Кэсси Харти - Я смогла все рассказать
Только когда я впервые по-настоящему влюбилась, я поняла, что любовь не остановить: она сметает все преграды. В один прекрасный день осознаешь, что любишь кого-то, и уже ничего не можешь с собой поделать. К моему собственному удивлению, я влюбилась в молодого человека, которого знала с раннего детства. Это был Стив, сын дяди Билла и ровесник Тома. Стив часто приходил на мотогонки поболтать с моим братом, и порой они вместе дразнили меня. Когда наши матери разругались, мы перестали общаться, но через несколько лет, когда мне уже было шестнадцать, снова встретились на семейном празднике у общих знакомых. Я стеснялась: Стив, красивый парень, сразу мне понравился. Весь вечер мы болтали в стороне от остальной компании, и я поняла, что он не только красив, но и очень мил. Когда он пригласил меня на свидание, я с удивлением поняла, что он смотрит на меня как на девушку, хочет встречаться со мной. Не веря своему счастью, я сразу же согласилась.
Во время первого свидания мы посетили любимое место Стива – старый заброшенный замок неподалеку от его дома. Пока мы шли, Стив взял меня за руку, и я засияла от счастья. С тех пор почти все время мы проводили либо в старом замке, либо у нас дома. Мама не возражала. Мы сидели в обнимку у меня в комнате и слушали пластинки. Однажды Стив не смог прийти, и я поняла, как мне его не хватает; тут-то до меня и дошло, что я влюбилась. Ничего подобного я раньше не испытывала. Это было светлое, чистое чувство. Дальше поцелуев мы с ним пока не зашли, и меня это вполне устраивало.
При следующей встрече Стив сказал, что очень соскучился.
– Я все время хочу быть с тобой, Кэсси, – добавил он. – Я люблю тебя.
Я была на седьмом небе от счастья. Он любил меня. Он хотел быть со мной, просто потому что любил меня. Я была самой счастливой девушкой в мире!
О встречах с Биллом теперь не могло быть и речи, ведь я встречалась с его сыном! Так что я всеми способами избегала своего мучителя. Днем я училась в колледже, по вечерам запиралась в комнате и занималась, по пятницам пела в группе, а выходные проводила со Стивом. Я старалась не думать о Билле и о том, что он сделал со мной. Ничто не должно было помешать моему счастью. Иногда я представляла, что будет, если мы со Стивом решим пожениться. Неужели дядя Билл придет на свадьбу? Что, если о наших «отношениях» он расскажет сыну и повернет все так, что я снова окажусь во всем виноватой? В конце концов я убедила себя, что Стив не поверит ни одному его слову. Стив был добрым и любящим молодым человеком, мы прекрасно понимали друг друга. Мне было известно, что ему дома тоже приходилось несладко, и, хоть мы и не вдавались в подробности, я знала, что у нас очень много общего.
Мы со Стивом любили друг друга. Ох уж эта первая любовь! Мы были уверены, что никогда не расстанемся, и строили планы на годы вперед, жизнь казалась прекрасной. Это были лучшие месяцы моей жизни.
После первого года в колледже меня с подругами отправили на лето на практику в местные больницы. Меня пугало то, что жить мы должны были не дома, а в больнице. Во-первых, дома я смогла бы чаще видеться со Стивом, а во-вторых, только у себя в комнате я чувствовала себя в безопасности. Лишь однажды дядя Билл стал приставать ко мне там, и то у него ничего не вышло, потому что я закричала, а больше он и не пытался.
К счастью, Кэти направили в ту же больницу, что и меня. Мы ездили на барбекю с курсантами полицейской академии, ходили в настоящую кофейню и общались со взрослыми медсестрами. Я познакомилась с очень интересными людьми как из числа врачей, так и из числа пациентов. Однако работать в отделениях было очень тяжело. Старшие сестры держали нас, молодых медсестер, в ежовых рукавицах. Мы могли говорить, только если к нам обращаются, косметикой пользоваться запрещалось и вдобавок приходилось носить некрасивую форменную одежду.
Сначала я попала в мужское ортопедическое отделение. Здесь мне пришлось удовлетворять желания пациентов, которые, чтобы немного развлечься, просили меня придерживать их гениталии, пока мочились в бутылочку, или вытирать их после влажных обертываний. Все это вызывало воспоминания об «играх» дяди Билла и было просто невыносимо. Я попросила сестру-смотрительницу перевести меня в другое отделение. Она не стала ничего спрашивать – видимо, понимала, что я была еще не совсем готова для такой работы и что для начала нужно найти мне занятие попроще. Меня на время перевели в отделение физиотерапии.
В этом отделении работал потрясающий терапевт. Удивительнее всего было то, что у него полностью отсутствовало зрение. Все любили его за профессионализм и веселый нрав. Мне понравилось работать в отделении физиотерапии, но меня снова перевели, на этот раз в детское отделение. Вскоре после того как я начала работать с детьми, умер двенадцатилетний мальчик. Несколько дней я не могла успокоиться. В конце концов старшая сестра отделения выгнала меня.
На следующий день меня вызвала сестра-смотрительница. Она не ругала меня, но сказала, что, скорее всего, в медсестры я не гожусь. Она спросила, нет ли у меня желания, пока не поздно, поменять профессию. Я, всхлипывая, стала объяснять, что пошла учиться на медсестру, чтобы угодить матери, и что не могу подвести ее. Я просто не могла вернуться домой. Что мать мне скажет, если я вернусь раньше срока? Что она сделает со мной?
Сестра-смотрительница сказала, что в будущем из меня может выйти хорошая медсестра. Сейчас я просто не готова к таким стрессам. Она сказала, что я должна позвонить домой и попытаться объяснить ситуацию матери. Пересилив страх, я позвонила. Сначала мама молча слушала меня, а затем начала кричать в трубку:
– С чего ты взяла, что можешь заявиться домой раньше срока? – Давно я не слышала ее такой разъяренной. – Тебе доставляет удовольствие расстраивать меня? А? Нравиться выставлять меня полной дурой?
Я не могла и слова вставить в свою защиту.
– Ты просто никчемная неудачница, – прибавила мать.
Я промолчала. Что я могла сказать?
– Если ты вернешься домой раньше срока, ты мне больше не дочь, – рявкнула она напоследок и бросила трубку.
Я была одна, вдалеке от дома, подавленная неудачей в профессии. И действительно чувствовала себя неудачницей. Мама могла этого и не говорить, я сама так про себя думала. Любая другая мать стала бы утешать дочку: «Не волнуйся, дорогая. Мы что-нибудь придумаем. Возвращайся домой, все уладится». Ждать таких слов от моей матери было бессмысленно. Ее не волновали мои чувства, ей бы и в голову не пришло меня утешать.
Мне очень хотелось позвонить Стиву, но у них дома тогда не было телефона. Единственным плюсом завершения моей медицинской «карьеры» была скорая встреча с возлюбленным. Мысль о том, что скоро я увижу Стива, помогла мне пережить тот ужасный день.
На следующий день я вернулась домой. Мама сидела в саду, и я решила сразу же с ней поговорить, надеясь, что за ночь она успокоилась.
– Привет, я вернулась, – сказала я, готовая выслушать поток брани и обвинений в свой адрес. Вместо этого мать решила показать, что я для нее не существую. Она не произнесла ни слова. Никто со мной не заговорил. Элен как раз уходила на работу. Тома и Роузи не было дома, а Анна, взглянув на меня, быстро прошептала: «Мама очень сердита на тебя» – и отвернулась.
Я поднялась в свою комнату, распаковала вещи и решила навестить Стива. Мне не терпелось его увидеть. Только он меня поймет и пожалеет. Он любит меня и будет рад, что я вернулась раньше срока.
Когда я постучала, дверь открыла Гвен, мать Стива.
– Здравствуйте, а Стив дома? – спросила я, широко улыбаясь.
Гвен странно посмотрела на меня и ответила:
– Тебе нельзя с ним видеться.
Я не сразу ее поняла и продолжала стоять на пороге, потом пояснила:
– Я только что приехала с практики и хотела его проведать… Он дома? – снова спросила я.
– Боюсь, вам со Стивом нельзя встречаться, – сказала Гвен твердо. – Между вами все кончено. И не приходи сюда больше.
Я все равно ничего не понимала. Стив был дома, я знала это – его велосипед стоял у входной двери, – поэтому крикнула:
– Стив, это я, Кэсси. Что происходит? Последовала пауза, затем я услышала голос Стива:
– Мама, впусти ее.
То, что произошло потом, разбило мое сердце. Я подбежала к Стиву, ожидая, что он сразу же обнимет меня, но он не пошевелился. По его лицу было видно, что он много плакал. Что случилось? Стив был самым добрым и милым человеком из всех, кого я знала. Кто же посмел его обидеть?
Я обняла его за шею, но он отстранился.
– Послушай, Кэсси, – сказал он мягким голосом, – нам нужно расстаться. Я очень тебя люблю, правда, но встречаться нам нельзя. Прости.
Он начал всхлипывать, вслед за ним заплакала и я. Я не могла понять, почему мы расстаемся, ведь все было так хорошо. Я должна была узнать причину.
– Что случилось, Стив? Мы же любим друг друга! – Я с трудом могла говорить, задыхаясь от рыданий. – Пожалуйста, скажи мне, что случилось. Если ты меня любишь, зачем нам расставаться?
