Николай Седых - Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы
Уже первые минуты и часы нападения на Советский Союз показали Гитлеру, что его решение использовать еще раз внезапность, как один из эффективных приемов военного искусства, теперь уже против Советского Союза, себя более чем оправдало. Интуиция фюрера не подвела, «навар» от его трудов по подготовке внезапного удара получился волне приличным.
Тогда, утром 22 июня 1941 г., немецкая армия действовала чрезвычайно активно и решительно; Гитлер, как никогда, излучал оптимизм, все шло как по маслу, до краха Германии было еще очень далеко.
Вот свидетельства эффективности принятых немцами мер по дезинформации советской стороны. Начнем с немецкого генерал – полковника Ф. Гальдера и его знаменитого «Военного дневника», где было записано:
«22 июня 1941 г. (воскресенье) 1–й день войны:
Утренние сводки сообщают, что все армии, кроме 11–й (на правом флаге группы армий «Юг», в Румынии), перешли в наступление согласно плану. Наступление наших войск, по – видимому, явилось для противника на всем фронте полной тактической внезапностью.
Пограничные мосты через Буг и другие реки всюду захвачены нашими войсками без боя и в полной сохранности. О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном положении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать. Можно ожидать еще большего влияния элемента внезапности на дальнейший ход событий в результате быстрого продвижения наших подвижных частей, для чего в настоящее время всюду есть полная возможность. Военно – морское командование также сообщает о том, что противник, видимо, застигнут врасплох. За последние дни он совершенно пассивно наблюдал за всеми проводившимися нами мероприятиями и теперь сосредотачивает свои военно – морские силы в портах, очевидно опасаясь мин».
А вот как описывает события последних дней, часов и минут накануне своего вторжения в Советский Союз генерал – полковник немецкой армии Гудериан Х. В. (1988–1954), в дальнейшем командующий 2–й танковой армией и начальник генерального штаба (с июля 1944 по март 1945 г.) сухопутных войск Германии:
«Марш на место сосредоточения и окончательная подготовка к наступлению прошли достаточно гладко. 17 июля я провел за изучением реки Буг – первого рубежа, который мы должны преодолеть… 20–го и 21–го я находился в передовых частях своих войск, проверяя, все ли полностью готово для начала наступления. Подробное изучение поведения русских говорило о том, что им о наших намерениях ничего неизвестно. План Брестской крепости был у нас как на ладони, и мы видели, как они весь день маршируют повзводно под музыку военного оркестра. Ключевые позиции на берегу Буга оставались незанятыми. Признаков строительства дополнительных укреплений за последние несколько недель мы тоже не видели. Наша атака явно должна была застать их врасплох, и было неясно, нужна ли на самом деле запланированная часовая артподготовка. В конце концов, я решил не отменять ее, чтобы какие-нибудь неожиданности со стороны русских не причинили нам ненужных потерь…
В 3.15 наша артиллерия открыла огонь, в 4.15 авангард 17–й и 18–й бронетанковых дивизий приступил к форсированию Буга. В 4.45 первые танки 18–ой бронетанковой вышли на тот берег».
Таким образом, перед нами достаточно подробное и правдоподобное описание начала агрессии против нашей страны, представленное весьма известными немецкими генералами и непосредственными соучастниками этой же агрессии. В свете изложенного всякие измышления некоторых так называемых историков, типа Суворова – Резуна, на тему, кто на кого напал 22 июня 1941 г., просто неуместны, ввиду абсолютной очевидности ответа на данный вопрос.
Кроме того, представленные свидетельства немецких генералов – это еще одно убедительное доказательство, но теперь уже со стороны врага, того, что приказ И. В. Сталина (Директиву № 1), о приведении советских войск в боевую готовность, наши генералы во главе с наркомом обороны С. К. Тимошенко и начальником Генерального штаба Г. К. Жуковым не выполнили. Высшему командованию Красной Армии не хватило для этого 5 часов 40 минут (Директива № 1 была утверждена И. В. Сталиным не позже 22 часов 20 минут 21 июня 1941 г.), хотя подобные приказы в армии должны выполняться немедленно. Уже только за это Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и генерал армии Г. К. Жуков могли на всех основаниях пополнить «список безвинных жертв сталинизма». Тогда С. К. Тимошенко и Г. К. Жукову крупно повезло, скорее всего, потому, что подходящей замены им не было.
Особенно важно, используя внезапность, нашему противнику было (как, кстати, в Польше и во Франции) буквально с первых минут войны захватить господство в воздухе.
Первый день войны был для нас самым драматичным днем всей Великой Отечественной войны. Удар врага получился внезапным по спящим мирным сном воинским частям гарнизонов приграничных округов. И это притом, что немцы уже к 3 часам и 07 минутам успели долететь без каких-либо себя последствий до Севастополя и даже пытались приступить к его бомбардировке, а затем и других упомянутых выше городов.
Так, только в течение первых 18 суток войны безвозвратные и санитарные потери Северо – Западного, Западного Юго – Западного фронтов составляли: 588 598 человек, танков – 18 703 единицы, орудий и минометов – 18 794 единицы, свыше половины складов с боеприпасами, горючим и продовольствием.
Только на Западном фронте в первую неделю боевых действий (22–29 июня) было потеряно:
– 10 артиллерийских складов,
– 25 тыс. вагонов боеприпасов,
– 25 баз с горючим, 50 тыс. тонн (50 % запаса),
– 14 складов с почти 40 тыс. тонн продфуража (50 % запаса).
Особенно сильный урон был нанесен авиации наших приграничных округов. Всего за первые 18 суток войны немцами было уничтожено 3985 самолетов. Немецкая авиация бомбила в первую очередь те аэродромы, где располагались новейшие типы советских истребителей и бомбардировщиков ЯК-1, ЛаГГ-3, МиГ-3, Пе-2.
Для этого немцы заблаговременно, начиная с февраля 1941 г., совершали облеты всей западной части территории Советского Союза, вплоть до Крыма, ведя аэрофотосъемку советских аэродромов и других военных объектов. Так, только за первую половину 1941 г. было 324 случая вторжения германских самолетов в воздушное пространство нашей страны.
Такие разведывательные полеты давали немецкому командованию подробные сведения о расположении советских воинских аэродромов; о количестве и типах самолетов на этих аэродромах, а также о средствах нашей противовоздушной обороны.
Советское командование сделало крупную ошибку, что оно, стремясь не обострять отношения с Гитлером, не пресекало такие полеты. Таким образом, для немецких летчиков еще до начала войны все цели были хорошо известны, чем они и воспользовались в полной мере уже в первые минуты нападения на нашу страну.
Рано утром 22 июня воздушному нападению подверглись практически все аэродромы наших приграничных военных округов. А указанных аэродромов было немало: 26 – в Западном, 23 – Киевском, 11 – Прибалтийском и 6 аэродромов в Одесском военном округе.
Катастрофа развивалась самым стремительным образом: множество немецких бомбардировщиков, воспользовавшись внезапностью, пересекая границы летных полей аэродромов, устремлялись к длинным шеренгам, стоявших на стоянках, как на параде, советским самолетам. При подлете к нашим самолетам, из люков немецких бомбардировщиков, как из рога изобилия, сыпалось авиационные бомбы.
Эти бомбы были хотя и небольшой мощности, но применялись в огромных количествах. При взрыве они превращались в тысячи мелких раскаленных осколков, которые, разлетаясь, превращали в решето все, что попадало на их пути, в том числе и бензобаки советских самолетов. Горящий бензин, растекаясь по летному полю, окончательно уничтожал то, что еще оставалось от наших самолетов.
Для советских аэродромов первый налет немцев был совершенно неожиданным, поэтому летчики люфтваффе, отбомбившись практически без потерь, уже к 4.30 вернулись на свои аэродромы, где наземные команды спешно готовили их к повторному вылету. Хотя при втором ударе фашистам пришлось уже встретиться с небольшим числом дежурных советских истребителей и понести первые потери, однако, в целом, и второй вылет был для немецких летчиков также вполне удачным.
В результате внезапности к полудню первого дня войны, 22 июня, советские Военно – воздушные силы потеряли 1200 самолетов, из них 900 было уничтожено на аэродромах и 300 – сбито в воздушных боях. Особенно тяжелые потери понесла авиация Западного особого военного округа, на территории которого 525 самолетов было уничтожено на земле и 210 – в воздухе.
Потрясенный масштабами потерь подчиненных авиачастей, понимая свою меру ответственности за происшедшее, командующий ВВС Западного особого военного округа, Герой Советского Союза и герой Испании И. И. Копец застрелился.
