Е. Кривушина - Канарец, или Книга о завоевании Канарских островов и обращении их жителей в христианскую веру Жаном де Бетанкуром, дворянином из Ко, составленная монахом Пьером Бонтье и священником Жаном Ле Веррье
Глава восемьдесят вторая
О ТОМ, КАК БЕТАНКУР НАБРАЛ МНОГИХ ЗНАТНЫХ МУЖЕЙ И МАСТЕРОВЫХ, ЧТОБЫ ОТВЕЗТИ ИХ НА КАНАРЫ
Монсеньор де Бетанкур не нашел госпожи де Бетанкур в Гренвиле, так как она находилась в Бетанкуре510. Он послал за ней, и, когда та прибыла, не стоит и говорить, с какой теплотой они встретились; никогда еще монсеньор не был так любезен с госпожой, он привез ей в подарок из заморских земель много диковинных вещей; вместе с его супругой приехал и брат нашего сеньора, мессир Реньо де Бетанкур511. Прошла почти неделя после приезда сеньора в Гренвиль, и, когда гости, в том числе мессир Истас д’Эрневиль, стали собираться домой, он объявил им, что в скором времени возвращается на Канары и хочет взять с собой как можно больше людей из родной Нормандии, поскольку имеет намерение завоевать, если удастся, Гран-Канарию или же, по крайней мере, попытаться закрепиться на ней. Присутствовавший при этом мессир Истас сказал, что если ему угодно, то он поедет с ним. «Племянник мой512, – ответил монсеньор де Бетанкур, – я не хочу вас утруждать, я возьму с собой более легких людей, чем вы513». Многие знатные мужи, находившиеся там, предложили себя, среди них Ришар де Гренвиль514, родственник нашего сеньора, Жан де Буй, Жан дю Плесси, Масио де Бетанкур515 и некоторые из его братьев; поехать на острова вызвалось большое число людей, и не только знатного рода, как сам Жан де Бетанкур, но и из других сословий, ибо таково был желание монсеньора. «Я хочу, – заявил он, – увезти туда мастеров во всех ремеслах, какие только можно назвать и перечислить. И не сомневайтесь, что когда они окажутся в этом благодатном краю, то будут жить в достатке, не прилагая больших трудов. Тем, кто туда поедет, я дам достаточно земли для пахоты, если они пожелают заняться земледелием. В нашем краю есть много бедняков, у которых нет и клочка земли и которым живется очень тяжело, и, если они захотят поехать со мной, я обещаю, что сделаю для них все, что в моих силах, больше, чем для кого-либо другого, кто уже смог туда перебраться, и гораздо больше того, что я сделал для местных жителей, принявших христианство». Каждый из гостей попрощался с хозяином, кроме мессира Реньо де Бетанкура, его брата, и мессира Робера де Бракмона, который проживал в замке Гренвиль в отсутствие монсеньора. И вскоре вся Нормандия знала, что монсеньор де Бетанкур хочет вернуться на Канарские острова и увезти с собой мастеровых людей, и женатых, и неженатых, кого он может найти и у кого есть желание поехать с ним. Так что если бы вы там оказались, то увидели бы, как каждый день к нему приходило все больше и больше людей, сначала по десять, затем по двенадцать, а затем и по тридцать человек, готовых отправиться на острова без всяких условий; находились и такие, кто был согласен ехать со своими собственными запасами продовольствия. Монсеньор де Бетанкур набрал много достойных людей самого разного состояния. С ним отправлялись сто шестьдесят воинов, из них двадцать три с женами. В первую очередь это были люди знатного рода, такие, как Жан де Буй, Жан дю Плесси, Масио де Бетанкур и некоторые из его братьев; остальные – ремесленники и крестьяне, причем из Гренвиля уезжали одиннадцать человек, в том числе Жан Ависс и Пьер Жира, из Буя516 – трое, из Бетанкура – Жан Ле Веррье и Пьер Луазель, четверо или пятеро других из Писи517 и из соседней округи; были люди из Ануара518, Безевиля519 и многих деревень Ко. Словом, <были представлены> все ремесла и в таком количестве, на которое сеньор и рассчитывал. И когда он увидел, что уже набрано необходимое число, то стал готовиться к отъезду на Канары. Он купил корабль, принадлежавший мессиру Роберу де Бракмону, и у него самого было два корабля; <наш сеньор> приложил все усилия, чтобы как можно скорее пуститься в путь. Когда все приготовления были закончены, он предупредил тех, кто собирался уезжать с ним, чтобы они были готовы к отплытию шестого дня мая и чтобы к этому времени уже находились в Эрфле, где стояли две барки. Своим друзьям и соседям он объявил, что сам будет там в шестой день мая, а в первый день мая приглашает их на прощальный обед, чтобы отметить благополучное отплытие. Сеньоры рыцари и знатные мужи прибыли в этот день в его замок в Гренвиле, где для них был устроен самый пышный прием. Там находилось много дам и барышень, которых я не в силах ни перечислить, ни описать, могу только сказать, что монсеньор встретил их со всем радушием. И праздник, и застолье продолжались три дня. На четвертый день сеньор покинул Гренвиль и отправился в Эрфле встречать отъезжающих. В назначенный срок, в шестой день мая, он и его спутники собрались в Эрфле и девятого числа вышли в море при попутном ветре.
Глава восемьдесят третья
О ТОМ, КАК МОНСЕНЬОР ДЕ БЕТАНКУР, ПОКИНУВ НОРМАНДИЮ, ПРИБЫЛ НА ОСТРОВ ЛАНСЕЛОТ И С КАКОй РАДОСТЬЮ ОН БЫЛ ТАМ ВСТРЕЧЕН
Итак, монсеньор де Бетанкур девятого дня мая 1405 года поднял паруса и спустя некоторое время уже причаливал к островам Ланселот и Фортавантюр под звуки труб, рожков, тамбуринов520, скрипок, арф, ребек521, бюзин522 и многих других <музыкальных> инструментов. Все это сливалось в единую мелодию, и такую громкую, что за ней было бы нелегко услышать даже небесный гром; она ошеломила все <население> Эбрени и Ланселота, особенно канарцев. Надо сказать, что сеньор даже не мог и предположить, что на кораблях имеется такое количество инструментов. Оказалось, что очень многие юноши, умевшие играть, захватили с собой рожки, скрипки и все остальное. Но их набирал не сеньор, а Масио де Бетанкур, который по поручению дяди также проверял, что за народ к ним вербовался, он и посоветовал сеньору взять <этих юношей> с собой, поскольку они показались ему умелыми и ловкими. На кораблях развернули флаги и штандарты, и готовый сойти на берег монсеньор де Бетанкур стоял в окружении своих спутников, одетых в праздничное платье. Монсеньор выдал каждому по окетону523, а шести знатным сеньорам, прибывшим с ним, он подарил окетоны, расшитые серебром; у многих других была такая же расшитая серебром одежда, но за нее ее владельцы заплатили сами. Все выглядели весьма достойно. Никогда еще прибытие монсеньора де Бетанкура не было столь торжественным. Когда корабль был почти в полумиле от острова Ланселот, жители заметили его и поняли, что это возвращается их король и их сеньор. Находившиеся на борту увидели, как канарцы – мужчины, женщины и дети – бегут к берегу навстречу своему господину и кричат на своем языке: «Вот приехал наш король!»; от радости они скакали, плясали и целовались друг с другом. Было ясно, что <канарцы> счастливы видеть своего короля; нет сомнения, что и <французы>, которых монсеньор де Бетанкур оставил на островах Ланселот и Фортавантюр, радовались не меньше. Музыка, доносившаяся с барок и звучавшая, как я сказал выше, очень громко, доставляла канарцам огромное удовольствие, она ошеломляла и приводила их в восхищение. Когда монсеньор сошел на берег, не стоит и говорить, насколько радушно его встретил народ; канарцы ложились на землю, оказывая ему тем самым высшую почесть: это означало, что их жизнь и их имущество принадлежат ему. Сеньор приветствовал их со всей сердечностью, особенно короля, принявшего христианство. <Жители> острова Фортавантюр быстро узнали, что их король и сеньор вернулся и высадился на острове Ланселот. Жан Ле Куртуа, его заместитель, вместе с шестью спутниками, среди которых были Ганнибал и некто по имени де Ла Буассьер, прибыл на лодке на Ланселот к своему сеньору, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение, как это и было положено. Монсеньор де Бетанкур спросил у Жана Ле Куртуа, как обстоят дела. Тот ответил: «Монсеньор, дела обстоят хорошо и идут все лучше и лучше, и я думаю и верю, что все ваши подданные станут добрыми христианами, ибо у них было прекрасное начало, и они, как никто другой, радуются вашему приезду. Оба христианских короля <Фуэртевентуры> хотели отправиться со мной, но я сказал им, что вы скоро сами приедете на их остров, и обещал им, что не вернусь без вас». «Не беспокойтесь, – сказал наш сеньор, – я приеду туда завтра, если на то будет Божья воля». Сеньор расположился в Рубиконе, в замке, как и бóльшая часть <прибывших> с ним. Не стоит и говорить, что люди, которых сеньор только что привез из Нормандии, удивлялись, увидав страну и столь необычно одетых канарцев, ибо, как я уже рассказывал выше524, мужчины покрывают козьей шкурой свои бедра только сзади, а женщины носят кожаные накидки, спускающиеся до земли. Тем не менее они были рады, что приехали сюда, эта страна им очень нравилась, и чем больше они на нее смотрели, тем больше она им нравилась. <Нормандцы> ели финики и плоды этой земли, которые казались им необычайно вкусными, и ничто не причиняло им вреда. Они не жалели, что оказались в этой стране, и чувствовали, что жить им здесь будет хорошо. Я не могу передать вам, насколько они были счастливы; думаю, что они будут еще более счастливы, когда увидят остров Эрбенн, или Фортавантюр. Монсеньор спросил у Ганнибала, как он находит его план и нравятся ли ему те, кто с ним прибыл. «Монсеньор, – сказал Ганнибал, – мне кажется, если бы в первый раз мы приехали в таком составе, наше предприятие не длилось бы столь долго, как это случилось на самом деле, и все бы произошло намного раньше; это очень хорошие и достойные люди; когда жители с других островов, еще не принявшие христианство, увидят это великолепие, они будут поражены, как никогда прежде». «Это и мое намерение, – сказал монсеньор, – плыть на Гран-Канарию и все это показать им [туземцам]».
