Макс Галло - Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934
Лицо Гитлера приобрело серый оттенок, под глазами набрякли мешки. Его невидящий взгляд устремлен во тьму – это взгляд человека, который ждет и колеблется. Рядом с ним сидит Геббельс и, не скрывая своего беспокойства, смотрит на него. Когда появляется обер-лейтенант Брюкнер, Гитлер встает. Брюкнер сообщает ему, что в Мюнхен прибыл группенфюрер СС Зепп Дитрих и, подчиняясь приказу Гитлера, позвонил оттуда. Сейчас он на связи, ожидает инструкций. Гитлер отбрасывает все сомнения и, выкрикнув резким, даже грубым голосом приказы, по-видимому, обретает уверенность, словно звук собственного голоса вселяет в него веру в свои силы. Отряд личной охраны, лейбштандарт СС «Адольф Гитлер», наверное, уже прибыл в Кауферинг. Группенфюрер Зепп Дитрих должен немедленно отправиться в Кауферинг, взять с собой две роты и ехать в Бад-Висзее. Прежде чем бежать к телефону, Брюкнер повторяет приказ: лейбштандарт, Бад-Висзее. Слова Гитлера возвращаются к нему усиленными, словно эхо. Они снова звучат оттуда, где неподалеку от террасы стоит телефон, – Брюкнеру приходится кричать в трубку. И снова наступает тишина – та самая тишина, которая объяла Бад-Висзее и пансионат «Ханзельбауэр», где спят Рем и другие руководители СА.
Никто не комментирует только что отданные Гитлером приказы. Геббельс, выпрямившись, сидит на стуле и нервно улыбается, по бокам его рта залегли две глубокие морщины. Гитлер стоит. Он просит кого-то принести его кожаное пальто и, набросив его на плечи, начинает ходить по террасе взад и вперед.
Зепп Дитрих уже покинул Мюнхен. Машина, переданная в его распоряжение штаб-квартирой СС в Мюнхене, личной вотчиной Гейдриха и Гиммлера, едет мимо сырых полей, освещая фарами цветущие яблони. Дорога на Кауферинг пустынна. Дитрих приказывает шоферу выключить дальний свет фар, и тот тут же выполняет приказ. Дитриха сопровождает офицер СС, они оба молчат. В Мюнхене эсэсовцы из лейбштандарта, не раздеваясь, лежат на кроватях, которые выдал им рейхсвер.
Эти люди не задают вопросов – они просто выполняют приказы. Вся эта операция хорошо организована и, по-видимому, запланирована заранее. Эсэсовцы уже несколько дней находятся в состоянии боевой готовности. Им объяснили, что миссия, которую им предстоит выполнить, потребует от них абсолютной преданности Гитлеру. Сначала они ждали в Берлине. Машины транспортного подразделения рейхсвера, размещенного в Людвигсбурге, привезли их из столицы сюда. И вот они лежат сейчас и дремлют, готовые выполнить любой приказ, в то время как группенфюрер Зепп Дитрих едет к ним в темноте ночи.
В зале отеля «Дреесен» снова звонит телефон. Это рейхсфюрер СС Гиммлер; он звонит из штаб-квартиры гестапо. Слушая Гиммлера, Гитлер все сильнее нервничает. Он отвечает односложно, а бросив трубку, начинает орать. Глаза его блестят. Он выплескивает все свое раздражение на Геббельса. Время подходит к половине первого ночи. Гитлер объясняет, что Гиммлер сообщил ему, что Генеральный штаб СА в Берлине собирается объявить сегодня, в субботу, в четыре часа утра, боевую тревогу. В пять часов штурмовики должны будут занять правительственные учреждения. «Это – путч!» – кричит Гитлер, ругаясь и повторяя слово «путч» несколько раз. «Эрнст, оказывается, не уехал в Висзее, как собирался». Он, должно быть, и возглавит путч. «Им было велено приступать к активным действиям». Гитлер ругается все сильнее. Геббельс подходит ближе, тоже ругая СА. Разве Штеннес, руководитель берлинских штурмовиков, не восставал еще в 1931 году против руководства партии? Тихим голосом Геббельс напоминает Гитлеру о памфлете СА, появившемся на улицах Берлина 1 апреля 1931 года, в котором утверждалось, что нацистская партия и ее лидеры предали СА и национал-социализм. И вот снова бунт, только на этот раз гораздо более опасный!
Гитлер нервничает все сильнее и сильнее. На его лице отражается тревога и жестокость. Он ни минуты не сомневается в правдивости сообщения Гиммлера. Однако Геббельс, который приехал позже, знает, что Карл Эрнст отправился в Бремен, откуда на пароходе собирался отплыть на Тенериф и Мадейру, где он планировал провести свой медовый месяц. Но Гитлеру он об этом не говорит.
Проходит несколько минут, и около часу ночи снова звонит телефон. Гитлер берет трубку. Это Адольф Вагнер, гаулейтер и министр внутренних дел Баварии. Он звонит из своего министерства. В Мюнхене штурмовики вышли на улицы, выкрикивая враждебные фюреру и рейхсверу лозунги. Баварские штурмовики, должно быть, получили те же самые приказы, что и мюнхенские.
«Все это было запланировано заранее», – говорит Гитлер. Он ругает лидеров СА, называет их подонками, предателями. Итак, шторм разразился. Геббельс с одобрением слушает Гитлера, который говорит о возмездии, беспокойно меряя шагами террасу.
Рем сладко спит в Бад-Висзее, а штурмовики Мюнхена – в своих казармах. Правда, одна группа штурмовиков вчера вечером устроила демонстрацию. Они возмущались позицией, занятой рейхсвером, но офицеры СА быстро разогнали эту демонстрацию. Один из офицеров, стоя в машине на Кенигплац, закричал своим штурмовикам: «Отправляйтесь в свои казармы и ждите решения фюрера! Что бы ни случилось – распустит ли нас Адольф Гитлер, позволит ли и дальше носить нашу форму или велит снять ее – мы всегда будем с ним и за него». Демонстрация закончилась криками «Хайль Гитлер!».
Но Вагнер сообщил фюреру о восстании СА, и Гитлера обуял приступ ярости, усиленный недосыпанием. Он выкрикивает имя Рема, которое тонет в потоке оскорблений.
Неожиданно Гитлер кричит: «Мы должны немедленно ехать в Мюнхен, а оттуда в Бад-Висзее!» После долгих колебаний Гитлер наконец принял решение.
Позже, 13 июля, он заявит: «У меня не было другого выбора. Мне стало ясно, что только один человек сможет остановить Рема. Он меня предал, и только я мог призвать его к ответу».
Приговор Гитлера произнесен, и ловушка, тщательно подготовленная для СА многими людьми противоположных интересов и целей, захлопнулась.
Часть вторая
МЕСЯЦ, КОТОРЫЙ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ, КОГДА ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ЭТОТ ДЕНЬ
Суббота 30 июня 1934 года
Гитлер принял решение. Скоро начнется «ночь длинных ножей». Для Гитлера настало время действовать. Он летит в Мюнхен, и по пути туда в его памяти всплывут все дни этого решающего месяца, июня 1934 года. Когда он приземлится в Мюнхене, июнь будет уже на исходе – это будет в четыре часа утра в субботу 30 июня.
ГЛАВА 1
Суббота 30 июня 1934 года
Бад-Годесберг, отель «Дреесен»
1.00
Суббота 30 июня, час ночи. Перед отелем «Дреесен» шоферы бегут в гараж или к своим машинам, припаркованным около гостиницы и в саду. Обер-лейтенант Брюкнер неподвижно стоит на лужайке, широко расставив ноги, – очень впечатляющая фигура. Он отдает приказ сержанту СС. Тот должен проследить, чтобы дорога из Годесберга в аэропорт была свободна. Расстояние до аэропорта – около 16 километров. Фюрер не желает терять ни минуты. Вскоре заводятся моторы мотоциклов, и два посланца отправляются в путь. Их мощные черные мотоциклы наклоняются так сильно, что кажется, вот-вот упадут. Но в последний момент мотоциклисты выравнивают машины, и от них остаются только два конуса света, разрезающие тьму, да пляшущие красные задние огоньки.
В вестибюле отеля царит лихорадочное оживление. Вальтер Брейтман бежит на третий этаж и стучит в двери комнат, куда уже успели удалиться на покой некоторые лидеры нацистов. Он сообщил им о том, что фюрер скоро уезжает, и теперь они разговаривают, набросив на спинки стульев свои кожаные пальто. Гитлер ходит взад и вперед от террасы до вестибюля; рядом с ним ходит Геббельс. Они быстро о чем-то перешептываются. Геббельс потирает руки и глядит в лицо Гитлеру, чтобы понять, одобряет ли тот его слова. Но канцлер не смотрит на министра пропаганды. Он ходит, слегка наклонившись вперед, и перебивает Геббельса. Глаза фюрера сверкают, лицо искажено. «Это путч, – кричит он, – направленный против меня!» Неужели он разыгрывает перед Геббельсом, который прекрасно знает, что в посланиях Гиммлера из Берлина нет ни слова правды, спектакль? Неужели Гитлер не понимает, что его сознательно вводят в заблуждение? Принял ли он окончательное решение или, как обычно, делает лишь вид?
Гитлер продолжает говорить, подводя итоги, подтасовывая факты, словом, уже готовя речь, которую он когда-нибудь произнесет. «Вот уже несколько месяцев, как мы с Ремом очень серьезно обсуждали сложившееся положение». Он призывает в свидетели партийных начальников. Среди них и Виктор Лутце, который стоит по стойке «смирно». «Во время этих бесед у меня впервые зародились сомнения в верности этого человека».
Появляется Брюкнер, который заявляет, что личный самолет Гитлера будет готов к полету меньше чем через час. Гитлер, похоже, не слышит его, продолжая сыпать обвинения в попытке оправдать только что принятое им решение. События уже развиваются своим чередом. В бонском аэропорту Хангелар механики в ярком свете своих переносных фонарей уже проверяют моторы самолета, а во дворе казарм в Кауферинге стоит группенфюрер Зепп Дитрих, отдавая приказы своим эсэсовцам. Молодые парни в черной форме, еще не до конца проснувшись, слушают его. Решение Гитлера набирает силу с каждой минутой и вскоре всколыхнет всю Германию.
