Френсис Бейли - Защита никогда не успокаивается
В 1954 году Ариана прочитала о Сэме Шеппарде в журнале, случайно обнаруженном в приемной зубного врача. И пришла к выводу, что пресса клеймит позором Сэма Шеппарда и старается засадить его в тюрьму только потому, что он изменял жене и был к тому же богат. Это дело все время беспокоило Ариану, она постоянно думала о нем. Доктор Шеппард невиновен — в этом она была уверена. Как могут американцы допустить такую несправедливость? Обвинительный вердикт вынесен неверно, и кто-то должен исправить ошибку.
Ариану настолько захватило дело Шеппарда, что она только о нем и говорила, друзья даже стали советовать ей успокоиться и подумать о чем-нибудь другом.
Зимой 1959 года она написала Стиву Шеппарду в клинику, выразила сочувствие их семье и попросила разрешения связаться с Сэмом. Это было не первое полученное Стивом письмо, в котором женщина выражала желание переписываться с Сэмом. Иногда Стив, желая подбодрить брата, приносил ему эти письма. Но письмо Арианы показалось ему непохожим на другие. В нем был вкус, чувство собственного достоинства. По просьбе Сэма Стив написал ей ответ.
«Мне очень жаль, — писал он, — что доктор Сэм не может лично получать письма и отвечать на них, но если вы не возражаете, я с удовольствием буду передавать ему ваши письма во время свиданий. Возможно, иногда мне самому придется писать вам от его имени».
Вот так и начался этот «почтовый треугольник». Ариана отправляла Стиву письма, написанные белыми чернилами на тонкой, как пергамент, красной бумаге, а тот передавал их Сэму. Каждый раз, навещая брата, Стив записывал его ответы и набрасывал черновик. Обычно он использовал их как основу для писем Ариане. Иногда просто посылал эти записки. В 1961 году Сэма перевели в другую тюрьму, откуда он уже мог писать ей сам. Ее письма, однако, должны были по-прежнему идти через Стива — Ариане разрешили писать в тюрьму только в 1962 году.
Переписка продолжалась, и чувство двух одиноких людей росло. Сэм всегда носил с собой последнее из писем Арианы и по многу раз в день перечитывал его. Всегда с ним была и прядь ее волос. Когда он послал ей свою фотографию с надписью «с любовью», то понял, что это действительно любовь. Что касается Арианы, она старалась не проявлять в письмах своих чувств, но понимала, что с ней что-то происходит. Летом 1962 года она записала в своем дневнике:
«Это кажется нелепым, но я настолько поглощена мыслями о Сэме, что все остальное потеряло всякий смысл. Меня больше не привлекают даже красоты Ривьеры и бездумная жизнь, которую я там вела».
В январе 1963 года Ариана Теббен-Йоханс приехала в США. Белокурая, изысканно одетая, она прекрасно смотрелась бы на любом роскошном курорте. Но самой драгоценной для нее вещью было письмо от начальника Мэрионской тюрьмы с разрешением посетить заключенного по имени Сэм Шеппард.
29 января, в 6 утра, она появилась в тюрьме с пакетом пончиков и сандвичей. Сэм не знал, что она приедет именно в этот день, и когда охранник сказал, что в комнате для посетителей его ожидает красивая блондинка в норковом манто, решил, что его разыгрывают. Увидев Ариану, Сэм улыбнулся и попросил поцеловать его. И только когда она поцеловала его в щеку, поверил, что это не сон.
Как реагировала Ариана? Она была настроена романтично. «Как только я увидела его, — рассказывала она потом Стиву, — я поняла, что мы любим друг друга».
Свидание длилось четыре с половиной часа. Они смеялись, говорили, ели, держались за руки, так, что даже охранникам, наблюдавшим за ними через стеклянную перегородку, казалось, что мрачная комната наполнилась ощущением радости. Это была сказка наоборот — запертый в башне принц и пришедшая ему на помощь принцесса.
Судьба их была предопределена. Сэм больше восьми лет не брал за руку женщину, не вдыхал запаха духов. Ариана наконец встретила мужчину своей мечты. Сэм подарил Ариане сделанную им в тюрьме голубку на серебряной цепочке, Ариана подарила ему золотую головку индейца на золотой цепочке. Этот обмен подарками символизировал их помолвку. Если бы такая сцена произошла в фильме 30-х годов, струнный оркестр играл бы «Песню узника». Это была, может быть, лучшая минута их жизни.
Через неделю в Колумбусе, в Комиссии по помилованию и условно-досрочному освобождению должно было рассматриваться прошение о помиловании, которое семья Сэма подала еще до того, как я взялся вести его дело. Стив позвонил мне, рассказал о помолвке и спросил, можно ли Ариане присутствовать на комиссии. Я согласился, и за день до рассмотрения прошения Стив объявил о помолвке Сэма с Арианой.
Когда мы подъехали к зданию, где заседала комиссия, толпа репортеров, выкрикивавших вопросы и ослеплявших вспышками фотоаппаратов, была такая, как при встрече кинозвезд и членов королевской фамилии. Ариана мгновенно стала знаменитостью, ей нравилось быть в центре внимания. Ее имя замелькало на первых страницах газет. Это тоже казалось сбывшейся мечтой.
Перед началом заседания мне пришлось принести председателю комиссии извинения за фурор, произведенный появлением Арианы. Я объяснил, что это не рекламный трюк, что она три года переписывалась с Сэмом и они решили пожениться, если (и когда) его выпустят из тюрьмы. Прося о смягчении наказания, я рассказал о добровольном участии Сэма в программе исследований раковых заболеваний, о том, что он организовал в тюрьме курсы медсестер. Упомянул случай, когда он в тюремной больнице спас жизнь своему соседу по камере.
Я был откровенен:
— Я бы предпочел, чтобы Шеппард оставался в тюрьме и можно было бы оспорить приговор, доказать невиновность моего подзащитного. Если же его освободят, сделать это будет трудно.
Я добавил, что прошу о помиловании только потому, что Сэм хочет выйти из тюрьмы.
— Я могу лишь советовать, решает он.
В тот вечер Ариана приняла участие в нескольких радио- и телевизионных передачах в Колумбусе. В одной ее спросили, согласна ли она сопровождать доктора Шеппарда в Индию, в город, где некий филантроп выразил желание построить для него клинику. Когда она сказала, что готова ехать с ним куда угодно, ее ответ вызвал восторг у смотревших телевизор заключенных тюрьмы Мэрион.
На следующий день известность Арианы приобрела другой оттенок. Пресса узнала, что ее сводная сестра была замужем за Геббельсом. Заголовки. Выпуски новостей. И в большинстве случаев тень вины падала и на саму Ариану. Не имело значения ни то, что к концу войны она еще была ребенком, ни то, что у ее отца были резкие разногласия с высокопоставленным зятем. Женщина, которая приехала к Сэму Шеппарду из Германии, возможно, и сама была нацисткой. А вся эта романтическая история — просто рекламный трюк.
Через два дня после заседания комиссия единогласно вынесла решение об отказе в помиловании Сэму Шеппарду. Губернатор Джеймс Родес отклонил наше ходатайство. И тюремные власти приняли меры. Инспектор тюрем штата, Мори Кобленц, явился к Сэму в Мэрион и запретил дальнейшие визиты Арианы, а также вычеркнул ее из списка корреспондентов Шеппарда.
— Отправьте лучше эту блондиночку обратно в Европу, — посоветовал он.
Сэм резко ответил. Но препятствия — классический элемент любовной истории; они лишь усилили его чувство к Ариане. На следующий день после визита Кобленца Стив и Бетти Шеппарды посетили Сэма и принесли с собой два кольца. Он выбрал одно, и вечером Стив передал это кольцо Ариане.
В следующие недели положение Сэма осложнилось. Сначала Ариане вернули ее письмо, посланное Сэму в тюрьму. Она не отступила и опубликовала его в «Колумбус диспатч». Вскоре после этого Кобленц перевел Сэма в Колумбус, в тюрьму особого режима. При перевозке на ноги, руки и шею ему надели кандалы, а в тюрьме его сначала поместили в одиночную камеру. Кобленц заявил, что приказал перевести Сэма, поскольку из-за его романа с Арианой постоянно нарушались тюремные правила и «в связи с постоянными попытками родственников Шеппарда и других лиц любыми способами обойти приказ, запрещающий посещения миссис Теббен-Йоханс и переписку с ней».
Но и в этой тюрьме заключенные и посетители тайком переправляли на волю письма Сэма. Позже, при помощи несложных кодов, он стал включать весточки для Арианы в письма, якобы написанные мне или родственникам. Сначала третье слово в каждом предложении было частью послания. Потом он перешел на систему 4–2. В то время я не знал о коде — просто по просьбе Сэма переправлял его письма Ариане. Если бы я и расшифровал их, то не нашел бы там ничего захватывающего. Одно из посланий, например, гласило: «Моя судьба в твоих руках. Ты моя гордость и счастье всей жизни. Я люблю тебя».
Ариана на некоторое время вернулась в Германию и вскоре получила посылку — черный бюстгальтер и трусики. Сэм попросил одного освободившегося заключенного купить их и послать Ариане. В своей книге Сэм объяснил, что это был символический жест: «Таким образом я давал ей знать, что я уже больше не растение».
