Сергей Бушуев - Водитель трамвая
— Ясно, — кивнул я, намотав на ус, — значит, все эти механики учить можно так себе, а вот…
— Какое «так себе»? — бесцеремонно перебил меня Алексей, выпуская кольцо дыма вверх, — вообще учить не надо! Забей! Говорю тебе — только ПДД. И только. На остальное вообще внимания не обращай — вытянут.
— А ПДД — тоже ведь знать надо. Там знаки эти, какой, где и сколько действует, на сколько метров…
— Да ты чего, хреновня это всё! — махнул рукой мой собеседник. — Вон у нас никого вообще не было за всё время обучения. В самом конце дали этого бородатого придурка — Петуха. Он вышел в середину и стал нам зачитывать ересь несусветную. Потом спросил, типа, въехали? Мы ему типа, въехали. На том и кончилось. Этот хрен ещё нам какой-то бредовый экзамен устроил. По карточкам. Только у себя. Мы всё списали. Там же только номера поставить, и он отвалил довольный и счастливый, сука…
Алексей криво улыбнулся, щурясь от табачного дыма.
— Так что забей на всех этих митрофановых, кирсановых, и прочих. Только колупайся с этими карточками. Остальное побоку. Кирсанов вон вообще золотой мужик! Он же за всё время, что мы учились, ни разу никому пару не влепил! Чего там у него сдавать-то? Он любого вытянет!
— Он-то да. Согласен. А Митрофанов?
— Да тот тоже нормальный мужик! Ну, нервы у него иногда сдают. Он тоже нам как-то двоек штук восемь за раз поставил. Ну мы совсем охамели правда, с перепоя к нему на урок пришли. А он и сам выпить любит.
— Ты думаешь?
— А по нему что — не видно, что ли? Ну и чего? Ну, расставил двоек. Потом же всё равно всех вытянул. Ты пойми: им не выгодно нас валить. Это же государственная контора. Если они нас валят, их вызывают наверх и песочат. И премии лишают. Ведь если есть двойки, значит, это не мы плохо учимся, а они плохо учат. Так им говорят.
— А откуда ты знаешь? — его рассуждения вызвали у меня смех.
— Да Петух только об этом и орал когда к нам пришёл, — не прекращая криво улыбаться, объяснил Алексей. — И Митрофанов тоже на этом крючке. Думаешь, ихнему начальству хочется лишний раз писать какие-то бумажонки и отправлять нас обратно в депо? Их же тоже за это насилуют кому надо. Это же по идее их упущение: не смогли заинтересовать нас своей хернёй. В депо тоже недовольны могут быть, настучат, кому надо и будут пылесосить уже руководство комбината. Ну вот и думай, нужны мы им? Мы же мелкие сошки. Проще поставить нам три бала да вышвырнуть. Вот и вся премудрость. А Митрофанов он просто пылит, в отличие от Кирсанова. Петух же вообще дегенерат. Ему бы зарплату платили, и он будет визжать от радости. Поэтому если уж они и отправляют кого, обратно в депо, так уж совсем конченных дебилов — таких же, как они сами!
Его слова заставили меня на какое-то время задуматься и замолчать.
— Да ладно, — вновь услышал я его голос спустя несколько мгновений, — мы трамвайщики ещё ничего! А чем там автобусники занимаются всю дорогу?
— Чем? — спросил с удивлением я.
— Да бухают как черти. Я и сам с ними не раз оставался. Они как только покинут комбинат, двигают во дворики и пьют там до вечера. Вон, слыхал недавнюю историю?
— Нет, — отозвался я, и не думая скрывать своей заинтересованности. — Расскажи.
— Короче, — начал он, глубоко затягиваясь, — автобусники, уже сдали все экзамены, и по вождению, и на компьютере у ментов. И на радостях отправились отмечать. Накалдырились по самое некуда. И зачем-то попёрлись обратно в комбинат. Поднялись по лестнице, и свалились в крайнем изнеможении прямо под ноги директора комбината. Ха-ха-ха…
Алексей зашёлся в хриплом смехе. Его толстый живот прыгал, а туловище крутилось как жаркое на вертеле. Лицо покраснело, и лишь пепел падал с сигареты на пол совершенно невозмутимо.
— А дальше? — поинтересовался я, дождавшись, когда он немного успокоиться.
— А дальше… так, — выдавливал Алексей из себя, с трудом преодолевая не утихающие приступы хохота. — Директор наклоняется над ним, типа, человеку плохо стало. Надо помочь, вызвать скорую. Прикинь?.. ха — ха — ха… переворачивает павшего бойца лицом к себе… а у того выхлоп как у МАЗа… ха — ха — ха…
Мой собеседник зашёлся пуще прежнего. Он грохотал на весь вагон так, что даже весьма лояльная к подобным вещам Морозова сделала ему замечание.
— Да-да, извиняюсь, — процедил молодой человек сквозь раскаты смеха, и с трудом приводя себя в чувство. — Эту поучительную страшилку очень любит Митрофанов рассказывать. Наверняка и вам мозги ею прополоскает. Я же говорю — он сам большой любитель. Иначе бы такие истории у него не водились…
— Ну и чего же случилось потом с этими автобусниками?
— Да чего с ними будет? — уже заметно спокойнее продолжал мой собеседник. — Документы в парк отправили, да сообщили: типа вы принимаете на работу калдырей, и будьте внимательней.
— Уволили, стало быть? — заметил я, думая о своём.
— Ну да! Как же! Уволят они тебя за такое! Да там половина всех автобусных парков состоит из алкашей, как я посмотрю. Да и кто работать будет? Одни хохлы? Так тоже нельзя. Они одни аварии делают. Не привыкли ведь к московскому движению. Попробуй тут по пробкам покататься. Так что оставили. Профилактическую взбучку провели и забыли. Да ладно… это автобусники… а посмотри как учатся троллейбусники!
— Как?
— Да на двойки! У них там механика — чёрт знает, какая! Когда они нам показывали, мы над ними только ржали. Но тоже, как и нас — вытянули всех… Кто-то же должен дорогих москвичей до дома подбрасывать. И тоже основной геморрой у них лишь с карточками этими грёбаными возник. Так что ты карточки штудируй. На остальное клади без зазрения совести. Так все делают. И трамвайщики, и автобусники и троллейбусники. И своим по группам передают. Как я тебе. И ты передавай другим парням, которые после вас придут. Чтобы они не корпели, не парились, мозги себе чешуёй не засирали… понял?..
К сожалению, вынужден признать: Алексей оказался полностью прав. Весь его рассказ впоследствии целиком подтвердился. Как он и пророчествовал — вытянули каждого. Хуже всего дела обстояли у тех, кто пренебрёг правилами дорожного движения. Точнее — регулярным штудированием карточек.
Что же касаемо самого Алексея, то с ним мы встретились ещё один и последний раз много позже. Спустя несколько месяцев. Я к тому времени сдал последние экзамены, включая водительский, а он как раз завершил стажировку. И тут же решил уволиться. Причиной послужила первая, полученная им зарплата в качестве водителя трамвая. Начальство в депо я помню было очень недовольно его решением.
— Вот, — говорила Мокшанина, — отстажировался и даже оформляться не стал! А мы на тебя деньги потратили! Водителю-наставнику заплатили…
— Это вот эти три копейки что ли? — фыркая, кричал в ответ Алексей. — Давайте я вам их верну! Тогда вы успокоитесь? Хотите?
— Да нам не деньги нужны, а водитель! — резонно возражали ему.
— А мне как раз нужны деньги! — не унимался он, по обыкновению краснея. — Я за ними сюда к вам и пришёл!
— Вот и работай! Кто тебе не даёт?
— Это за дарма-то?! — бушевал толстый. — Да я у себя на рынке больше заработаю! Понятно? Я хочу, чтобы мне жена ребёнка родила! А на что я его кормить буду? На ваши сто пятьдесят долларов в месяц?!
— Ну что ты кипятишься? — с грустью на лице спрашивала Мокшанина. — У нас всегда можно подработать…
— Ага… — не давая собеседнице закончить орал он, — и получить сто шестьдесят долларов! То есть плюс десять сверху! Да? Это ваша прибавка? К чёрту её! Я увольняюсь…
По иронии судьбы, после окончания комбината меня поначалу определили на стажировку к тому же водителю-наставнику что и Алексея. Как это было, и что это оказался за перец я опишу позже. К счастью спустя безумную неделю после начала моей так называемой стажировки, означенный «наставник» пролил на себя кипяток, судя по разговорам, и ушёл на «больняк» недели на три. Впрочем, история тёмная, как пространство под шкафом, ибо у данного представителя семейства «наставников» имелась невероятно ревнивая жена. А поскольку он сам крендель тот ещё, то и неизвестно что именно было на него пролито и им ли самим…
Однако меня это мало интересовало. Я был счастлив сим избавлением, и знал: стажировать меня будет кто-то иной. А уже одно это — счастье, поверьте! И в дальнейшем оно не изменило мне: меня определили к очень хорошей, глубоко порядочной и к моему искреннему сожалению — несчастной женщине, которую я и по сию пору вспоминаю с огромной теплотой…
Но не будем забегать вперёд. В данный момент я хочу поведать вам о тех злополучных карточках, столь многим отравлявшим учёбу. И мне в том числе. Впервые я столкнулся с ними, когда Петухов, после нескольких дней невыносимых упорных зрелищных чтений параграфов ПДД повёл нас в «компьютерный класс» — единственное место в комбинате, где имелись компьютеры, сдавать мнимые экзамены.
