Юлия Монакова - Подвенечное сари. Русские девушки в объятиях Болливуда
После свадьбы мы могли бы вернуться в нашу комнату уже на законных основаниях, как муж и жена. Но мы с Паваном решили пожить с родителями – в благодарность за все то, что они для нас сделали. И до моего отъезда (25 октября) мы жили с ними.
Меня поставили в известность, что теперь я как жена:
– не могу носить европейскую одежду. Больше никаких джинсов. Либо сари, либо панджаби[12] (шальвар-камиз);
– перед папой должна быть всегда с покрытой головой;
– не могу гулять и ездить куда-либо одна, без мужа;
– должна делать земные поклоны (пранам) родителям, родственникам и другим уважаемым людям.
В общем-то были еще и другие мелкие запреты, но эти стали для меня самой большой неожиданностью. Но я была готова на все, чтобы построить счастливый брак. К тому же, начав выполнять эти условия, я поняла, что мне это совсем не сложно.
В доме жила и вторая невестка – жена старшего брата Павана. Она практически все делала по дому: готовила, стирала, убирала, следила за детьми, а я ей только немного помогала. Она чуть-чуть говорила по-английски, плюс я немного знала хинди, так что мы с ней смогли найти общий язык.
Родители Павана с пониманием отнеслись к тому, что мне необходимо закончить учебу, и позволили мне уехать, для того чтобы я смогла получить диплом.
И снова разлука… Но теперь уже было все по-другому, я была законной женой Павана! Оставалось лишь подождать немного. К моему возвращению он как раз должен был закончить практику и начать работать. Я надеялась, что он будет работать в больнице на юге Дели и мы станем жить отдельно. Потому что каждый день мотаться в другой конец города ему было бы очень неудобно… К тому же уже тогда я поняла, что, какими бы хорошими ни были его родители, жить отдельно от них все равно лучше!
И вот июнь 2006 года, госэкзамен и защита диплома уже позади, осталось только доработать до середины июля – и я свободна! Я полечу к своему любимому мужу!..
И вдруг из телефонного разговора с Паваном я узнаю, что на первом этаже их дома строится клиника для Павана. А это означает, что ни о какой работе на юге Дели, а стало быть, и об отдельном жилье не может быть и речи… Я, конечно, поначалу расстроилась немного, но потом решила – ну что ж, чему быть – того не миновать, тем более иметь собственную клинику для врача куда престижнее, чем работать в чужой больнице…
Паван выслал мне приглашение и ксерокопию своего паспорта; с этими документами и свидетельством о браке я оформила многоразовую визу «Х».
21 июля я прилетела в Дели, тогда еще не зная, что это – в последний раз… В самолете я переоделась во все индийское: панджаби, бинди,[13] ножные украшения – браслеты и кольца на пальцы ног, браслеты на руки… Сделала я это потому, что в аэропорту меня встречал, помимо Павана, еще и его отец. А раз я в Индии – значит, надо соблюдать все условия…
В доме вовсю шло строительство клиники для Павана на первом этаже и одновременно – строительство комнаты на террасе, на третьем этаже. Раствор для строительных нужд замешивали прямо в доме на жилом втором этаже; пыль была по всем комнатам, обстановочка та еще.
Я старалась не высказывать недовольства и вести себя как примерная индийская жена. Помогала маме готовить обед и ужин (поначалу она мне показывала, сколько специй, каких и во что надо класть, потом я уже сама готовила), училась делать лепешки, носила сари, перед папой покрывала голову, утром подавала папе на подносе чай с завтраком (готовила завтрак мама).
Расскажу вам о моем тогдашнем распорядке дня. Встаю в 7–8 утра. В 9 часов – завтрак, который состоит из традиционного индийского чая, белого хлеба и лепешек (паратха). После завтрака уборка до 11 часов. Потом я принимаю душ, надеваю сари. Мы с мамой готовим обед, и в 13.30–14.00 вся семья принимает пищу. Далее до 17.00 у меня свободное время (во всяком случае, я так считала – мол, раз свободное время, то могу делать все, что хочу. Ага, разбежалась!..). В 17.00 готовится чай. С 18.00 до 20.00 – свободное время. С 20.00 до 21.00 готовим ужин, кушаем, а в 23.00–24.00 все ложатся спать.
Как правило, по утрам я мыла пол во всем доме (пять комнат + кухня + огромный коридор-холл), а мама протирала пыль. Я вообще-то люблю мыть пол, поэтому делала бы это даже с удовольствием, но из-за строительства было столько песка – кошмар!
Примерно через месяц начался ремонт на жилом этаже. В это время я была уже беременна. И как раз в разгар токсикоза мне приходилось дышать краской, пылью, известкой…
Вскоре я поняла, что не переношу даже запаха индийской пищи, а раньше ведь просто обожала их кухню! Особенно невыносим стал запах индийского чая с молоком. Поэтому я перестала готовить, иначе меня бы просто, извините, вырвало прямо в кастрюлю… Мне жутко хотелось русской пищи: курочки, хлебушка, новогодних салатов, борщика, куриного супа! Паван просил у мамы разрешения купить вторую плиту, которую поставили бы как раз в ту комнату на террасе, чтобы я смогла там для себя готовить супы и мясо. Но мама, как истинная убежденная вегетарианка, категорически запретила: «В нашем доме никогда не будет готовиться убитое животное!» И тема была закрыта раз и навсегда. Хотя Паван часто приносил мне вареные яйца, а иногда даже курицу-гриль, но, конечно, втайне от родителей…
Чем же мне питаться? Я была просто в отчаянии. Часто ревела просто от голода. Ела вареную картошку. По утрам стала готовить себе молочную кашу с изюмом (из макарон или риса). Хорошо, что недалеко от нашего дома, в десяти минутах езды на рикше, находился Биг Базар, где я нашла баночки с маринованными и солеными огурцами. Еще я обнаружила плавленый сыр в ломтиках, вроде нашей «Виолы». Паван приносил мне сливочное масло, правда, непривычно соленое, но, как заверил меня муж, в Индии другого не бывает. Я стала жарить себе на обед картошку с лучком и куркумой, ела все это с соленым огурчиком и с «браун брэдом»! С «браун брэдом», аналогом нашего русского «бородинского», меня познакомила приятельница Аня. Встреча с ней стала для меня просто спасением. Но все по порядку…
Однажды, проходя между прилавками в Биг Базаре, я услышала русскую речь. Я ушам своим не поверила. Впереди меня шла русская девушка с индийцем и оживленно болтала с ним на смеси русского, английского и хинди. Я ее догнала и познакомилась. Никогда бы раньше не подумала, что смогу вести себя так бесцеремонно, но тогда я знала лишь одно: она – своя, родная, из России!.. Это была Аня из Москвы, а вместе с ней – ее молодой человек Кайлаш. Оказалось, что они живут неподалеку. Мы обменялись телефонами, она взяла с меня обещание заходить в гости.
Но сразу встретиться мы не смогли, так как я заболела. У меня была такая простуда, ужас! Кашель, насморк, горло болит, а лечиться ничем нельзя. Нужно было пить больше жидкости. Но от вкуса индийской воды и молока меня воротило. Много чая в моем положении не выпьешь. Мед казался очень горьким. От тошноты меня спасала сладкая вода с лимоном. Так я проболела две недели. Потом мы с Аней снова случайно встретились в Биг Базаре, и она меня пригласила к себе «на курочку». Я стала часто к ней приезжать, мы вместе пекли русские пироги, готовили борщ, куриный суп, козлятину, винегрет, или просто яйца варили, или заливали яйцом какие-нибудь овощи. Общались, делились секретами, плакались друг дружке в жилетку. И обратно домой я всегда возвращалась от нее в таком умиротворении, что даже Паван удивлялся: «Что Аня с тобой делает? Утром ты мегера, а вечером – ангел…»
А мегерой по утрам я была из-за того, что меня доставали его родители. По их мнению, я была сумасшедшей, потому что так часто выходила из дому одна. И каждый раз, перед тем как выйти в очередной раз, мне приходилось ругаться с ними и с мужем, который запрещал мне это делать. Я предложила такой компромисс: хорошо, каждый день выходить из дому не буду, но хотя бы через день – это ты мне не запретишь. Но ему и родителям этого было мало, поэтому ссоры на этой почве продолжались.
Потом случился религиозный индуистский праздник и девятидневный пост Навратри. Родители Павана хотели, чтобы я приняла участие в посте и последующей за ним «пудже».[14] Я категорически отказалась, так как считаю себя православной христианкой, и к тому же в моем положении пост – это же смешно, я и так вечно ходила голодная! Паван вовсе не настаивал на том, чтобы я принимала индуизм, но он хотел, чтобы я просто притворилась, дабы умаслить родителей. Я же считала, что это по меньшей мере нечестно – как по отношению к моей вере, так и по отношению к их религии.
Его родители, увидев, что я не только не приняла участие в пудже, но еще и не послушалась мужа, который просил меня это сделать, стали плакать и причитать – мол, на какой бессовестной твари их дорогой сыночек женился!.. И с того момента я перестала для них существовать: мама прекратила со мной общаться, даже «да» или «нет» не могла мне ответить, папа отводил от меня глаза, не желая видеть. Я же в отместку в его присутствии вообще не стала надевать накидку – не то что на голову, даже на плечи. Когда приходила сестра Павана, то они с мамой обсуждали меня, все косточки перемывали, говорили, что я испортилась и стала совсем ненормальной. Договорились даже до того, что, мол, Павану необходимо найти новую жену, порядочную индийскую девушку! Я уже сносно понимала хинди – представляете, каково мне было слышать эти слова?!
