Владимир Варшавский - Родословная большевизма
Официальную церковь, одержимую духом инквизиции, смущают усилия Роджера Бэкона, Фомы Аквината и Сигера Брабантского примирить разум и веру. Она изменяет средневековому идеалу единства религии и культуры. В 1277 году парижский епископ Этьен Темпье обвиняет студентов Сорбонны в 217-ти гнусных заблуждениях. Они подпали, де, под влияние греческой и арабской философии. Самого Фому Аквината подозревают в аввероизме. Сигер Брабантский объявлен еретиком. Ученик францисканцев-спиритуалов Данте Алигьери вспомнит о нём в десятой песне Рая:
То вечный свет Сигера, что читал
В Соломенном проулке в оны лета
И неугодным правдам поучал…
То же в Англии. Доминиканец архиепископ Кентерберийский осуждает рационализм в богословии и зачатки опытной науки. В 1278 году труды величайшего ученого Средних веков Роджера Бэкона и других английских францисканцев запрещены. Самого Бэкона посадили в тюрьму, где «дивный доктор» томился почти до самой смерти.
Три предыдущих века папская власть сосуществовала в жизни церкви с партией постоянного обновления. К концу XIII века союз распадается. Полная папская победа: все ереси подавлены, но подавлена и духовная творческая свобода. Средневековая культура начинает клониться к упадку.
Подавление интеллектуальной свободы сопровождалось и замедлением развития техники. Французский историк Жан Гимпель считает, что в XI, XII и XIII веках в латинской Европе технический прогресс шел так же быстро, как в Соединенных Штатах в XIX–XX веках, но к концу XIII века это развитие начинает замедляться.
Конечно, и прежде в Европе, как всегда и всюду, не было недостатка в ненависти ко всем, кто веровал по-другому. Уже в XI веке жгли еретиков и устраивались кровавые еврейские погромы. А в 1155 году в Риме удавили и сожгли аскета-священника Арнольда из Брешии. Он не проповедовал никакой ереси, а только объявил подделкой апокрифическую дарственную запись, по которой император Константин Великий будто бы отдал во владение папе Сильвестру Рим и всю Италию. И все-таки в XII веке монахи в аббатстве Клуни переводят Талмуд и Коран; катары не таясь исповедуют свою манихейскую веру и без боязни спорят с проповедниками, которые уговаривали их вернуться в лоно католической церкви. В Англии, в Испании, во Франции христианские, еврейские и мусульманские богословы беседуют друг с другом о вере и философии. В XIII веке такие беседы больше не разрешаются. Правда, в 1240 году в Париже перед Людовиком Святым и в 1262 году в Барселоне перед Яковом Первым Арагонским прения между христианами и евреями все-таки имели место. Но это уже не «куртуазное» обсуждение, как в XI веке. Теперь евреев поносят как народ богоубийцу, испорченный и лукавый. Жуанвиль рассказывает: Людовик Святой разрешил спорить с евреями только ученым богословам, простым же мирянам он заповедовал: «если еврей клевещет на христианскую веру, пусть христианин с ним не спорит словами, а извлечет свой меч и как можно глубже воткнет ему в живот».
Евреев, которые так много сделали для расцвета «открытой» цивилизации Европы XII века, начинают все больше притеснять, из многих стран их выселяют.
Перед отплытием на поиски «западного пути» в Индию, генуэзец еврейского происхождения Христофор Колумб в обращении к Изабелле Кастильской и Фердинанду Арагонскому говорит: «Я утверждаю, Святой Дух может одинаково проявляться среди христиан, среди евреев, среди мавров и среди всякого рода людей, не только мудрецов, но и самых простых».
Но королева Изабелла больше слушала другого человека — кардинала Сиснероса, главу инквизиции Кастилии и Арагона. При нем инквизиция особенно свирепствовала. На указания, что инквизиционное судопроизводство нужно преобразовать, он отвечал: «Инквизиция так совершенна, что никогда не будет нужды ее реформировать. Что-либо менять в ней — грех».
3 августа 1492 года три корабля Колумба уходят в Атлантический океан. А накануне, по настоянию кардинала Сиснероса, королева Изабелла издает указ, что все евреи в ее королевстве должны креститься или уехать. Для продажи имущества им давали четыре месяца, но они не имели права брать с собой ни золота, ни серебра. По словам хрониста, «они отдавали дом за осла, виноградник за отрез сукна или полотна».
Любопытно, что позднее кардинал Сиснерос собирает по всей Европе евреев, знатоков еврейского языка, для учрежденной им школы языков. Они преподавали под его защитой.
Судьба крестившихся была не легча. Инквизиция неустанно преследовала крещеных евреев и мусульман, маранов и морисков, подозревая их в тайной приверженности к вере отцов. Были введены даже, похожие на нюрнбергские, законы о чистоте крови — limpieza de sangre.
Чтобы попасть в университет, стать офицером или прелатом, получить назначение на малейший официальный пост, каждый должен был представить доказательства, что среди его предков не было евреев или мавров. Составление таких родословных вело к развитию взяточничества и шантажа. Тысячи и тысячи людей из самых благочестивых, богатых и знатных семей попали в руки инквизиции по доносам, что они скрывают, что у них есть «нечистая» кровь. Такие доносы часто делались для сведения счетов или из зависти и корысти: завладеть местом, званием, деньгами «нечистого». Исследователи-специалисты составляли черные списки.
Оставшихся евреев стали загонять в гетто. Уже в 1215 году на 4-м Латеранском Соборе было постановлено, что впредь евреи должны носить опознавательный знак — особый кружок, в римском гетто, учрежденном в XVI веке, — желтую шапку. Вот первые пробные модели гитлеровской жёлтой звезды. Еврей уже больше не свободный человек, каким он был в Испании трех религий: христианской, еврейской и мусульманской, или во времена Каролингов.
Казалось бы, всякому, кто помнит Нагорную проповедь, должно быть несомненно: инквизиция была страшным внутренним поражением исторической церкви, изменой церкви самой себе, своему призванию служить делу евангельской любви.
Казалось бы, у христианина не может быть другого отношения к инквизиции с ее пытками и кострами, кроме соловьевского и солженицынского — как к тяжкому греху.
Однако находятся люди, которые думают, что говорить о грехе инквизиции в наше время гонений на церковь — это лить воду на мельницу антирелигиозной пропаганды. Люди эти ищут для инквизиции оправдание. По их мнению, то была законная, необходимая, спасительная самозащита от «дьявольских» ересей, которые угрожали самому существованию не только церкви, но и всего средневекового общества, всей христианской цивилизации. И как, к примеру, было не выгнать из Испании евреев, они так нагло всюду лезли, а главное, это всем известно, крали и распинали христианских детей, как этот ужасный Юсе Франко — оказывается, типичная еврейская фамилия, — которого сожгли в 1490 году. Правда, несомненных доказательств его виновности не нашли, но разве могли ошибиться Инквизиционный трибунал и Саламанкский университет? Тем более, что дело разбиралось под наблюдением самого Генерального Инквизитора Испании Томаса Торквемады, известного своей беспристрастностью. И разве виновата инквизиция, что посла сожжения Франко народ в нескольких местах устроил еврейские погромы?
И вообще очень преувеличены все эти разговоры об ужасах инквизиции. Все это легенда. Инквизицию просто оклеветали. Взять хотя бы того же Торквемаду. Его ославили на века беспощадным палачом. А был он человек смиренный, справедливый, милосердный, неподкупный. Единственно к чему стремился, чего хотел — подражать Иисусу Христу. И уж какой был молитвенник, как изнурял свою плоть, никогда не ел мяса, спал на голых досках, не носил никакого белья, да и передал-то он светской власти для сожжения «к вящей славе Господней» всего две тысячи самых злых еретиков.
Что верно, то верно. По сравнению с Гиммлерами и ежовыми даже Торквемада может показаться душкой. Но повторяю, тот, кто помнит Нагорную проповедь, не может оправдать сожжения хотя бы одного только человека.
Общее число жертв инквизиции никогда не было подсчитано. Французский историк Жан Делюмо в книге «Умирает ли христианство?», за которую он получил Большую католическую премию по литературе, пишет, что с 1480 по 1834 год в Испании было сожжено около 100 тысяч еретиков. Это несравнимо меньше числа человеческих жизней, уничтоженных тоталитарными режимами нашего времени за сроки куда меньшие: в гитлеровских лагерях 12 миллионов, в ГУЛАГЕ 60 миллионов. В Камбодже красные кхмеры за два только года убили пятую часть всех жителей.
Но Делюмо справедливо говорит: сравнение числа жертв не должно служить для оправдания инквизиции.
Замечу от себя, если к сожженным на кострах, замученным, замурованным прибавить убитых во время всех Варфоломеевских ночей, всех драгонад и религиозных войн, число жертв раздутой инквизицией фанатической нетерпимости окажется не таким уж незначительным. В одной только Германии в тридцатилетнюю войну погибла половина населения. Чудовищная эта война принесла миллионам людей ужасные страдания, надругательства и смерть и воспитала поколения беспощадных убийц, грабителей и насильников. Она привела не только к хозяйственной разрухе, но и к глубоким повреждениям в национальном сознании немецкого народа. Американский историк, немец по происхождению, Петер Вирек считает, что национал-социализм вырос не только из обиды на несправедливость Версальского мира, но еще в большей мере из старой обиды на еще более несправедливый и унизительный для Германии Вестфальский мир 1648 года. Чтобы смыть эту обиду, Гитлер будто бы собирался в случае полной своей победы подписать всеобщий мир в Мюнстере.
