Макс Хейстингс - Вторая мировая война. Ад на земле
Пользуясь традиционными методами ведения воздушных боев, наспех обученные японские пилоты не могли ничего противопоставить мощи американских ВВС и несли огромные потери. Но если рассматривать гибель самолета и летчика не как потенциальную возможность, а как обязательное условие, то можно вдвое сократить расход топлива и существенно увеличить точность наносимого удара. Японские авианалеты в районе Окинавы нанесли военно-морскому флоту США больший урон, чем крупные корабли Объединенного флота Японии за любой период войны. В последние месяцы битвы за Окинаву кораблям Спрюэнса пришлось пройти через самые суровые и продолжительные испытания. Фицхью Ли, старший помощник на авианосце Essex, описывает, как он отслеживал японские бомбы и торпеды из боевого информационного центра своего мощного корабля:
«Я помню долгие тягостные часы, которые провел в БИЦ; наблюдая за приближающимися к нам яркими точками, я понимал, что это такое, и надеялся, что наши орудия их собьют; когда они изменяли курс на экране радара, я понимал, что торпеды уже в воде и приближаются к нам. Эти минуты тянутся как годы, когда сидишь и ждешь, попадут они в тебя или нет. БИЦ не то место, где приятно находиться. Интересно с психологической точки зрения… я первый раз по-настоящему испугался, когда встретился с тем, что может в любую секунду оказаться твоей смертью… Ты сидишь у экранов и наблюдаешь, как это происходит с восемнадцатилетними или девятнадцатилетними моряками, только что с фермы или из-за прилавка обувного магазина… Они ведут себя по большей части чудесно. Изредка ты видишь, что кто-то не может этого вынести… Я заметил, что обладаю способностью определять, когда у кого-то скоро начнется истерика… Если он чересчур разволнуется, это может передаться и другим, и нужно что-то быстро предпринять, вывести его… Было несколько таких, что теряли самоконтроль и начинали плакать, рыдать, молиться»13.
Представление о неудержимых японских камикадзе, с восторгом глядящим в лицо смерти, по большей части ошибочно. Осенью 1944 г., в первой волне летчиков-самоубийц, было много настоящих добровольцев. Впоследствии, однако, поток юных фанатиков стал иссякать: среди последующих пополнений многие записались в смертники под моральным давлением окружающих, а иногда и из-за прямого принуждения. Их обучали так же сурово, как и всех остальных японских военных, с таким же упором на телесные наказания. Касуга Такео, служивший при столовой на базе камикадзе в Цутиуре, свидетельствует, что в свои последние часы пилоты часто тосковали или впадали в истерику. Одни ломали мебель, другие медитировали, некоторые исступленно танцевали. Такео говорит о «полном отчаянии»14. Давление со стороны окружающих – всемогущая сила в Японии с незапамятных времен – достигло своего апогея в системе смертников-камикадзе.
Впоследствии один японский историк с непостижимой для европейского ума восторженностью писал об обреченных пилотах того времени: «Поначалу многие новички не только не выказывали энтузиазма, но даже грустили о своей судьбе. У некоторых такое состояние длилось всего лишь несколько часов, у других – несколько дней. Это был период печали, который со временем проходил, сменяясь в конце концов духовным пробуждением. Затем, словно с приходом мудрости, исчезали тревоги и снисходил дух спокойствия, как будто жизнь примирялась со смертью, бренное с бессмертным»15. Он приводит в пример лейтенанта Куно, который, прибыв на оперативный аэродром, грустил, но перед последним вылетом стал оживленным и веселым, настаивал, чтобы с его самолета сняли все необязательное оборудование. Автор, однако, выражает сожаление, что «некоторые из этих пилотов, чрезмерно воодушевленные благодарностью и поклонением соотечественников, вообразили себя живыми богами и проявляли нестерпимую заносчивость»16.
Страдали очень многие. Один юный курсант мрачно раздумывал об очевидной будущности своей страны: «Начнутся массовые атаки противника, который обладает подавляющим материальным превосходством. Вот-вот наступит последний, катастрофический этап, описанный в “На Западном фронте без перемен”»17. А двадцатидвухлетний пилот бомбардировщика Норимицу Такусима писал в дневнике: «Сегодня японский народ лишен свободы слова, и мы не можем публично выражать свое недовольство… Японский народ не имеет даже доступа к источникам информации, чтобы осмыслить ситуацию… Это лишь один пример наших порядков и демагогии, превратившихся в движущую силу нашего общества… Мы примем то, что нам суждено, влекомые непреклонной волей правительства. Я не откажусь от своих чувств и надежды до самого конца… Есть единственный идеал – свобода»18. 9 апреля 1945 г. самолет Такусимы не вернулся с задания.
Но некоторые молодые люди утверждали, что охотно идут на смерть: лейтенант Канно Наоиси, которого считали одним из самых выдающихся пилотов-истребителей, таранил B-24 и едва спасся, хотя и не надеялся еще долго прожить. Авиаторы перемещались с места на место с маленькой сумкой с личными вещами, карандашами для навигационных отметок и нижним бельем; на сумке стояло имя владельца. Этот летчик небрежно подписал свою сумку так: «Личные вещи покойного капитана Канно Наоиси», предвидя свою гибель и, как это было принято, посмертное повышение в звании.
Вот одно из многочисленных предсмертных писем, которые камикадзе отсылали своим родным. Хаяси Ичизо пишет в апреле 1945 г.: «Мама, я мужчина. Все мужчины, которые родились японцами, должны принять смерть в битве за свою страну. Ты совершила великое дело: вырастила меня человеком чести. Я же совершу великое дело, потопив авианосец врага. Гордись же мной»19. Ичизо погиб у Окинавы 12 апреля 1945 г., ему было 23 года. Накао Такенонори писал родителям 28 апреля: «Недавно я посетил храм Котохиры и сфотографировался. Готовую фотокарточку я велел отослать вам. На всякий случай шлю вам квитанцию… Прошу вас, не поддавайтесь унынию и боритесь за победу над Америкой и Британией. Передайте эти мои слова и бабушке. Оставляю после себя дневник. Я немногое успел сделать в жизни, но я уверен, что исполнил свое желание жить достойно, не оставив после себя ничего скверного… Хочу выразить свою благодарность дяде и многим другим людям… Желаю вам самой лучшей будущности»20. Схватка с камикадзе стала одной из тяжелейших и кровопролитнейших битв американского флота. С 11 марта по конец июня 1945 г. японские летчики сделали почти 1700 самолето-вылетов на Окинаву. День за днем экипажи кораблей становились к зенитным орудиям и вели огонь по самолетам противника. Большинство самолетов были сбиты американским заградительным огнем, но те немногие, кому удавалось прорваться, совершали самопожертвование на взлетных палубах и надстройках боевых кораблей. Воспламенялось топливо, взрывался боезапас; моряки, экипированные разве что огнезащитными капюшонами и рукавицами, оказывались посреди пылающего ада. 12 апреля почти все 185 самолетов были сбиты, но два американских корабля пошли на дно и еще 14 (в том числе два линкора) получили повреждения. 16 апреля был выведен из строя авианосец Intrepid. 4 мая пять кораблей затонули и 11 были подбиты. С 11 по 14 мая получили серьезные повреждения три флагманских корабля, включая авианосцы Bunker Hill и Enterprise. С 6 апреля по 22 июня в районе Окинавы только камикадзе произвели 10 крупных круглосуточных налетов с участием 1465 самолетов; кроме того, было произведено еще 4800 «обычных» атак. Камикадзе потопили 27 и повредили 164 судов, в то время как обычные бомбардировщики потопили один корабль и повредили 63. Почти 20 % атак смертников достигали цели – это в десять раз результативнее обычных атак. Только абсолютное превосходство американского военного флота позволило ему выдержать этот безжалостный натиск.
Окинава пала 22 июня, через 82 дня после высадки частей Бакнера; армия и морская пехота потеряли 7503 убитыми и 36 613 ранеными, а также 36 000 небоевыми потерями (в основном военные неврозы). Кроме того, 4907 убитыми и более 8000 ранеными потеряли ВМС США. Почти весь гарнизон Окинавы погиб, а вместе с ним и многие тысячи жителей, причем некоторых из них военные побудили совершить самоубийство. Японцы весьма преуспели в достижении своей цели: в Вашингтоне действительно решили, что вторжение на Японские острова обойдется Америке чересчур дорого. Но последствия оказались весьма далеки от того, на что надеялись в Токио.
Следующие недели продолжались второстепенные наземные операции: австралийские войска по приказу Макартура высадились на Борнео и провели там небольшую операцию, чтобы обеспечить безопасность своим прибрежным районам; на Филиппинах войска США прорвали последние рубежи генерала Ямаситы в горах и высадили ряд десантов для освобождения островов в центральной части архипелага. Американцы настойчиво пытались убедить японцев капитулировать; вот одна из распространявшихся американской армией листовок, которую подписал пленный двадцатидевятилетний сержант Киёси Ито, до призыва в армию работавший продавцом в Нагое:
