Александр Железняков - Секретный космос. Были ли предшественники у Гагарина?
Теперь есть возможность рассказать об этом подробнее, используя всю имеющуюся информацию, а не только ту, которая фигурировала в качестве аргументов полвека назад.
Если читатели помнят, в предыдущей главе я рассказывал о проекте двухместной ракеты ВР-190, которую в СССР разрабатывали в конце 1940-х годов. Тогда этот проект не был завершен по ряду причин. Немалую роль в прекращении работ сыграло и мнение Сергея Павловича Королева, давшего ВР-190 отрицательную оценку. Теперь можно сказать вполне определенно, что будущий Главный конструктор знал, что делал. Даже если бы в первые послевоенные годы предложение Тихонравова и Чернышева было поддержано и проектирование ракеты продолжалось, вряд ли это привело бы к успеху. А возможная неудача отрицательно сказалась бы в будущем, когда человечество вплотную подошло к пилотируемым полетам. Да и поддержи Королев тогда своих коллег, вряд ли ему удалось бы возглавить спустя несколько лет аналогичные работы.
Ну а так в середине 1950-х годов из недр королевского КБ вышел первый проект космического аппарата, предназначенного для полета человека. Это была двухместная кабина, по своей компоновке очень похожая на проект ВР-190. Сначала ее предполагалось устанавливать на геофизическом варианте боевой ракеты Р-5. Потом, когда научилась летать межконтинентальная Р-7 («Семерка»), и ее планировали использовать для этих экспериментов. Полеты должны были проходить по суборбитальной траектории.
Испытания кабины начались в 1957 году. Первыми «пилотами», как обычно, стали братья наши меньшие – собаки. Кабину устанавливали на двух типах ракет: Р-2 в геофизическом варианте и Р-5, также изготовленной не для боевого применения. Всего состоялось не менее 14 пусков. Не все они были удачные, что, вероятно, и стало поводом говорить о «жертвах» космоса. Да, такие «жертвы» были. Но были они только среди собак. В 1957–1958 годах погибли Рыжая и Джойна, Пальма и Пушок, Жульба и Кнопка.
Пуски ракет Р-2 и Р-5 показали, что использовать их для полета человека за пределы атмосферы не выгодно, да и небезопасно. Во-первых, поднимаемый ими вес был недостаточен, чтобы разместить в кабине космонавта с системами жизнеобеспечения. А во-вторых, надежность ракет того периода еще оставляла желать лучшего.
Создание «Семерки» позволило решить вопрос с грузоподъемностью ракеты. Однако использовать ее для испытательных пусков герметической кабины, предназначенной для человека, не стали. И вот по каким причинам.
Конечно, было бы заманчиво первыми достигнуть космических высот. Но надо отдать должное нашим конструкторам, особенно Королеву, которые в какой-то степени были авантюристами (в хорошем смысле этого слова), но не были безумцами. Они правильно посчитали, что «прыжок в космос» – это некое половинчатое решение, от которого ни научной выгоды, ни политических дивидендов не получить.
Что мог бы решить такой полет? Вывести на околоземную орбиту простой кусок металла было куда эффективнее, чем мучаться с полетом человека на несколько минут на высоты до 500 километров. Этого и не стали делать. Программу прикрыли, а все усилия бросили на подготовку орбитального полета.
В те годы и в США велись работы по подготовке «прыжка в космос». Делалось это в рамках программы «Меркурий». Вероятно, эта информация также стала еще одним доводом «за» возможность таких полетов в СССР. Если в этом направлении работали американцы, то, значит, и советские конструкторы не сидели сложа руки. Такова была логика рассуждений авторов мифов того времени.
В чем-то они были правы. Но советские разработчики космической техники остановились раньше американцев. А те довели работу до конца и в 1961 году осуществили два пуска по суборбитальной траектории.
С работами в СССР по созданию кабины для полета людей в ближний космос связаны и слухи о существовании в нашей стране в те годы группы пилотов-космонавтов, испытывавших тогдашнюю ракетную технику. Это не был отряд космонавтов в том виде, как мы привыкли видеть, следя за жизнью обитателей подмосковного Звездного городка. Хотя иногда их и называют «нулевой набор».
Наверное, пришла пора внести в этот вопрос ясность. В конце 1950-х годов в Советском Союзе не существовало специально обобранной группы летчиков-испытателей, готовившихся к полетам на ракетах. Всю разработанную к тому времени и разрабатывавшуюся в тот момент технику, которая хоть каким-то боком могла быть отнесена к ракетной тематике (системы жизнедеятельности, катапульты, герметические кабины, ракетные ускорители и прочее) испытывали штатные испытатели – летчики и парашютисты. Помните полеты на КС-1 («Комете»)? В испытаниях были задействованы штатные летчики-испытатели. И никто другой.
Но к будущим космическим полетам готовились. Правда, только на бумаге. Мысли о том, что когда-нибудь придется формировать специальный отряд испытателей космической техники, родилась где-то в 1955 году, когда полеты человека в космос стали постепенно перетекать из области фантастики в плоскость реальных работ. К этому на уровне теоретических изысканий готовились и инженеры ракетно-космической отрасли, и авиационные медики. Разрабатывались методики такой подготовки и, как следствие, критерии отбора пилотов космических кораблей. Эти методики опять же отрабатывались на штатных летчиках-испытателях, поэтому и родились слухи о «нулевом наборе». Но организационно такая структура никогда не создавалась, а многие летчики, участвовавшие в экспериментах, даже не догадывались, что и для чего они испытывают. Поэтому можно сказать, что «нулевой набор» – это список советских летчиков-испытателей, которые, с точки зрения медиков, могли бы быть привлечены к космическим полетам, если бы выбор производился в 1955–1956 годах. Юридической силы этот список не имел и не имеет.
Фактически же медики начали готовиться к формированию группы будущих пилотов космических кораблей в начале 1958 года, когда в плане работ Института авиационной медицины появились две темы: тема 5827 – отбор человека для полета в космос и тема 5828 – подготовка человека к первому космическому полету. Научным руководителем обеих тем стал Владимир Иванович Яздовский, а ответственным исполнителем – Николай Николаевич Гуровский. Лишь после этого можно говорить о том, что в СССР началась подготовка к полету человека, а результаты исследований по темам 5827 и 5828 стали теми материалами, на основе которых годом позже, осенью 1959 года, стали отбирать летчиков-истребителей в первый реальный отряд космонавтов.
Тем не менее слухи об этом «нулевом наборе» живут и обрастают все новыми и новыми подробностями. По одной из версий, туда входили и упомянутые Ледовский, Шиборин и Митков. Зачисляли туда и Громову. Но в отношении ее эта версия не соответствует действительности в принципе. Хотя бы по той причине, что все формировавшиеся в те годы группы испытателей состояли сплошь из мужчин. Происходило это исключительно по физиологическим причинам. Ни для кого никогда не делалось исключение, тем более если бы речь шла о таком секретном подразделении, каким мог быть отряд пилотов-космонавтов.
Членами мифического «нулевого набора» назывались и многие другие известные советские летчики-испытатели, такие как братья Коккинаки, Владимир Ильюшин и другие. Но это тоже из области слухов, ничем не обоснованных и никем не подтвержденных.
А теперь самое главное об отряде пилотов-космонавтов – цель его создания. Здесь мне приходилось слышать две версии. Одна – проведение научных и технических экспериментов. Вторая – военные аспекты использования ракетной техники. Согласно этим данным все пилоты должны были, находясь на борту, обеспечить наведение на цель головных частей ракет, оснащенных ядерным зарядом. Слишком несовершенными были системы наведения в то время, чтобы без вмешательства человека доставить смертоносный груз к цели.
Это перекликается со слухами о ракетных разработках в фашистской Германии, где также хотели разместить пилотов на борту ракет, чтобы обеспечить поражение американских городов. Вполне возможно, что именно информация, пришедшая из Германии, и стала первопричиной аналогичных слухов в Советском Союзе.
В копилку доводов «за» можно было бы отнести и испытания скафандров, катапультируемых кресел, систем жизнеобеспечения и многого другого, что впоследствии использовалось для подготовки пилотируемых полетов. Такие работы велись и в СССР, и в США, и в других странах. Но, думаю, и сказанного выше достаточно, чтобы прийти к выводу о существовании благоприятной почвы для хождения слухов о суборбитальных пилотируемых пусках в Советском Союзе.
Давайте лучше вернемся к Ледовскому, Шиборину и Миткову и попытаемся разобраться, какие конкретные события могли стать поводом для распространенной информации об их гибели. И хотя точные даты «полетов» итальянское агентство не приводило, нетрудно связать их с реальными пусками, состоявшимися в тот период в Советском Союзе.
