Сборник - Дело командующего Балтийским флотом А. М. Щастного
При формулировании этих правовых постулатов человечество отталкивалось от своего опыта, который убедительно свидетельствовал о том, что, только предоставив такие права каждому члену общества, можно достичь определенной гармонии и создать условия для счастливой жизни людей.
Можно уверенно полагать, что существует общее правовое пространство мира. Право едино для всего человечества. Оно не может различаться по классам, партиям, нациям или сословиям. Перефразируя слова из Библии, можно сказать, что в правовом пространстве мира нет права иудейского и права эллинского, права русского и американского, исламского, индийского и китайского права. Но есть универсальное Право с общим стремлением людей к справедливости, с признанием единых общечеловеческих ценностей, фундаментальных стандартов обеспечения прав человека и наличием в основном одинаковых инструментов регулирования отношений между людьми.
Россия, являясь частью мировой цивилизации и обладая огромным негативным собственным опытом ужасающих последствий отрицания общечеловеческих правовых идей, достойна того, чтобы начать движение к Верховенству права. Главное, что должно быть осозна-но государственной властью, обществом, каждым из нас и прежде всего юристами страны, – это самоценность права, признание прав человека в виде базовых ценностей и необходимость отстаивания этих прав как главной опоры в развитии цивилизации.
Право, существующее в законах, реализуется в конкретных следственных или судебных делах. Каждое уголовное дело, которое воспроизводится в рамках серии книг «Русские судебные процессы», оставило свой след в юридической истории нашей страны, отражает какое-то крупное явление в русском праве и в практике его применения. Уголовных дел о репрессиях в нашей стране, начавшихся 25 октября (7 ноября) 1917 года, великое множество[4]. Но дело командующего Балтийским флотом Алексея Михайловича Щастного выделяется из их числа. Во-первых, перед судом предстал морской офицер, благодаря героическим усилиям которого русский флот в результате Ледового похода в составе 236 кораблей, в том числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 миноносцев, 12 подводных лодок, был спасен от захвата и уничтожения немцами во время Первой мировой войны. И именно этому человеку был вынесен первый в Советской России смертный приговор[5]. Во-вторых, с этого дела новая коммунистическая власть в России, по сути, начала апробацию своего права, показала на этом процессе свое понимание революционной законности, указала магистральный путь развития так называемого социалистического права.
Как известно, после отречения царя Николая II первоочередной задачей пришедшего к власти Временного правительства был созыв Учредительного собрания для подготовки конституции России. Всеобщими выборами в Учредительное собрание было избрано 715 депутатов. Большевики получили лишь 175 мест. Открывшееся Учредительное собрание отказалось обсуждать проект большевиков, объявлявший Россию не демократической республикой, но наделявший властью отдельные классы в лице советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, после чего декретом большевицкого ВЦИК оно было распущено.
Так большевиками было уничтожено естественное право нашего народа на выбор собственной власти и определение пути развития страны. Кстати, выборность и сменяемость власти и сегодня не воспринимаются в России как фундаментальные принципы построения цивилизованного государства.
Затем вооруженным путем большевики передали власть Советам, что ознаменовало фактическую отмену правового принципа разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную. (Позднее всю власть присвоила большевистская партия, и в Конституции появилась статья о руководящей и направляющей роли коммунистов в государстве и обществе.)
Декретом о суде № 1 от 22 ноября (5 декабря) 1917 года Совет народных комиссаров упразднил все существующие суды, институты судебных следователей, прокурорского надзора, а также присяжную и частную адвокатуру.
Как итог – в результате попрания фундаментальных принципов права была разрушена вся существующая юридическая система страны и начались правовые эксперименты, приведшие к уничтожению минимальных стандартов права в нашей стране.
Все эти явления отразились в деле А.М. Щастного. Одна из целей публикации материалов этого дела, которое впервые предстает перед широкой публикой, заключается в том, чтобы наглядно показать, насколько важно учитывать в законотворческой и правоприменительной работе опыт прошлых лет, на конкретном деле продемонстрировать, что без законодательно закрепленных и реально действующих демократических институтов защиты прав человека, и прежде всего наличия независимых и беспристрастных судов, государство и общество оказываются в тупике, неизбежно скатываются к тоталитаризму и произволу.
Так, несмотря на то что II Всероссийским съездом Советов в октябре 1917 года было принято постановление об отмене смертной казни, 21 июня 1918 года судом А.М. Щастному был вынесен смертный приговор. Его дело было рассмотрено Революционным трибуналом при ВЦИК Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов – судом, созданным при высшем законодательном, распорядительном и контролирующем органе государственной власти в стране и из его же членов. Был нарушен базовый юридический принцип разделения властей. В деле А.М. Щастного, которое пытливый читатель прочитает сам, отразилось новое понимание «социалистического» права. Помимо того как противоправно был создан суд и кто были судьи, при судебном рассмотрении дела не был соблюден принцип «нет преступления и нет наказания, если нет закона», оказались ненужными обвинитель и защитник, а отсюда и не было состязательности процесса. Не было необходимости и в каких-либо доказательствах вины, отсутствовала возможность обжалования приговора и т. д. Для применения смертной казни достаточным стало обвинение в том, что А.М. Щастный «всей этой деятельностью своей питал и поддерживал во флоте тревожное состояние и возможность противосоветских выступлений» (из приговора революционного трибунала).
Есть известное выражение: война не закончена, пока не похоронен последний солдат. Так и историческую эпоху нельзя считать завершенной, пока из ее опыта не извлечены все существенные уроки.
«Осуществление власти помимо права», несмотря на провидческие предостережения Д. Локка, Ш. Монтескье, И. Канта и других, со временем переросло у нас в закономерность, вошло в повседневную практику работы лидеров партии и государства. Отрицание властью базовых юридических ценностей и корректировка законов по мотивам политической целесообразности превратились в обыденное явление. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, что в СССР неоднократно нарушался один из фундаментальных принципов права: более строгий закон не имеет обратной силы, то есть не распространяется на преступления, совершенные до его принятия. При Сталине это произошло в период рассмотрения известного «ленинградского» дела в отношении Н.А. Вознесенского, А.А. Кузнецова и других. К моменту их ареста в 1949 году прошло yжe два года, как в стране была отменена смертная казнь.
Но в 1950 году, перед судебным процессом, ее ввели вновь. Решение Политбюро ЦК предопределило судьбу осужденных: их расстреляли спустя час после вынесения приговора.
Через десять лет подобная практика повторилась при Хрущеве по делу Рокотова и Файбышенко. Закон тогда не предусматривал высшей меры наказания для лиц, совершавших валютные махинации. Но Хрущев потребовал – и закон, а затем и дело были пересмотрены. При Брежневе Президиум Верховного Совета СССР тоже «санкционировал» в порядке исключения применение смертной казни к лицу, не достигшему восемнадцатилетнего возраста, несмотря на категорический запрет на то в законе.
В этих примерах уже современной российской действительности видны прямые аналогии с делом А.М. Щастного. Его дело положило начало формированию практики осуждения людей при отсутствии каких-либо доказательств их вины. Впоследствии это нашло официальное закрепление в целом ряде ведомственных циркуляров и приказов. Например, в директиве прокурора Союза ССР от 23 января 1935 года разъяснялось, что дела по статье 58–10 УК РСФСР (контрреволюционная пропаганда) при наличии доказательств надо направлять в суды, а при их отсутствии – в Особое совещание при НКВД СССР, то есть во внесудебный орган.
В этой связи следует также сказать о зарождении практики осуществления репрессий не за конкретные составы преступлений (хоть и не совершенных, но предусмотренных законом), а лишь за принадлежность людей к оппозиционным партиям, отдельным социальным группам (дворянам, офицерам, кулакам, казакам, священникам, адвокатам и др.).
