Илья Ветров - Перевал Бечо
По пути Сидоренко часто отходил в сторону и наблюдал за продвижением колонны. В два часа дня участники перехода прошли ледник и вышли на Куриную грудку. Пройдя немного вверх по склону, Сидоренко остановился и подозвал к себе Моренца.
— Не нравятся мне эти камни, — заметил он. — Чует мое сердце — ненадежно они лежат. Могут съехать со склона, вызвать лавину.
И вдруг… лежавшие на склоне камни вместе со снегом пришли в движение. Страшный грохот заставил людей вздрогнуть. Голову колонны обдало снежной пылью и волной холодного воздуха. Сидоренко сразу понял: лавина.
— Стоять, не двигаться! — крикнул он, но его голос потонул в нарастающем гуле.
К счастью, лавина оказалась небольшой. Когда снежная пыль улеглась, Сидоренко и Моренец пересчитали людей: все оказались на месте. Можно идти дальше.
Прошли Куриную грудку, и снова начала портиться погода. Поднялся ветер, холодный и резкий. Он обжигал лицо и забирался под ветхую одежду. Мерзли все: и взрослые, и дети.
Не доходя скальной гряды, Сидоренко увидел солдат. Они быстро спускались навстречу. Солдаты брали детей на руки, прятали их в свои полушубки, согревали дыханием и несли к блиндажам.
Дав людям немного передохнуть, отогреться, альпинисты спустили их на Южный Приют и через день с проводниками-сванами отправили дальше, в долину реки Ингур.
— Кажется, все, — с облегчением вздохнул Моренец.
— Все, да не совсем, — поправил Николая Юрий. — Где-то внизу, в Тегенекли, Чирков, Чепарин и другие руководители комбината.
— Придется и за ними идти через перевал?
— Ничего не поделаешь, надо, — продолжал Одноблюдов. — Остается только решить — кому из нас троих идти. Двалишвили ушел с людьми вниз. Держать его больше нельзя. И так мальчишке в его шестнадцать лет изрядно досталось. Малеинова и Кухтина перед вашим приходом срочно пришлось направить в штаб к генералу Леселидзе. Намечается передислокация частей. Говорят, немцы из Домбая нажимают.
Обстановка в горах действительно усложнилась. Имея большой перевес в живой силе и технике, перешли в наступление части первой и четвертой горнострелковых дивизий генералов Ланца и Эгельзеера, укомплектованные тирольцами, для которых горы были родной стихией. Они потеснили наши войска в Баксанском ущелье, захватили Клухорский, Марухский и Санчарский перевалы. Передовые отряды альпийских стрелков проникли в район селений Гвандра и Клыджа и стали продвигаться к морю по реке Бзыби. Немецких егерей уже видели у озера Рица — в сорока километрах от Сухуми…
Командование Закавказского фронта начало формировать из альпинистов специальные горнострелковые отряды. В один из таких отрядов были направлены Малеинов и Кухтин, а позже и другие альпинисты.
— Ну что ж, мы с Сашей и пойдем через перевал, — вызвался Моренец, — нам не привыкать. Когда надо выходить?
— Лучше не медлить.
— Мы готовы, — за себя и за Моренца ответил Сидоренко.
Собирались быстро. Захватив с собой по банке сгущенного молока, сухарей, отправились в путь.
Над ущельем низко плыли облака. Гремело. Пережидать непогоду времени не было. Через несколько минут торчащие за спиной тяжелые рюкзаки альпинистов исчезли за поворотом скальной гряды.
Одноблюдов ждал своих друзей 3 сентября. Прошло третье, четвертое, а от Сидоренко и Моренца никаких вестей.
«Что с ними? Где они?» — все больше беспокоился Одноблюдов. Ночью он часто просыпался, тревожно прислушивался, но, кроме завывания ветра, ничего не слышал. Неужели с дороги сбились или натолкнулись на заставу гитлеровцев? Что-то не похоже на них. Ребята смелые, осторожные, не первый день в горах…
Вечером четвертого сентября Одноблюдов сел на коня и в сопровождении двух сванов-охотников уехал в Местию. Через несколько дней в штабе горнострелковой дивизии Юрий получил боевое задание: с отрядом восьмого полка войск НКВД подойти к перевалу Чипер-Карачаю, занятому немцами еще 15 августа, выставить вооруженные заставы на основных высотах, перекрыть фашистским егерям путь к ущелью реки Ненскрыры и дальше на юг, к Черноморскому побережью.
Отряд Одноблюдова укрылся в удобной лощине на отдых. Оставив здесь палатки и часть продуктов, отряд разбился на мелкие группы и стал подниматься вверх. С травянистых склонов вышли на моренный гребень, а затем на скальную гряду безымянного перевала восточнее Чипер-Карачая. Видимость была отличная, и вскоре разведка сообщила о появлении неприятеля.
Большой отряд гитлеровцев, ничего не подозревая, спокойно поднимался по леднику. Заняв удобную позицию, наши солдаты внезапно открыли сильный огонь. Одноблюдов же с группой бойцов зашел с фланга и смелым броском сбил гитлеровцев с тропы. Оставляя убитых, бросая оружие и вьючных мулов, немцы в панике побежали…
Тогда же под перевалом Чипер-Карачай до Одноблюдова дошли слухи об автомобильной катастрофе в Баксанском ущелье, в которой погибли Сидоренко и Моренец. С тяжелым сердцем возвращался Юрий с боевого задания.
Наступили ноябрьские дни.
В штабе 242-й горнострелковой дивизии на стене висела большая карта. Полковник Курашвили прошелся карандашом по Главному Кавказскому хребту и, повернувшись к лейтенанту Одноблюдову, инспектору горнолыжной подготовки дивизии, сказал:
— Будем выходить к перевалу Донгуз-Орун, на смену шестьдесят третьей кавдивизии и других частей тридцать седьмой армии, уходящих из Баксанского ущелья.
…Начавшийся с вечера снегопад к утру замел дорогу, проложенную саперами. К полудню, а это уже было 6 ноября, ветер немного утих, но с неба еще сыпала мелкая снежная пыль.
Находившийся на перевале Одноблюдов заметил, как вдали из тумана медленно выплывали, словно призраки, люди. То были кавалеристы генерала Белошниченко.
Под вечер Одноблюдов заметил еще одну группу солдат. В отличие, от других — все в кожушках, обожженные солнцем и ветрами. Впереди отряда, прихрамывая, шел широкоплечий мужчина.
— Товарищ лейтенант! Не узнаете?
Одноблюдов замер от неожиданности. Перед ним стоял Сидоренко в знакомой вязаной шапке, из-под которой смотрели усталые, запавшие глаза.
— Ты что, с того света?
Сидоренко подошел к скальному гребню, присел, закурил и, глубоко затянувшись папиросой, стал рассказывать историю своего загадочного исчезновения.
…На Северном Приюте Моренец и Сидоренко никого не застали. Чиркова, Чепарина и других руководителей комбината они встретили лишь вечером в Верхнем Баксане.
— На ловца и зверь бежит, — обрадовался парторг ЦК. — Знаете, как вы сейчас нужны!
В верховьях Баксана находились части 37-й армии, у которых уже не было ни боеприпасов, ни техники, и военный госпиталь с сотнями раненых бойцов. Частично действовал и комбинат в Тырныаузе. В горах бродили большие стада коров, табуны лошадей, отары овец. Все это нельзя было оставлять врагу. Требовались специалисты для эвакуации через перевал раненых, отступающих войск, оставшейся техники и для перегона скота.
— Вам нужно ехать в штаб дивизии, — предупредил начальник комбината Чирков, — дорога каждая минута. Учтите, фашисты вблизи Тырныауза. Об этом час тому назад мы узнали от генерала Купарадзе.
— От полковника Купарадзе.
— Генерала, товарищ Сидоренко, — поправил его начальник комбината. — Это звание ему присвоили всего несколько дней назад…
Альпинистам дали грузовую машину, и той же ночью они двинулись по ущелью. Ехали быстро, с выключенными фарами. На крутом повороте, где небольшая горная речушка Кызылкез впадает в Баксан, полуторку занесло, и она на полном ходу врезалась в противотанковые надолбы. Шофера ранило, а прикорнувших в кузове альпинистов выбросило на камни горной дороги.
На рассвете солдаты с бронетранспортера, проходившего той же дорогой, сбросили разбитую машину в Баксан, а раненых альпинистов и шофера доставили в тырныаузский госпиталь.
Однажды во время утреннего обхода дежурный врач недосчитался двоих больных, койки которых стояли у окна. Не появились беглецы и на другой день. Пошли различные слухи. Одни говорили, что двоих офицеров убило при бомбежке, другие утверждали, что видели альпинистов у комдива Купарадзе.
Альпинисты действительно побывали у комдива. Поговорив по душам с «беглецами», генерал распорядился: Сидоренко направить с капитаном государственной безопасности через перевал Актапрак в Нальчик, а Моренца — на Донгуз-Орун к инженер-майору Кулешову.
В ночь на 6 ноября начался отход наших войск с Баксанского ущелья. В горах уже стояла зима, на склонах лежал глубокий снег, а на перевалах бушевали метели.
В тяжелых условиях наступившей зимы нашим войскам предстояло перейти через Главный Кавказский хребет. В дивизии генерала Купарадзе насчитывалось пять тысяч бойцов, в том числе свыше трехсот тяжелораненых. Для этого необходимо было во что бы то ни стало проложить широкую тропу на перевал Донгуз-Орун. В те самые дни, когда Моренец пробивал дорогу через Донгуз, Сидоренко был назначен главным проводником «Группы 80», которая должна была подняться на Эльбрус и снять с вершин немецкие штандарты. Группа была сформирована из восьмидесяти бойцов различных подразделений 37-й армии. В состав группы вошли нальчикская альпинистка Любовь Кропф и австрийский коммунист, участник известного шуцбундовского восстания 1934 года в Вене Руди Шпицер.
