Евгений Горбунов - Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке
Во втором разделе японский военный атташе рассматривал «Первоочередные вопросы, связанные с проведением войны с Советским Союзом». Здесь Сталин цифрой три обозначил подчеркнутый им абзац: «Вполне возможно, что, несмотря на нашу стратегию сокрушения и стремление к быстрой развязке, в силу различных условий, нам нельзя будет проводить войну в полном соответствии с намеченным планом действий. Возникает чрезвычайной важности вопрос о конечном моменте наших военных операций. Разумеется, нам нужно будет осуществить продвижение до Байкальского озера. Что же касается дальнейшего наступления на Запад, то это должно быть решено в зависимости от общей обстановки, которая создастся к тому времени, и в особенности в зависимости от состояния государств, которые выступят с Запада. В том случае, если мы остановимся на забайкальской железнодорожной линии, Япония должна будет включить оккупированный Забайкальский край и Дальний Восток полностью в состав владений империи. На этой территории наши войска должны расположиться в порядке военных поселений, то есть на долгие времена. Мы должны быть готовы к тому, чтобы, осуществив эту оккупацию, иметь возможность выжидать дальнейшего развития событий». (Предложения подчеркнуты Сталиным.)
Отметил он также абзац и в разделе «Стратегическая пропаганда»: «Ввиду того что Японии будет трудно нанести смертельный удар Советскому Союзу путем войны на Советском Дальнем Востоке, одним из главнейших моментов нашей войны должна быть стратегическая пропаганда, путем которой нам нужно будет вовлечь западных соседей и другие государства в войну с СССР и вызвать распад внутри СССР путем использования белых группировок внутри и вне Союза, инородцев и всех антисоветских элементов. Нынешнее состояние СССР весьма благоприятно для проведения этих комбинаций…» (Предложения подчеркнуты Сталиным.) Все, что им было отмечено, и составило документальную основу статьи в «Известиях». На сопроводительном письме резолюция Сталина: «Из рук в руки. Членам ПБ (каждому отдельно) с обязательством вернуть в ПБ. Ст.». И рядом, под словом «Читал», подписи Ворошилова, Молотова, Куйбышева и Ягоды. Так что можно не сомневаться, что статья в «Известиях» появилась по решению Политбюро.
Опытный разведчик Касахара понимал, что разведка должна действовать против главного противника со всех направлений: не только с Дальнего Востока, но и с Юга, используя Афганистан и Персию, и из Европы. Поэтому он предлагал военной разведке империи заняться не только сбором сведений об СССР из европейских стран, и в первую очередь в Прибалтике, Польше и Румынии, но и проведением политических комбинаций против СССР. По его мнению, разведка вместе с дипломатией должна была сделать все возможное, чтобы вовлечь наших западных соседей в конфликт в случае войны Советского Союза с Японией. Поэтому он предлагал учредить должность военного атташе, с соответствующим штатом сотрудников, в Румынии. Подполковник считал, и свое мнение высказал в докладе, что Румыния имеет громадное значение с точки зрения проведения политических комбинаций, так как: «В случае войны с Советским Союзом Румыния вместе с Польшей будет сковывать акции Красной Армии против нас. Исходя из наших военно-оперативных планов против СССР нам нужно будет хорошо знать ситуацию в этой стране и иметь правильное представление о румынской армии».
При ознакомлении с объемистым докладом (20 страниц машинописного текста) Сталин обратил внимание на раздел, посвященный дальнейшему развитию вооруженных сил империи. При этом военный атташе рассматривал два варианта развития. Первый – организация вооруженных сил с таким расчетом, чтобы быть готовым к войне с Советским Союзом в любой момент. И второй вариант – постепенное изживание дефектов в деле обороны империи с тем, чтобы через 10 лет завершить программу вооружения армии. И опять карандаш генсека подчеркивал наиболее важные слова доклада: «Вопрос заключается в том – какая установка должна быть принята. Если будет взят курс на скорейшее начало войны с СССР, нужно принять первое положение. Второе положение может быть взято в том случае, если не будет определен точно срок войны с СССР. Нам нужно иметь в виду то, что в настоящий момент или в ближайшем будущем СССР в случае войны с Японией будет лишен возможности развернуть военные операции большого размаха».
Через несколько дней, 4 марта, Балицкий посылает Сталину еще две докладные записки Касахара, посланные в генштаб: «Проблема сокращения вооружений с точки зрения взаимоотношений с СССР» и «Увеличение вооружений в СССР и его специфическое положение в вопросе о сокращении вооружений». Балицкий писал, что составление первой записки было приурочено к проезду через Москву группы членов японской военной делегации на конференцию по разоружению во главе с начальником оперативного отдела генштаба генерал-майором Татэкава. Так что «творчество» японского военного атташе было хорошо известно Сталину.
В июне 1932-го Сталин был в отпуске. В Москве на «хозяйстве» остался Лазарь Каганович, который вел очередные заседания Политбюро. Ему и было адресовано новое письмо Бадицкого, в котором он сообщал, что дополнительно направляет переводы с подлинных японских документов. На этот раз у ОГПУ был солидный «улов», в 12 машинописных страниц. Политическому руководству страны была представлена перехваченная и расшифрованная переписка между новым японским военным атташе в Москве Кавабэ с японскими военными атташе в Берлине и Варшаве, а также решение совещания японских военных атташе в Стамбуле, Москве, Варшаве и Риге. Японские разведчики с дипломатическими паспортами обсуждали вопрос об активизации разведывательной работы против Советского Союза и свои рекомендации направили начальнику второго (разведывательного) отдела японского генштаба в виде шифрованной телеграммы. Эта телеграмма была также перехвачена, расшифрована и направлена в Политбюро. Была в этой подборке документов и шифрованная переписка штаба Квантунской армии с японским военным атташе в Москве, и телеграммы японских военных атташе в Лондоне и Москве в Токио, адресованные помощнику начальника генштаба.
Каганович прочитал все полученные материалы и на сопроводительном письме наложил резолюцию: «В круговую, членам ПБ. Л. Каганович». На одном из заседаний Политбюро с материалами знакомились все присутствующие и на сопроводиловке появились подписи Молотова, Ворошилова, Орджоникидзе, Андреева, Калинина и Микояна. После этого материалы были отправлены в личный архив Сталина.
Что же содержалось в этих материалах и о чем были проинформированы члены Политбюро? Японский военный атташе в Берлине сообщал 19 мая своему коллеге в Москве: «Имеется возможность купить здесь шифротелеграммы Коминтерна, зашифрованные по ныне действующему коду, а также кодовую книгу…» В ответной телеграмме Кавабэ ответил, что этот материал является чрезвычайно ценным для Токио, а также поблагодарил за присылку добытых в Берлине агентурных сведений о РККА. 31 мая из японского посольства в Москве в Варшаву ушла телеграмма (перехваченная и расшифрованная). Кавабэ просил своего коллегу проинформировать его о событиях в Польше. 2 июня японский военный атташе в Варшаве ответил ему (эта телеграмма также была перехвачена и расшифрована), что посланные недавно польским генштабом на Украину более 20 секретных агентов были все поголовно арестованы ГПУ, а также сообщил: «В результате следствия, предпринятого польскими властями, выяснено, что два секретаря польгенштаба были подкуплены СССР и передавали советской стороне через одну кельнершу в кафе секретные документы. Военно-полевой суд приговорил обоих к немедленному расстрелу».
Для того чтобы усилить разведку Советского Союза с Запада, было проведено совещание японских военных атташе, аккредитованных в Стамбуле, Москве, Варшаве и Риге. В рекомендациях, выработанных по итогам совещания и посланных начальнику 2-го отдела генштаба, предлагалось сосредоточить всю разведку на СССР в советской секции отдела, увеличив ее численность по примеру поляков до 16 человек. Предлагалось также всю разведку, которая будет проводиться на СССР со стороны всех граничащих с ним западных государств, объединить в руках военного атташе в Польше. Предлагалось также воспользоваться хорошим отношением между военным ведомством и МИДом империи для реализации проекта размещения в важнейших пунктах Дальневосточного края и Сибири офицеров разведки в качестве сотрудников консульств.
Публикация 4 марта в «Известиях» передовой статьи с выдержками из японских документов произвела сильное впечатление и в Токио, и в японском посольстве в Москве. Касахара сразу же понял, что он стал «героем» публикации. Для опытного разведчика, каким был военный атташе, это был грубый просчет. И чтобы как-то смягчить впечатление от публикации, в которой его выставили в неприглядном виде, он отправил 7 апреля телеграмму начальнику разведывательного управления генштаба за № 21, в которой сообщил: «Имеются основания подозревать, что посылаемые от Вас почтой секретные документы перлюстрируются в пути. Прошу Вас сугубо секретные документы пересылать другим способом». Прав ли был военный атташе? Получил ли Особый отдел фотокопию его доклада, также предъявленную советским обвинением Токийскому трибуналу, от своей агентуры в японском посольстве в Москве или от вскрытия дипломатической вализы в экспрессе Москва – Владивосток, пока неизвестно. И вряд ли в обозримом будущем удается установить истину – Центральный архив ФСБ надежно хранит свои тайны.
