Барбара Мертц - Красная земля, Черная земля. Древний Египет: легенды и факты
Одно из удивительных явлений того времени – обилие почты. Такой поток требовал какой-то «службы доставки». Мы привели только письма Хеканахте к Мерсу, но из написанного в них ясно, что Хеканахте получал письма не только от Мерсу, но и от других родственников. Родственники жаловались друг на друга, сообщали за спиной Мерсу о его действиях и о плохих отзывах об отсутствующем отце со стороны других членов семьи. Хеканахте читал эти письма с большим интересом. Бедную родственницу Хетепет, судя по всему, в семье не любили – в одном из писем Хеканахте раздраженно пишет: «Я уже говорил, не запрещай подруге Хетепет к ней приходить. Обращайся с ней хорошо, даже если ты ее и не выносишь». Еще одной заботой Мерсу были младшие братья – инстинное наказание. Анубис жаловался старику отцу, что Мерсу взял у него какие-то его вещи, а Хеканахте немедленно написал последнему: «Верни Анубису все вещи, какие ты у него взял, а если пропало, заплати за это. И не заставляй меня писать об этом еще раз! Я уже писал тебе дважды!» Младший из сыновей, Снефру, был отцовским баловнем, и Хеканахте постоянно просит Мерсу, чтобы тот ни в чем ребенку не отказывал. «Мне сообщили, что (Снефру) несчастен. Заботься о нем как можно лучше, передавай ему от (меня) приветы – тысячу раз, миллионы раз! Приглядывай за ним и, как только кончится сев, отправь его ко мне». Однако Снефру отказался от отцовского приглашения, и на следующий год Хеканахте пишет мягче: «И если Снефру хочет присматривать за быками, дай ему эту возможность. Он не желает работать в поле, не желает и приехать ко мне. Ну что ж, пусть занимается чем хочет, доставь ему такую радость».
Читатель может подумать, что Хеканахте чересчур заботится о своей недружной семье, но так подумает только тот, кто не страдал от одиночества. А Хеканахте, судя по тому, что он ни разу не упоминает о жене, был вдовцом. Поддавшись увлечению, он завел было наложницу, и эта молодка окончательно разрушила и без того шаткое семейное равновесие. Прошло совсем немного времени, и Хеканахте пришлось написать: «Разве не я содержу вас, пятеро моих сыновей, и чем вам насолила моя наложница? Если вы причините ей вред, берегитесь! Я с вами расстанусь! Заткнитесь, это для вас самое лучшее», – грубо заканчивает он свое письмо.
Наложница, Иутенхеб, ухитрилась восстановить против себя всех. Хеканахте приказывает своему сыну уволить служанку, которая плохо относилась к этой девушке или оскорбила ее; он предостерегает Мерсу насчет третьего сына, Сихатхора. Были у Мерсу хлопоты с обитателем дома по имени Ип. В конце концов старик в отчаянии просит прислать это яблоко раздора к нему; его письмо полно горестных жалоб: «Как я могу жить с вами под одной крышей, если вы не выполнили просьбу отнестись с уважением к моей наложнице?»
Нет ничего удивительного в том, что Агата Кристи, признанный эксперт по части убийств, увидела в доме Хеканахте все предпосылки для будущей кровавой драмы. Хотя, впрочем, трудности, с которыми столкнулся Хеканахте, можно встретить в огромном числе семей, особенно в тех, где есть бедные родственники, бабушки, мачехи при взрослых сыновьях (любопытно, что же сделал Сихатхор наложнице?). Письма дают весьма редкую возможность узнать в подробностях повседневную жизнь семьи «белой юбки» второго тысячелетия до нашей эры, с ее хлопотами, ссорами и обидами. Просто удивительно, как ясно мы можем представить себе каждого из тех, о ком идет речь в письмах. Хеканахте не просто персонаж этой истории – он предстает перед нами личностью в полном смысле слова, с его сопровождающими каждое письмо указующими выражениями типа «теперь учти это» или «обратите внимание на то, что я говорю» и с его постоянными язвительными напоминаниями, что семья зависит именно от него. Когда я пытаюсь представить себе его самого старшего сына, Мерсу, то вижу довольно скромного человека, преждевременно облысевшего, с начинающейся язвой желудка. Я надеюсь, что на смертном одре своенравный отец завещал всю свою собственность сыну, так много потрудившемуся для поддержания отцовских дел, и что Мерсу нашел способ обуздать своих вздорных родственников.
3. ПИСЕЦ И БЮРОКРАТИЯОдной из особенностей египетской жизни, хорошо заметной в письмах Хеканахте, было то, что один человек мог совмещать, казалось бы, несовместимые работы. С одной стороны, Хеканахте выполнял функции жреца «ка» усопшего везира и делал подношения душе усопшего в дни, обусловленные посмертным контрактом. С другой стороны, по письмам Хеканахте мы видим, что он тратит бездну времени, распоряжаясь землями ушедшего в мир иной везира для того, чтобы материально обеспечить эти подношения. Таким образом, его скорее можно назвать управляющим имением, чем жрецом.
Чем выше был пост человека в египетской бюрократии, тем больше обязанностей он вынужден был выполнять. В среде ремесленников существовало четкое разделение труда, и это позволяло любому из них быть великолепным мастером своего дела. Мы знаем о лекарях, плотниках, ловцах птиц, пчеловодах, дворниках, изготовителях сандалий, плетеных ковриков, ладана, изделий из золота и меди, о рыбаках и многих других. Но когда мы переходим к высшему чиновничеству, то обнаруживаем, что здесь один человек мог заниматься практически всем. Убедительный пример тому карьера Сенмута, любимца царицы Хатшепсут. Он был пророком как Монту, так и Амона (то есть жрецом), главным служителем Амона и смотрителем принадлежащих храму складов, фруктовых садов и другой собственности (храмовая служба), главным служителем царя (это уже гражданская должность), надсмотрщиком за работами (архитектура, строительство, инженерное дело), учителем дочери царицы, распорядителем ее имущества и имущества двора, хранителем королевской печати – и в определенное время своей весьма бурной жизни мог быть и воином. Впрочем, возможно, некоторые из приведенных выше занятий просто свидетельствуют о большом числе подчиненных. Президент современной большой корпорации руководит художниками, техниками, водителями грузовиков, инженерами и так далее; на египетский манер его бы можно назвать надсмотрщиком за водителями грузовиков, главным художником и руководителем инженеров. Скорее всего, титулы египетского вельможи свидетельствуют лишь о том, что он осуществлял общее руководство. Но даже при этом его функции разнообразнее функций президента корпорации, поскольку ни один президент не возносит каждое второе воскресенье молитву с кафедры и не отправляется руководить походом армии, что было совсем не редкостью для высших чиновников Четвертой династии.
Египетским чиновникам наша поговорка «кесарю – кесарево, Богу – Богово» была бы непонятна. Кесарь, то есть фараон, и Бог были для них одним и тем же; четкого разделения между религией и государством не существовало. Один и тот же человек мог одновременно быть и везиром, и верховным жрецом Амона, то есть возглавлять и гражданскую и религиозную иерархии. Концепция нераздельности государства и религии в некоторой степени объясняет совмещение столь разных постов, удивительно часто встречающееся в карьере чиновников Древнего Египта.
Следует также взять в расчет взгляды древних на профессиональную подготовку, умение и таланты. Обычно отцы не готовили своих детей к большой карьере. Конечно, были особенно способные дети, которые поднимались из низов до ранга вельможи или князя, но подавляющее большинство мальчиков проходило обучение в доме отца, перенимая там соответствующие навыки. Даже те высокие посты, на которые теоретически должен был назначать фараон, фактически переходили по наследству в ограниченном числе семейств. Когда у фараона умирал его преданный старый везир, его преемником считался сын везира, получивший от отца его знания и опыт. Пост везира был высшим в чиновничьей иерархии, он мог заменять царя во всех государственных делах. Во времена Древнего царства этот пост обычно занимал царевич – так же, как и другие высшие посты; позднее на этом посту стали появляться выходцы из народа. Мы привыкли думать, что везир был один, тогда как их существовало по меньшей мере два – один в Верхнем Египте, другой – в Нижнем; в наши дни никто не может точно сказать, сколько их было. Не знаем мы и то, не был ли в некоторых случаях титул везира просто почетным. То же можно сказать и о многих других титулах; в четкую иерархическую систему выстроить их невозможно.
Но мы, конечно, знаем, что на вершине иерархической лестницы находился фараон. Вернее, не на вершине, а даже над ней. Представление о божественности фараона со временем стали подвергать сомнениям, но оно не было поколеблено; официально фараон считался богом, и, если его подданные – отдельные люди или весь народ – думали иначе, это никак не отразилось в официальных документах. Земля и сами люди принадлежали фараону; все жалобы разбирал именно он, именно он руководил всеми армиями и был верховным жрецом всех богов. Между официальной догмой и реальностью, разумеется, существовал огромный разрыв – фараон не мог присутствовать одновременно в сотнях мест, и потому он перепоручал свои религиозные обязанности жрецам, а государством управлял при помощи везира и целого «кабинета» чиновников.
