Александр Чернов - Спи спокойно, дорогой товарищ. Записки анестезиолога
— Простите, но прием пищи в палатах запрещен. Об этом вы можете узнать из вывешенных в коридоре правил нахождения в стационаре. — Александр говорил, тщательно подбирая слова, но чувствовал, что раздражение готово прорвать защитный барьер видимой уравновешенности. — Поэтому, будьте добры, идите доедать в столовую. Иначе я буду вынужден пригласить палатную медсестру, ваши продукты поместят в общий холодильник, и вы сможете употреблять их только в пределах пищеблока. Прошу вас! Всего пятнадцать минут.
То ли страх утраты контроля над продуктами, то ли особенно душевный тон Александра — заставили-таки неугодную соседку накинуть халат и просеменить в коридор. Борщ она предусмотрительно накрыла крышкой.
— Я вынужден был прийти по настоянию вашего сына. — Темнов поспешил заговорить первым. — Я понимаю, в каком тяжелом положении вы сейчас находитесь, и искренне сочувствую…
— Он сочувствует! Нет, вы видели, теперь он сочувствует. — Дочь Драгунковой перевела гневный взгляд с врача на сына, призывая того в свидетели. — Что-то я за две недели твоего сочувствия не ощутила. Сплошное хамство и жлобство. Бумажками с твоими назначениями можно весь туалет обклеить. А толку вот… — Она махнула рукой в сторону кровати: — Ни жива. Ни мертва.
Александр с досадой отметил, что по количеству «тыканий» в его адрес сегодняшний день имел все шансы стать рекордсменом. Заученная система отношений «врач — пациент» в данной ситуации не работала. Но альтернативы он не видел.
— Я уже объяснял и вам, и вашему сыну, что на данном этапе результаты лечения весьма обнадеживают. Нужно время…
— Сколько?! Месяц, год? У меня каждый день на счету. Мужа схоронила, сама еле ноги волочу, младший сын подрастает… А где Ромка? — обернулась она к отпрыску.
— С племяшом в коридоре ждут. Нечего им тут… А ты кончай душу бередить. А то вишь, пургу развел. Я тебя для чего привел?! Обещай, что велено, и прощения проси, — повелительным тоном напомнил внучок Темнову.
— Да не нужны мне его извинения! Сейчас с усерачки наобещает, а завтра не дозовешься. Не верю я им! Ох и довелось мне в жизни горя хлебнуть, но уж не думала никогда, что в больнице с такой черствостью и злобой столкнусь.
После этого короткого диалога матери и сына Александру стал ясен ответ на главный для него вопрос — «почему он?». Да просто так сложилось. Забитая обстоятельствами женщина. Болезнь матери. Затраты, нервотрепка, отсутствие результатов лечения. И вот на фоне всех бед возникает он — «самодур, хам и зазнайка, мерзкий докторишка, только и умеющий, что катать гигантские списки медикаментов и с важным видом сообщать родне пациентки: «состояние без изменений». В общем, чем не кандидат на вакансию козла отпущения.
— Ну ты что, язык проглотил? — снова пошел в атаку внучок.
Александр секунду отстраненно смотрел на парня, затем перевел взгляд на женщину — потрепанную жизнью мать и дочь в одном лице.
— Да-да, конечно. Я… — Запнувшись, он сделал пару шагов к изголовью больной и, слегка наклонившись, вгляделся в ее лицо. Старческая маска сухой бледной кожи, пустой взгляд замутненных глаз, пока еще ровное, но поверхностное дыхание. «Гарантии… Хм…» — грустно усмехнулся он про себя. — Я, конечно… — Развернувшись к парню, Темнов резко ударил того в солнечное сплетение. Амбал, приоткрыв рот, согнулся пополам, схватившись руками за живот. Врач, шагнув вбок, пару раз приложился немелким кулаком за его правым ухом. Безуспешно пытаясь вдохнуть, большое тело безвольно повалилось на пол.
— Что!.. Ой!.. — Фальцет женского испуга еще не успел нарасти до крика, когда Темнов пригрозил ошеломленной матери:
— Тихо! Или ему хуже будет. — Сверлящий взгляд темных глаз Александра кольнул ее расширенные зрачки, а спокойно-зловещая интонация мгновенно задушила потенциальный вопль. — Нам необходимо объясниться. Будете себя спокойно вести, все для всех закончится благополучно. Понятно?
Она испуганно кивнула, прижав к груди бледные руки. Ее ошеломленный взгляд был устремлен на вяло копошившегося на полу сына.
Александр, присев, рванул полы его куртки. Сначала нож. Поясной чехол легко расстегнулся, и в руке Темнова оказался пятнадцатисантиметровый клинок с грубо выдолбленной бороздой стока и кустарной эмблемой на незатейливой рукоятке. Зэковские поделки.
— Уже за это пару лет впаять могут, — желчно озвучил находку Темнов.
Теперь кобура. Не выпуская из левой руки нож, правой он несколько секунд провозился с застежкой. Так и есть, пневматика. А в кобуре хрен отличишь. Вынув заполненную маленькими шариками обойму, Александр сунул ее в карман, а сам пистолет бросил на тумбочку. Перешагнув лениво потянувшегося к нему парня, он подошел к ближайшей от выхода кровати и двумя энергичными толчками придвинул ее вплотную к двери, заблокировав открывающиеся внутрь створки.
Содержимое висевшего на быльце старушкиной кровати пакета Александр безжалостно вытряхнул на пол, аккуратно вложив на освободившееся место разряженный пистолет. Прихватив сиротливо поблескивающий нож, врач оседлал тумбочку напротив ошарашенной собеседницы. Внучок, наконец, сподобился придать малопослушному телу сидячее положение. Его налившиеся злобной краснотой осовевшие зенки неотрывно следили за доктором.
Итак, вступление удалось, время переходить к основной части бенефиса:
— Говорить буду я. Ваше дело слушать и соглашаться. — Схема «врач — пациент» вновь работала, хотя и с некоторыми вариациями в акцентах. Женщина нервно дернула головой. — Хорошо. Ваша позиция мне теперь окончательно ясна. Я склонен полагать, что никаких далеко идущих криминальных планов ни у ваших сыновей, ни у вас насчет меня не было. Но ребята маленько переиграли. И теперь для них это чревато серьезными последствиями.
— Они здесь ни при чем! Это я рассказала им о вашем свинском… — она запнулась, — поведении. И пожелала, чтобы кто-нибудь обучил вас вежливости. Это все я, — поспешно добавила она, но внезапно, сориентировавшись, наградила Темнова давешним злобным взглядом и четко выдала: — Но и вам отвертеться не удастся. Мы с сыном засвидетельствуем факт… насилия.
— Уважаемая! Я найду десяток свидетелей, которые с удовольствием опишут происшедшую у дверей реанимации ссору, припомнят ругань и угрозы в мой адрес со стороны ваших отпрысков. — В действительности Александр сомневался, что медсестры и кардиологические больные из ближайших к вестибюлю палат станут охотно свидетельствовать в чью-либо пользу. Но блеф сработал. Мамочка вновь переменилась в лице. Но он еще не закончил: — Кроме того, нож вашего сына наверняка вызовет интерес правоохранительных органов. Вы, я думаю, знаете, что ношение подобных предметов без спецразрешения запрещено. Ну-у, — Темнов упивался осознанием контроля над ситуацией, — быть может, он и условным сроком отделается…
— Гад! Ну ты и гад! — Парень стоял на коленях, ухватившись за быльце кровати.
Мать кинулась к сыну, но Александр раздраженно погасил ее несвоевременный альтруизм:
— Сядьте! Сотрясение мозга легкой степени, не более. На пару недель о водке, сигаретах и бабах придется забыть. Утром советую показаться неврологу. Вставай, орел, медленно, ручками обопрись и на кроватку падай. Отдых тебе не повредит.
Амбал, пошатываясь, медленно поднялся и, повернувшись, обессиленно свалился на третью по обходу кровать.
— Ну что сидишь?! Иди стучи, ментов зови. — Темнов удовлетворенно подметил в его рыке интонации обреченности.
— Это я всегда успею. Сейчас важнее поставить точки над «и» в наших с вами нестандартных отношениях. Итак, говорю прямо: дни больной сочтены. От пары недель до нескольких месяцев при соответствующем лечении. Ходить она уже не сможет, в лучшем случае, будет сидеть без поддержки. Речь, быть может, и вернется, но лишь единичные слова и короткие фразы. Конечно, возможны варианты, но скорее в худшую сторону.
Женщина молчала. Неподвижный взгляд был устремлен на стену позади врача. Он лишь озвучил ее худшие опасения. Вынес на свет ума то, с чем в сумерках души она уже смирилась. Парень, часто моргая, созерцал пол между врагом и матерью, неосознанно массируя припухлость за ухом. Это уже не был тот молодчик, что предстал Александру менее часа назад.
— Средств на длительное лечение… — Одна из створок палатной двери с глухим стуком уперлась в спинку подпиравшей ее кровати. — Еще пару минут. Мы уже заканчиваем, — громко осадил посетителя Темнов. — Да, денег у вас нет. Без поддерживающей терапии прогноз и вовсе не ясен. На данном этапе моя работа как реаниматолога окончена. В травматологии больной тоже нечего делать. С таким же успехом она может лежать и дома. Сегодня четверг. В понедельник-вторник вам настоятельно предложат выписку. Советую к этому времени договориться о переводе в терапевтическое отделение по месту жительства. На пару недель оттянете домашнюю мороку.
