Дэвид Уайз - Охота на «кротов»
«В понедельник, разгоряченный, я влетел в кабинет Хелмса. Он приветствовал меня как обычно, назвав Сергеевичем. Х#лмс всегда называл меня Сергеевичем. На этот раз я сказал, что, может быть, шутки по поводу этого имени более чем неуместны, учитывая обстоятельства».
Хелмс также попросил Карлоу в письменном отчете изложить все, что он мог думать по этому поводу Теперь Карлоу, которого обвиняли в том, что он советский шпион и предатель своей страны, высшие должностные лица управления просили изложить причины — поворот, достойный пера того же Кафки.
«Хелмс сказал: «Считайте, что вы поступаете в распоряжение Ларри Хьюстона». Я' ответил: «Значит, это конец моей карьере. Что ж, до свидания». Я сказал Хелмсу, что не пощажу своих сил, чтобы пролить свет на все это».
Карлоу задержался еще в одном кабинете. Он спустился на второй этаж в службу контрразведки и зашел к Джеймсу Энглтону.
Энглтон, сидя, как всегда, с сигаретой в зубах за письменным столом, хотел предупредить Карлоу. Он говорил размеренно.
«Очень неопределенная и исключительно опасная ситуация. Могу сказать даже больше. Речь идет о русском перебежчике».
Энглтон наклонился вперед и добавил: «Пожалуйста, не обсуждайте это ни с кем».
Ошеломляюще! Карлоу не только обвинили в государственной измене, но и затем попросили объяснить почему, а теперь приказали хранить все в тайне. Начальник контрразведки пояснил это: факт обвинения Карлоу в том, что он является «кротом», что его карьера рухнула, а его жизнь почти загублена, — секрет ЦРУ.
ГЛАВА 8
Гастроли
К осени 1962 года Анатолий Голицын измотал ряд сотрудников советского отдела, занимавшихся его делом, и это послужило одной из причин, по которой он был передан Джеймсу Энглтону.
Объясняя причину этого решения, бывший заместитель Энглтона «Скотти» Майлер сказал: «Отдел устал от него». По мнению еще одного бывшего сотрудника ЦРУ, это чувство было взаимным: «Голицын был в ярости от сотрудников советского отдела — они слишком давили на него. Его терпению пришел конец, а они все продолжали оказывать давление».
По мнению бывшего контрразведчика советского отдела Пита Бэгли, дело Голицына передали в связи с выдвинутыми им обвинениями в том, что советская агентура проникла не только в ЦРУ, но и в другие западные спецслужбы. Именно контрразведка отвечала за связь с ними.
За несколько месяцев до этого, в связи с утверждениями Голицына о наличии советских агентов в органах английской разведки, Энглтон пригласил ответственного сотрудника английской контрразведки МИ-5 Артура Мартина приехать в Вашингтон и побеседовать с бывшим работником КГБ. Голицын не только произвел впечатление на Мартина, но в заключение беседы тот убедил его посетить Англию.
По словам ветерана ЦРУ, работавшего в Лондоне, «настоящие взаимоотношения получили развитие в Лондоне и их инициатором стал Артур Мартин». Идеи Голицына буквально вскружили ему голову. Он пригласил Голицына, его жену и дочь приехать в Англию, заявив Энглтону, что «гарантирует безопасность пребывания этого человека». Может быть, Энглтон и не согласился бы на отъезд Голицына, но ему неудобно было отказать англичанам, принимая во внимание давние, порой несколько напряженные, «особые взаимоотношения», существовавшие между американской и английской разведками. Энглтону не хотелось стоять у Голицына на пути, так как он опасался вообще потерять его.
В Англии Голицыну была присвоена кличка «Кэйгоу». С ним работали Мартин, Питер Райт, ставший впоследствии широко известным в связи с публикацией секретов МИ-5 в книге «Ловец шпионов», и сотрудник МИ-6 Стивен де Маубрэй. Голицын приехал в Англию в марте 1963 года, вскоре после того, как лидером оппозиционной партии лейбористов стал Гарольд Вильсон.
Это было время значительных политических потрясений, у истоков которых действовали шпионы. В январе Ким Филби, находясь в Бейруте, сделал признание в том, что является советским агентом, и затем сбежал в Москву, таким образом дав открытое драматическое подтверждение того, что постоянно отрицало английское правительство, — он являлся советским «кротом» в службе МИ-6. У правительства премьер-министра Гарольда Макмиллана голова шла кругом от скандала с Профьюмо, в ходе которого выяснилось, что «девица по вызову» Кристин Киллер делила свою благосклонность между военным министром Англии Джоном Профьюмо (женатым на актрисе Валери Хобсон) и помощником советского военно-морского атташе капитаном I ранга Евгением Ивановым, который на самом деле был сотрудником ГРУ. Не имело значения, что вряд ли Профьюмо обсуждал военные секреты Англии в постели с Киллер, а та, в свою очередь, как полагают, нашептывала их Иванову. Это был превосходный скандал, включая купание нагишом на вечеринке в имении лорда Астора в Кливдене (там Профьюмо впервые обратил внимание на Киллер «во всем ее естестве») вместе с «общественным доктором Стивеном Уордом», с еще одной «девицей по вызову» Мэнди Райс-Дэвис и, конечно, с членом кабинета министров и шпионом. Флит-стрит максимально выполнила свое обязательство по информированию английской общественности, лондонские газеты не упустили ни одной детали, касающейся скандала с Профьюмо.
Однако существовала угроза, что эта тема может отойти на второй план после приезда Голицына, который с одобрения своих руководителей из британской контрразведки заявил, что Гарольд Вильсон — советский «крот».
«Скотти» Майлер подтвердил, что сообщение Голицына по приезде его в Англию было подобно взрыву бомбы: «Голицын не сказал нам, что он сообщил англичанам. Но именно это он им и сказал: Вильсон — советский агент».
Похоже, Голицын пришел к своему сенсационному заключению в отношении лидера британской оппозиционной партии, рассматривая ряд, скажем, по меньшей мере, косвенных доказательств. Незадолго до прибытия Голицына в Англию неожиданно умирает глава лейбористской партии Хою Гейтскелл. За шесть недель до своей смерти он посетил советское посольство по вопросу получения визы для поездки в СССР, где ему предложили чашечку кофе, которую он и выпил.
Питер Райт сказал, что Артур Мартин сообщил ему о смерти Гейтскелла от таинственного вируса волчанки, тропической болезни, которая редко встречается в странах с умеренным климатом. Далее Райт сказал, что направился в английскую лабораторию химических и биологических средств ведения войны, расположенную в Портон-Дау, чтобы установить, не мог ли КГБ отравить этого политического лидера Великобритании. Он также консультировался у Энглтона, который прислал ему перевод одной малоизвестной научной работы из СССР, в которой сообщалось, что советские ученые получили химический препарат, использование которого в экспериментах на крысах вызывает у них волчанку. Райт приходит к заключению, что Гейтскеллу в отличие от крысы потребовалось бы проглотить огромное количество этого препарата, чтобы у него развилась волчанка, если только за это время в Советском Союзе не разработали более сильный препарат, так как научная работа об экспериментах с волчанкой была впервые опубликована семь лет назад[80].
Когда Голицын узнал о подозрениях в МИ-5 по поводу смерти Гейтскелла, он вспомнил о ходивших в КГБ слухах до того, как он бежал, о том, что 13-й отдел КГБ, который еще устрашающе называют «отделом мокрых дел», планирует совершить убийство одного западного лидера, с тем чтобы на его место поставить советского агента. Менее чем через месяц после смерти Гейтскелла, 14 февраля, лидером партии лейбористов избирается Вильсон. Все становится ясным для Голицына.
Как считает бывший сотрудник ЦРУ, возможно, что англичане сами подбросили Голицыну идею о предательстве Вильсона. «Думаю, они на нем обкатали не одну идею. Как вы думаете, может быть Вильсон шпионом? — спрашивали они его и увязывали это с фактом смерти Гейтскелла. Когда Голицын прибыл к нам, он был довольно невежественным человеком, но быстро учился, буквально впитывал все. Он мог ответить: «Вполне возможно. Мне кажется, я что-то слышал об этом». Голицын быстро подхватывал такие идеи и развивал их».
На протяжении более чем десяти лет в Англии сказывались последствия предположений Голицына. В 1964 году Гарольда Вильсона избирают премьер-министром, а спустя некоторое время, по словам Питера Райта, Энглтон отправляется в Лондон на встречу с руководителем контрразведки Эдвардом Мартином Фернивалом Джонсом, чтобы предупредить его о том, что «Вильсон — советский агент»[81]. Энглтон не указывает своего источника, однако его утверждение было зафиксировано в архивах МИ-5 под кодовым наименованием «овсяный сноп». В 1970 году Вильсон потерпел поражение на выборах, но в 1974-м был избран премьер-министром на второй срок. И вот тогда-то, по словам Райта, некие его коллеги из МИ-5 попытались вовлечь его в заговор, цель которого состояла в организации утечки информации в прессу из архивов службы безопасности, с тем чтобы вынудить Вильсона покинуть свой пост. Райт заявил, что отказался от участия в попытке заговора против премьер-министра.
