Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки
Грохот выстрелов смешивался с раскатами грома. Казалось, небо упало на окровавленную землю, и наступил конец света!
Дошла очередь и до семьи Циммера.
Лил дождь, нацисты перезаряжали оружие. Спускались сумерки. Едва завершив кровавую акцию, не зарыв ров с трупами, команда убийц в дикой спешке заполняла буксовавшие в топкой грязи грузовики, моторы которых глохли от перегрева, а из радиаторов валил пар.
Когда шум моторов стих, очнувшийся во рву доктор Циммер понял, что у него прострелена грудь. Чуть ли не под самым сердцем… Снял с себя рубаху, обмотал рану и, несмотря на опустившуюся темноту, пополз искать среди трупов жену и детей. Искал их долго, надеясь, вдруг да кто-то из них жив. Но тщетно… Не просто было и выбраться из рва. Без конца сползала промокшая окровавленная рубаха.
Поздно ночью он с трудом выполз и в полусознательном состоянии добрался до леса. В первое же утро на него набрёл местный пастух. Узнав, что скрывающийся – врач, мужик принёс ему еду и почти целую чистую простыню, а также какие-то травы, которые тот просил. С пастухом пришла и его больная старушка-мать. Раненый доктор посоветовал ей, чем и как надо лечиться. Видимо, помогло. Нашлись в деревне ещё пациенты, которые приходили в лес за помощью, заодно приносили еду и, по возможности, то, в чём нуждался сам доктор для лечения раны.
Однажды его обнаружили партизанские разведчики. Сначала они решили, что он уже заметил их и поэтому убегает. Значит, местный житель либо полицай, который сообщит оккупантам о их появлении. В свою очередь, убегавший воспринял людей, многие из которых были в трофейной одежде, за немцев и полицаев.
Наконец беглеца настигли и доставили в штаб партизанского соединения Ковпака. Прежде всего он сам обрадовался такой встрече! Рассказу о постигшем его горе в штабе поверили. Тем более что рана ещё кровоточила. Очень скоро он стал авторитетным в соединении человеком. Когда в 1943 году его назначили врачом в 1-й полк, он познакомился с недавно прибывшим в соединение начальником разведки старшим лейтенантом Котельниковым. Они симпатизировали друг другу.
Вообще, в дивизии очень многие были в добрых отношениях с безотказным, знающим своё дело доктором Мирославом Бернардовичем Циммером.
После войны он вернулся в Польшу, но не стал там жить. Многое напоминало о прошлом. В свое время медицинское образование он получил в Чехословакии. Переехал в Карловы Вары. Здесь изменил фамилию с Циммера на Зима.
Долгое время был главным врачом санаториев «Ричмонд», затем «Империал», а напоследок был прим-доктором в известном в Карловых Варах отеле «Москова» – бывший «Пуп». В Карловых Варах доктор Зима женился на Миле – тихой, симпатичной, чрезвычайно скромной. И в отличие от супруга немногословной. Она работала старшим лаборантом в санатории «Швудский двур». У них родился сын Мирек. В послевоенное время, когда Котельников лечился в санатории «Империал», Мирек уже был лейтенантом медицинской службы Чехословацкой армии.
Глава 5
В начале осени сорок третьего года, в разгар военных действий на фронтах Ковпак приказал всем раненым и больным партизанам, отбывающим на Большую землю, оформить характеристики, боевые отзывы и прочие необходимые справки. Когда к нему поступили на подпись первые документы, он разгневался:
– Який документ без печати? Це ж филькина грамота!
При штабе соединения был паренёк, наловчившийся изготавливать из резины от автомобильных покрышек немецкие печати. С поразительной точностью вырезал он хищного орла со свастикой и замысловатые начертания готических букв.
Умелец приступил к созданию партизанской печати. Нарисовал на бумаге черновик, вписал в её окружность: «Смерть немецким окупантам!» С интересом наблюдавший за его работой связной штаба сделал «гравёрщику» замечание:
– Слово «оккупанты» пишется с двумя «к», а у тебя только одно.
Умелец обиделся, возник спор.
Гравёр побежал в штаб – просить, чтобы сказали тому связному, что сам он неграмотный. Перед входом в штаб парень встретил Ковпака:
– Товарищ генерал, вам нужна печать?
– Треба. А шо?
– Я начал её делать, а тут ваш связной говорит, что в слове «оккупанты» должны быть две буквы «к». А у меня одна. Кто прав?
Ковпак почесал двумя пальцами бородку, призадумался и нашёлся:
– Як пишется цее слово по-русски, чёрт его знает…
Парень сделал удивлённые глаза.
– Ты не спеши з выводом. Решение мы с тобой зараз найдем, – успокоил Дед парня. – Давай вместо цэго чёртова слова клади «захватчикам!» Тут вже ни якой ошибки не будет. Дело верное. Понял?
Отбывавшим на Большую землю выдавали характеристики и справки, заверенные большой круглой печатью с надписью по кругу: «Смерть немецким захватчикам!» А внутри круга – пятиконечная звезда.
По приказу Ковпака для раненых, отправляемых в Москву и Тамбов, приготовили десять коров, взятых при разгроме опытного немецкого хозяйства.
Вначале все обрадовались, но при погрузке в прилетевший самолёт скотина вздыбивалась и никак не двигалась по приставленному к входу в самолёт настилу. Люди пришли в отчаяние. Не могут выполнить приказ!
– Не помрут наши раненые в госпитале без молока, – ругались бойцы. – Лучше бы десять боев с немчурой, чем такая казнь!
Кто-то из партизан подал мысль:
– Забьём эту рогатую нечисть прямо на аэродроме и погрузим в расфасованном виде!
– А что?! Идея отличная, – согласились партизаны, занятые погрузкой коров в самолёт. – Мясо будет парное!
Узнав об этом решении, Ковпак рассвирепел:
– У твоего батьки богато таких умников? – обратился он к партизану, пришедшему с таким предложением. – Тоды вже будэ мясо, а не корова. Раненым хлопцам у госпитале трэба молоко! Чтоб скорее поправились. Це будэ от нас дополнительный паёк! На Большой земле молока, да ще парного не шибко. Понимать надо!
В конце концов бойцы нашли выход: валили скотину на землю, связывали ноги и с огромным трудом, матюгаясь полным набором, втаскивали в фюзеляж. Всего восемь коров. Это был адский труд. К тому же ночью!
Ковпак улетел в Киев. Мало кто это видел. Личный состав не был оповещён о его отъезде: чем позже дойдет это известие до фашистов, тем лучше.
Командование соединением принял заместитель Ковпака по разведке подполковник ГРУ Пётр Петрович Вершигора. Он оказался достойным учеником и последователем всеми признанного и любимого командира. Ковпаковцы его хорошо знали, уважали, ценили. Из-за пышной бороды прозвали «Борода».
Начальником штаба соединения стал Василий Александрович Войцехович. Кадровый офицер, артиллерист, искусный командир и штабист, он воевал бок о бок с Ковпаком и первым начальником штаба соединения Григорием Яковлевичем Базимой и перенял у них тактику ведения партизанской борьбы. Это было очень важно для продолжения боевых и оперативных традиций соединения.
Некоторые изменения произошли и в командном составе отдельных подразделений. Отбывших на Большую землю командиров заменили новые. Пополнение поступило и из Москвы, и из недавно освобождённого Киева. Туда уже вернулся из эвакуации Украинский штаб партизанского движения.
После курса лечения Ковпаку было присвоено звание дважды Героя Советского Союза. Он получил назначение координировать в Киеве руководство партизанскими делами вместе с начальником Главного штаба партизанского движения Украины генерал-лейтенантом погранвойск Тимофеем Амвросиевичем Строкачом. До войны тот был начальником 25-го Пограничного отряда войск НКВД УССР, располагавшегося в городе Кагуле. Не более чем в тридцати километрах от него в одном из пограничных подразделений на берегу Дуная у городка Рени бывал с заданиями Котельников.
Вскоре Сидор Артемьевич Ковпак стал заместителем Председателя Верховного Совета Украины. На этой должности он проработал немало лет.
Глава 6
Группа Жмуркина быстро и естественно вписалась в общую массу партизан-ковпаковцев. Члены группы выделялась лишь внешне – полувоенным добротным обмундированием, автоматическим оружием и тем, что на стоянках располагались рядом с главным штабом соединения.
Немцы пытались окружить и уничтожить ненавистное ковпаковское соединение. Засылали шпионов, диверсантов. Партизанам удавалось обезвреживать их. Часто им помогали в этом непростом деле местные жители. Немцы не знали, что соединением командует уже не генерал Ковпак, а подполковник Вершигора. Борода у него в последнее время стала ещё более роскошной, и местное население полагало, что он и есть дед Ковпак. Никто из партизан, знавших об отбытии бывшего командира, не опровергал сложившегося мнения.
О Ковпаке в народе шла добрая молва, ходили разные легенды, сочинялись небылицы. Но всё это, как говорится, во славу.
Новому командиру соединения это было по душе. Расплываясь в улыбке, он хитро щурил раскосые глаза и помалкивал. А партизанская армада, как и прежде, приводила в ужас оккупантов, и кто знает, почувствовали бы партизаны в себе ту же уверенность, узнав о смене командира? Вершигоре ещё надлежало завоевать тот авторитет, каким пользовался его легендарный предшественник.
