Виктор Устинов - Украденная победа 14-го года. Где предали русскую армию?
Судьба Европы всегда решалась в Бельгии, и на этот раз ее земли стали местом ожесточенной схватки, результатом которой стало окончательное крушение германских планов на западе. На всем западном фронте немцы теперь вынуждены были перейти к обороне, а «маневрировать они могли только на восточном фронте»[198]. Оборона стала сильнее наступления. Потеряв за три месяца войны большую часть своих кадровых армий, Франция и Германия призвала на фронт миллионы простых граждан, которые, не имея профессиональной военной подготовки, внесли в армию настроение народной массы, всегда отличавшейся практичностью и осторожностью. С таким составом нельзя было помышлять о широких маневренных действиях, и нужно было время, чтобы сделать из них настоящих бойцов.
Но главная причина перехода к позиционной войне коренилась в неспособности генералов противоборствующих сторон найти новые способы прорыва подготовленной обороны. Миллионные массы, неожиданно, перешли к кордонной системе борьбы, давно осужденной военным искусством и представляющей извращение природы войны. По поводу кордона Наполеон писал еще в 1809 г. Массене в Италию: «Я узнал, что вы перешли к кордону; как после 15 лет войны, можно повторять подобные глупости. Не станете ли вы, пожалуй, заодно уже устраивать и таможенные линии»[199].
В затишье на западном фронте нуждались как немцы, так и французы с англичанами. Армии воюющих государств израсходовали имевшиеся запасы и испытывали недостаток в вооружении и боеприпасах. Это произошло потому, что генеральные штабы воюющих государств, подготавливая войну, рассчитывали завершить ее быстрыми победами с имевшимся мобилизационным запасом, пополнение которого они намеревались восполнить текущим производством на военных заводах. Ни одно государство не собиралось проводить мобилизацию экономики, но под давлением военной необходимости правительства Франции, а потом и Великобритании было вынуждено сделать это, и этому примеру вскоре последовали все европейские страны, участвовавшие в войне, за исключением России. Здесь царский двор совершенно устранился от нужд воюющей армии, переложив эту ответственность на Ставку, у которой не было необходимых властных полномочий на мобилизацию народного хозяйства страны. Правительство тоже отстранилось от разрешения нужд армии, и премьер Горемыкин в самом начале войны без тени смущения заявил председателю Государственной Думы Родзянко: «Правительство будет заниматься только внутренними вопросами. Проблемы войны меня не касаются».[200] Сильная и влиятельная немецкая партия в столице русской империи рассчитывала в два-три месяца сломить материальные возможности русской армии к сопротивлению, после чего она сама должна была побудить правительство и царя к заключению сепаратного мира с немцами. Одновременно германское командование готовило сильный удар по русским войскам, сосредоточенным для защиты царства Польского.
После поражения русских войск в Восточной Пруссии 8-я армия под командованием генерала Гинденбурга обрела славу в глазах немецкого обывателя, а сам генерал вошел в доверительные отношения с кайзером Вильгельмом II. Германское Верховное командование было радо переложить войну на Востоке на плечи Гинденбурга, отдав ему в подчинение и все союзнические планы с австро-венгерским командованием.
Для защиты Восточной Пруссии, Гинденбург оставил там костяк 8-й армии под командованием генерала Шуберта, а большую часть сил отправил в состав вновь образуемой под его командованием 9-й армии, которая развертывалась на рубеже Бейтен-Ченстохов. Директива верховного командования предписывала: «9-я армия должна самостоятельно, но действуя в контакте с австрийцами, атаковать во фланг и тыл ближайшие русские войска, преследующие австрийцев»[201]. Главный удар наносила 9-я армия немцев на Варшаву, и второй сильный удар наносили союзные австро-венгерские армии в направлении Ивангород и Сандомир, с задачей охвата и разгрома северного фланга Юго-Западного фронта. Общий состав немецко– австрийских сил превышал 290 тыс. человек пехоты, 20 тыс. кавалерии и 1600 орудий.
Русское командование своевременно разгадало намерение Гинденбурга и Ставка, оставив против Австро-Венгров две армии, начала усиливать войска в районе Варшавы и Ивангорода, направляя туда ускоренными темпами 4-ю, 5-ю и 9-ю армии Юго-Западного фронта.[202]
Быстрая и хорошо организованная перегруппировка почти одновременно трех армий на новое операционное направление, несомненно, представляла на тот период времени замечательный образец руководства огромными массами войск. В течение двух недель три русские армии были переброшены из Галиции в левобережную Польшу. 5-й армии, например, пришлось пройти за это время более 300 километров. Если в начале операции значительное превосходство в силах было на стороне немцев, то после перегруппировки русские имели в полтора раза больше пехоты и артиллерии, а конницы даже в два раза больше, чем у противника. Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич был душой и организатором этой великолепно выполненной перегруппировки войск, и он же лично готовил войска к сражению. Великий князь был исключительно добросовестным и старательным генералом, любившим Россию и ненавидевшим немцев. Пожалуй, это был один из немногих, кто не поддался влиянию царского Двора, и сохранял как свою самобытность, так и не порушенную веру в силу русского народа.
Всего в это сражение было вовлечено около 470 тыс. человек пехоты, 50 тыс. кавалерии и 2400 орудий, преимущественно легких. Но так как войска прибывали в разные сроки, а противник упредил в переходе в наступление, то прибывающие войска вводились поспешно, для залатывания брешей и отражения ударов с флангов, так что численное превосходство русских войск в силах было сведено на нет.
В штабе Гинденбурга было известно время перехода каждого наступления русских войск, и немцы поспешили упредить их. Наступление 9-й германской армии к Висле началось 28 сентября. На левом берегу этой реки находились слабые русские силы, прикрывавшие переброску русских армий, и под давлением превосходящих сил они вынуждены были отойти на правый берег Вислы. В это же время начали наступление и австрийские армии и к 9 октября они достигли реки Сан. На этом их успехи были отбиты и они были задержаны у этой реки. На подходах к Висле иссякла и сила немцев, так как правый берег реки на участке Ивангород, Сандомир прочно удерживали 9-я и 4-я русские армии.
Слабым местом в обороне русской армии была Варшава, защита которой была возложена на 5-ю русскую армию, основные силы которой еще были на марше. Этим и решил воспользоваться Гинденбург, направивший для захвата Варшавы особую группу из трех германских корпусов во главе с генералом Макензеном, уже испытавшим силу русского оружия под Гумбиненом в Восточной Пруссии. Макензен начал наступление 9 октября и через три дня, ценой огромных жертв, ему удалось приблизиться к линии упраздненных фортов, куда спешно подходили дивизии 5-й русской армии. Сюда же, к наступающим немецким войскам на Варшаву, прибыл кайзер Вильгельм II, обратившийся к войскам с напыщенным воззванием: «Солдаты! Помните, что вы избранный народ. Дух Божий сошел на меня, так как я – император германцев. Я являюсь орудием Всевышнего. Я – его меч и его Воля!» «Уничтожение и смерть всем, кто не верит в мою божественную миссию!». «Да погибнут все враги германского врага!» «Бог требует их уничтожения, Бог, вещающий через меня, приказывает вам исполнить Его святую волю»[203].
Силы немцев вскоре иссякали, и они не могли выполнить поставленную задачу. 20 октября германские войска были вынуждены отвести свои главные силы от Варшавы и перейти к обороне, в то время как русские войска готовились обрушить на них сильный удар подошедших к месту сражения всех армий Юго-Западного фронта. В результате общего наступления русских по всей линии средней Вислы германцы были отброшены далеко на запад от этой реки. В конце октября группа Макензена отступила от Варшавы почти на 100 километров. Так же успешно продвигались русские войска и в Галиции.
В любом сражении, каким бы напряженным и длительным оно не было, всегда незримо присутствует политика, ради которой и ведется сама война. Как бы военачальники не ценили свои победы или достижения в войне, и каких бы целей в ней они не добивались, их признание и оценка лежит в области высшего политического руководства, откуда на генералов ниспадают ордена, почести и признание в общественных кругах. Политика вмешалась и в это сражение, которое немцы и австрийцы проиграли в чистую, а на некоторых направлениях они панически отступали. Гинденбург даже прибег к тотальному разрушению всей инфраструктуры края: взрывал мосты, железнодорожные линии и станционные сооружения, шоссейные дороги, крупные городские и сельские постройки. В конце октября Людендорф так оценивал обстановку: «27 был отдан приказ об отступлении, которое, можно сказать уже висело в воздухе. Положение было исключительно критическое… Теперь, казалось, должно произойти то, чему помешало в конце сентября наше развертывание в Верхней Силезии и последовавшее за ним наступление: вторжение превосходящих сил русских в Познань, Силезию и Моравию»[204].
