Хофман Никерсон - Войны в эпоху Римской империи и в Средние века
При таком положении вещей одной большой военной катастрофы в сражении при Манцикерте в 1071 году, за которой последовали десять лет гражданской войны, было достаточно, чтобы потерять Малую Азию и тем самым нарушить давнюю традицию службы в римской армии.
Во второй половине XI века новый враг, турки-сельджуки, начал нападать на восточную границу империи. Они представляли собой грозную силу из-за своей численности, жестокости и фанатизма, так как они недавно приняли ислам. С другой стороны, они были просто конными лучниками, и тактические приемы, выработанные римлянами для отражения атак таких войск, всегда оказывались особенно успешными. Если коротко, то эти приемы состояли в следующем: во-первых, оказывать поддержку коннице со стороны пехоты и особенно пеших лучников, которые всегда могли добиться превосходства над конными лучниками; во-вторых, никогда не бросаться всеми силами на преследование ускользающей массы врага, если только впереди нет преграды, к которой его можно было прижать; и в-третьих, всегда помнить о безопасности, включая безопасность флангов и тыла во время сражения. Энергичный император Роман пренебрег первыми двумя правилами, и предательство одного из его главных подчиненных открыло тыл римлян и навлекло несчастье.
Бой произошел далеко на востоке у Манцикерта неподалеку от озера Ван. Роман собрал все имевшиеся у него конные войска в одну огромную боевую армию численностью свыше шестидесяти тысяч человек. По-видимому, у него почти не было пехоты, за исключением охраны стоянок. Войдя в соприкосновение с турками на открытой равнине, он погнал их перед собой, но не мог причинить им серьезного вреда ввиду их большей мобильности. Когда усталость и приближение ночи вынудили римлян повернуть к лагерю, римляне понесли меньшие потери, чем их противник. Во время отхода тактике турок, направленной на обход римлян, способствовало предательство командующего резервными войсками. Когда Роман приказал остановиться, чтобы отбить преследовавших их турок, войска резерва продолжали двигаться к лагерю. Вследствие этого части, все еще ведшие бой, оказались окруженными со всех сторон турецкими стрелками и все больше и больше отделялись друг от друга в сумерках, пока, в конце концов, боевые порядки не пришли в расстройство. Император попал в плен, а римская армия была фактически уничтожена.
Учитывая внутреннюю непрочность профессиональной армии, такой ужасный разгром, который случился под Манцикертом, подверг опасности военное положение империи в целом. Когда к такой угрозе добавились десять лет непрекращающейся гражданской войны, ничего удивительного нет в том, что в 1081 году турки закрепились на восточном побережье Мраморного моря. Антиохия держалась за своими мощными стенами до 1084 года, но в Малой Азии римляне не сохранили ничего, кроме нескольких клочков земли на побережье. Территории, которые раньше были сердцем империи, надолго превратились в пустыни благодаря жестоким варварам сельджукам.
Военная статистика показывает, насколько внезапен и страшен был крах. Численность регулярной армии, ранее набранной в основном из выходцев Малой Азии, оценивалась как 120 тысяч человек. В 1078 году, всего лишь спустя семь лет после Манцикерта, уцелевшие солдаты, которых можно было призвать на военную службу, составляли всего 10 тысяч человек.
Корпоративная традиция римской военной службы была нарушена. Императоры и их полководцы все еще могли демонстрировать вспышки тактического мастерства. В течение века после Манцикерта они могли даже добиваться блестящих побед. Но это делалось за счет численности личного состава армии, которая представляла собой немногим больше, чем неоднородную смесь подразделений иностранных наемников.
В 1071 году на службе в римской армии была главным образом кавалерия – так было со времен Феодосия, то есть на протяжении почти 700 лет. И это была профессиональная армия – со времен Августа, то есть на протяжении 1100 лет. Так как нет причины отвергать дату основания самого Рима в 753/754 году, мы можем сказать, что армия, которая дошла до Манцикерта, была наследницей непрерывной военной традиции, существовавшей на протяжении свыше восемнадцати веков.
Теперь от Восточной Европы я обращаюсь к Западной, от армий, которые получали приказы от императора, – к тем вооруженным силам (начиная с V века), которые сохранялись в провинциях на Западе. Читатель не должен считать, что появление на Западе местных властей, практически независимых от Константинополя, подразумевало прерывание традиций римской цивилизации, по которым жили эти провинции. Действительно, европейские традиции (частью которых являемся и мы в Америке) остаются римскими и по сей день. Новые правители на местах были, в своем большинстве, римлянами по воспитанию. Небольшие формирования наемников, которые последовали за ними, имели смешанный состав, несмотря на давние племенные названия, которые устарели, превратившись в своего рода ярлыки в списке частей римской армии.
Тем не менее то, что власть на местах на Западе оказалась в руках людей, которые были варварами по рождению и неизбежно страдали от ограниченности, свойственной варварам, было важной ступенью упадка ослабленного римского общества. В то время как Костантинополь оставался столицей высокоразвитого государства, на Западе уровень цивилизации падал все ниже и ниже.
Если рассматривать военный аспект, то признаком упадка западной цивилизации является то, что армии перестали быть профессиональными и стали феодальными. Другими словами, солдат, вместо того чтобы служить властям, которые ему платят, шел в бой за сюзереном, который имел свои гарантированные права на владение землей в обмен на свое обещание обеспечивать ее военную защиту. Это главное изменение, которое появилось в VIII – IV веках, определяло характер армий до XVI – VIII веков.
Однако прежде чем обсуждать феодализм, необходимо сначала оценить тот факт, насколько долго тяжелая пехота как главный род войск просуществовала в Галлии. В предыдущей главе мы видели, что еще в сражении при Мурсе в 351 году н. э. римские войска, расположенные в этой провинции, были лучшими пехотинцами, хотя и худшими кавалеристами по сравнению с войсками из восточной части империи. Даже после реорганизации Феодосием римской армии в 380 году пехота в Галлии, похоже, сохранила за собой большую значимость по отношению к кавалерии, нежели где-либо еще в Римской империи.
Британию можно не рассматривать, так как военная обстановка там в это время безнадежно неясна.
В предыдущей главе мы также видели, что среди местных властей, посаженных на Западе римскими военачальниками, варварами по рождению, государство франков в северной Галлии было исключением, так как франкская династия была не арианами, а ортодоксальными христианами. Поэтому она пользовалась симпатией у жителей провинций, тогда как другие местные западные правители были нелюбимы ими, потому что их династии и привилегированные классы были арианами-еретиками. У франкской династии было еще одно преимущество, которое состояло в том, что ее владения включали в себя большой участок границы, пролегающей между цивилизованным миром и миром варваров, то есть Рейн. Так как императорские римские армии размещались главным образом вдоль границ, франки унаследовали гораздо большее число старых римских частей, расположенных на местах, нежели местные правители варваров в Испании, Африке и даже в Италии. Соответственно, армии вождей-арийцев в Испании и Италии имели в своем составе кавалерию и легкую пехоту точно так же, как это было, когда они служили в качестве вспомогательных частей вспомогательных войск в армии единой империи. С другой стороны, в Галлии армия под командованием франкского вождя была структурирована согласно традиционной римской схеме, которую укрепляло присутствие тяжелой пехоты легионов. Прокопий нам ясно говорит, что римские пограничные войска Рейнского округа начали службу под командованием Хлодвига (р. в 465 г., правил в 481 – 511 гг.) и что в середине VI века они были все еще экипированы согласно римским традициям, включая тяжелые, утыканные гвоздями солдатские сапоги, и по-прежнему несли римские знамена. Современные историки, которые считают франкских летописцев просто педантами, потому что они продолжают писать о «легионах» и «когортах», могут ошибаться. Эти термины вполне могли быть применимы, так как мы не можем сказать, как долго настоящие легионы сохраняли свою структуру. На самом деле наши общие знания о государстве франков говорят в пользу преемственности. Ни один франкский король до Дагоберта (629 – 639) не ставил своего имени на монетах. Сеть римских дорог систематически поддерживалась в рабочем состоянии и, возможно, даже расширялась вплоть до VIII века.
Мы знаем места самых важных событий, таких как поражение Аттилы в 451 году на Каталаунских полях (западнее г. Труа), победа Хлодвига над вестготами в 507 году при Вуйе (близ Пуатье) и триумф Карла Мартелла над мусульманами в 732 году у Пуатье. Летописец (готский историк VI в. Иордан) информирует нас о «битве народов» в 451 году, где против гуннов, остготов, гепидов и др. Аттилы бились и победили римляне, вестготы, франки, аланы и др. римского полководца Аэция. Причем гунны, прервав центр войск Аэция (франков, аланов и др.), были опрокинуты контрударом римлян, стоявших на левом фланге, в том числе тяжелой пехоты (легионеров). В этой битве с обеих сторон пало до 200 тысяч. В битве при Пуатье в 732 г., по словам испанского хрониста, франки «тесно стояли друг с другом, насколько хватал глаз, подобно неподвижной и обледенелой стене, и ожесточенно бились, поражая арабов мечами». И затем, после отражения атак арабской конницы, «франкские рыцари под предводительством Эда, герцога Аквитанского, прорвались через ряды мавров (т. е. арабов. – Ред.) и овладели их лагерем».
