в сознании западноукраинцев и эмигрантов, но как только они столкнулись с восточноукраинскими условиями, а также невозможностью действовать в этих условиях – концепция расширила собственные рамки. Это не означает, конечно, что националистическая цель была отброшена теми, кто изменил тезисы пропаганды; достижение украинской независимости осталось для них главной ценностью. Они поняли, что для основной массы населения Восточной Украины независимость может быть представлена как средство достижения других целей, но не как конечная цель. Обретение независимости как части национальной жизни, а не сути ее, было само по себе отрицанием основ интегрального национализма. Имманентную гибкость украинских националистических воззрений подтверждает тот факт, что они подверглись подобным изменениям в несколько более позднее время под воздействием изменившихся обстоятельств на западе Украины. Чтобы понимать эти обстоятельства, необходимо исследовать один из наиболее интересных аспектов украинского национализма во Второй мировой войне – националистическое партизанское движение.
