Мартин Борман - Письма
К сожалению, я не смог позвонить тебе вчера вечером. Мои телефонисты старались изо всех сил, но не смогли соединиться. Тогда я отдал приказ Элеоноре дозвониться до тебя, и она моментально с этим справилась, о чем, сияя, доложила мне.
Утром звонил Гельмут Ферс; он навестил свою малышку Анжелу, которая лежит в берлинском госпитале. Она будет находиться там в течение нескольких месяцев и непонятно, сможет ли полностью поправиться. Какое горе для родителей!
Кляйн, помощник Гельмута, и Бернард были в Париже. Они поехали ради того, чтобы походить по магазинам, но вернулись с пустыми руками. Война! Ты вовремя купила мыло у Бернарда!
Вот и все новости на сегодня. Хотя подожди. Вкладываю письмо от бабушки; в письме я отчитал ее за то, что ее «неугомонный характер» не дает ей долго оставаться на одном месте, даже в такое сложное время, как наше.
Вечером я поеду в Карлсхоф навестить наших раненых друзей: Шерфа, Боргмана, Шмундта и Ассмана[70].
Я почувствовал облегчение, как только узнал, что ты благополучно вернулась в Оберзальцберг. На Западе летящие на малой высоте самолеты неоднократно обстреливали машины. И даже дома.
Если нет сигнала воздушной тревоги, но поблизости кружатся отдельные вражеские самолеты, служанки, заслышав приближение самолета, должны моментально хватать детей и бежать в бомбоубежище. Они не должны раздумывать, наш это самолет или противника. Помнишь, я писал тебе о брате фрау Т., который спокойно обедал в кругу семьи, когда неожиданно появился вражеский самолет и обстрелял их дом. Брата ранили, бабушке оторвало руку. Следовательно, вы должны соблюдать предельную осторожность.
Твой более чем когда-либо любящий М.
* * *Мартин Борман Герде Борман
Ставка фюрера
22.08.1944
Моя девочка.
Я очень доволен, что вчера вечером восстановилась связь с Аусзее.
Я оставался в Карлсхофе с нашими пострадавшими от взрыва друзьями до 19.40. Шмундт, которого я не видел десять дней, был настолько рад моему приезду, что даже выпил целый стакан розового шампанского. Я тоже выпил стакан шампанского, хотя и не люблю его, и тут же меня поразил приступ головной боли. В результате я лег спать в 3 утра и проснулся в 11.45 в отличном настроении.
Хеннинг С. и фрау С. тоже навещали раненых; они просили передать тебе сердечные приветы, как и Шерф с Боргманом, с которыми я остался после того, как навестил остальных, пока меня не отозвали: Г. Гиммлер хотел пообедать со мной, а потом немного поработать, но планы изменились. Гиммлер уехал в 23.00, и следом прибыли генерал Бургдорф и Фегелейн[71] и задержались на час. С 1.30 я в течение четверти часа находился на докладе у фюрера и, как уже говорил, лег спать после трех, уставший как собака.
Фюрер находился в довольно подавленном состоянии, поскольку пришло подтверждение сообщения, поступившего днем раньше. Юнг[72] погиб, вероятно, неделю назад, и даже не в бою, а в глубоком тылу во время воздушной атаки.
Я тоже глубоко переживал случившееся; Юнг был порядочным, умным малым. Он собирался работать под моим началом в партийной канцелярии; хотел сделать политическую карьеру!
Вчера я не смог связаться с М. и позвонил ей сегодня днем. Она очень ждет следующего посещения Оберзальцберга, что вполне понятно.
Больше новостей нет, так что вновь за работу с удвоенной силой! Моя самая-самая... безумно любимая.
Твой М.
* * *Мартин Борман Герде Борман
Ставка фюрера
23.08.1944
Моя дорогая девочка.
Сейчас 16.45, и я в нетерпении дожидаюсь твоего звонка, чтобы услышать, что ты с детьми благополучно вернулась в надежную гавань, в Оберзальцберг.
Я так люблю тебя!
Сегодня здесь Геббельс и Нойман[73], и мы долго совещались.
Через несколько минут меня должны вызвать к фюреру.
Люблю тебя и наших дорогих детей.
Твой М.
* * *Мартин Борман Герде Борман
Ставка фюрера
24.08.1944
Моя девочка.
При нынешнем напряженном темпе работы у меня не остается времени, чтобы написать тебе письмо. Сейчас подойдет Ламмерс, и мы вместе отправимся к фюреру.
Безгранично люблю тебя.
Ты лучше всех.
Всегда твой М.
* * *Мартин Борман Герде Борман
Ставка фюрера
26.08.1944
Моя дорогая девочка.
Сегодня опять так много работы, что у меня нет времени на письмо.
Несмотря на разногласия в отношении Брандта, фюрер любезен со мной. Так что у меня все отлично!
С любовью.
Твой М.
* * *Герда Борман Мартину Борману
26.08.1944
Папочка, дорогой папочка.
Осаф[74] еще жив?
Позаботься о нем и всех людях подобных ему. Мне приснился плохой сон: они все возвращаются в Оберзальцберг в тот момент, когда все покрыто туманом.
Был бы ты только здоров! Враг способен на все и не перед чем не остановится.
...Пожалуйста, не смейся надо мной из-за клочка бумаги, на котором в разгар ночи я пишу тебе письмо. Я вдруг страшно испугалась, что нечто плохое может исходить от командиров наемников, многие из которых ведут себя словно маленькие короли и не хотят подчиняться дисциплине. Вполне возможно, это просто мои фантазии. В былые времена у них были самые наилучшие намерения, они вступили в войну и хотели смело и решительно воевать против большевиков.
Кронци вернулся домой после занятий по вождению страшно возбужденный и рассказал мне, что от Рейхенхолла до нас прокладывают телефонные кабели, а это значит, что скоро ты появишься тут. Я сказала ему, что это маловероятно, но, несомненно, связано с тобой. Этот разговор и то, что теперь каждое утро выпускают искусственный туман, по всей видимости, явилось причиной моих страхов. Может, в состав этого искусственного тумана входят какие-то вещества, которые проникают в поры и раздражают кожу? А может, со временем моя кожа стала более чувствительной? [Не знаю. Невозможно получить четкую информацию от руководства ВВС. Осаф жив, но с 21.07.1944 находится в тюрьме.]...
* * *Мартин Борман Герде Борман
Воскресенье, 27.08.1944
Любимая.
Не волнуйся о состоянии моего здоровья. В настоящее время я чувствую себя довольно хорошо, несмотря на напряженную работу и практически отсутствие свободного времени. Голова болит только в тех случаях, когда я пью какие-нибудь алкогольные напитки. Поэтому я отказался от спиртного. Я очень доволен, что прекратились головные боли, потому что в создавшейся трудной ситуации я просто обязан находиться на посту, удерживая жесткую дисциплину.
Действительно, в настоящий момент трудно разглядеть просвет. Фронты подошли вплотную к рейху; в непосредственной близости располагается большое количество авиабаз противника. Несмотря ни на что, наша вера в фюрера и победу остается незыблемой. Мы должны твердо верить, поскольку в этой сложной ситуации многие начинают терять уверенность, и это совершенно понятно.
Однако я не хочу озадачивать тебя своими служебными проблемами. Будь счастлива и здорова, занимайся детьми. Мне бы не хотелось разочаровывать тебя, однако я не знаю, смогу ли теперь оставить Овенхаузена в Шлухзее, когда все годные к службе мужчины проходят переосвидетельствование. Насколько я помню, ему тридцать с небольшим, и он годен для службы в действующей армии. Если мы оставим его, это вызовет недовольство населения, или ты думаешь иначе? Я считаю, что мы можем отправить в Шлухзее или более старого, который уже не годен для службы, или молодого, демобилизованного по состоянию здоровья.
Пожалуйста, подумай и сообщи мне свое мнение.
Сейчас мы должны обращать особое внимание на все, что связано с моральными нормами. Ни в коем случае нельзя давать повод для возмущения нашими действиями.
Скорее напиши, что ты думаешь об этом.
С любовью.
Твой М.
* * *Мартин Борман Герде Борман
27.08.1944
Мамочка.
Эти романы Алерса очень хвалили мои люди. Для нашей библиотеки!
Б.
* * *Мартин Борман Герде Борман
Ставка фюрера
27.08.1944
Моя девочка.
1. У меня два ключа № 77. Ты получила один?
2. Надо как можно быстрее отправить необходимое количество картошки, овощей, фруктов и т. п. в Шлухзее. Возьми из запасов Оберзальцберга и отвези в Шлухзее. Пожалуйста, немедленно переговори об этом с герром Вейнгартом.
3. Здесь фрау Юнг, фройлейн Шредер, Вульф и Христиан[75]. Но насколько я знаю, ничего не замышляется.
4. Я вижу их крайне редко, поскольку, как правило, завтракаю в своей комнате. Сегодня совещание по ситуации началось в 1.15 и закончилось в 5 часов.
Ночные совещания по ситуации начинаются в полночь и в последнее время длятся по два-три часа. Они сопровождаются непременным чаепитием, на которых я редко присутствую, поскольку у меня всегда много работы! Обычно я разбираю почту и провожу совещания по утрам, поэтому предпочитаю по окончании работы сразу ложиться в постель.
