Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи
А в похвалах по-прежнему недостатка не было. Вскоре после дебюта Александрова в армейском клубе новичку предложили вне очереди купить автомобиль, предоставили отдельную квартиру. Он как должное принял и этот аванс.
Не тогда ли и наметился первый крутой вираж в судьбе молодого форварда?
Он начал свысока разговаривать с товарищами по команде, в том числе и с теми, чьи заслуги перед хоккеем неизмеримо выше его собственных, мог под хмельком явиться на сбор, пропустить тренировку, сорвать коллективные действия звена ради эффектного сольного «номера». «Встречаясь с канадскими профессионалами, Александров перенимал не столько лучшее из их игры, сколько внешний форс, умение „работать на публику“, – с горечью говорил мне знаменитый тренер А. В. Тарасов.
Спортивное честолюбие молодого хоккеиста постепенно перерастало в жажду славы, сопутствующих ей житейских выгод, бойцовские качества – в заурядное хулиганство. В протоколах матчей против фамилии Александрова все чаще стали появляться настораживающие записи: «удален на 5 минут за грубость», «удален до конца игры за удар соперника кулаком», «удален на 5 минут за драку»… 7 февраля 1977 года во время матча ЦСКА – «Спартак» Александров умышленно нанес тяжелую травму спартаковцу В. Гурееву.
Целый день продолжалось комсомольское собрание в команде ЦСКА, где шел разбор его проступка. Вот что говорил на заседании спортивно-технической комиссии Федерации хоккея СССР один из тренеров армейского клуба: «Александров, еще выступая за команду Усть-Каменогорска, страдал зазнайством, хотя действительно был сильным игроком. С ним приходится много работать в нашей команде. После серьезных разговоров он мог на некоторое время сдерживаться, но потом снова возникали рецидивы. Ни один советский спортсмен не может так поступать, как поступил Александров. Стыдно здесь сидеть всему руководству клуба и краснеть за твои действия, Борис». Но стыдно, видимо, было всем, кроме самого провинившегося.
В тот раз с Александровым обошлись очень мягко – строго предупредили и дисквалифицировали на две игры. Ему вновь предоставили возможность исправиться. И зря, ибо он расценил это решение совсем иначе – как очередное подтверждение своей безнаказанности.
Летом 1977 года, находясь во хмелю, форвард на стоянке такси учинил драку с пожилыми людьми, избил 55-летнюю женщину. В действиях Александрова были определены признаки состава преступления, предусмотренного ст. 112 ч.1 Уголовного кодекса РСФСР. Но, учитывая некоторые смягчающие его вину обстоятельства, в частности «примирение сторон», прокуратура сочла возможным прекратить уголовное дело. Казалось, уж теперь-то форвард должен был образумиться. Но, увы, и это послужило ему лишь свидетельством собственной исключительности… Да, всякий раз находились люди, которые хлопотали за хоккеиста, просили простить его, учесть молодость, талант. И в том, что не состоялся настоящий хоккеист и настоящий человек Борис Александров, немалая их вина.
Жить в коллективе и безнаказанно нарушать его законы невозможно. Любому терпению рано или поздно придет конец. И хоккеисты армейского клуба приняли решение: исключить Александрова из состава ЦСКА.
Я разговаривал с тренерами и спортсменами ЦСКА. И более всего меня удивило то, что на общем собрании команды, когда решалась судьба Александрова, никто из армейских хоккеистов не сказал о нем хорошего слова. Согласитесь, очень редко коллектив, будь то хоккейная команда или школьный класс, бывает столь единодушен в неприязни к своему товарищу. Сам Александров говорит, что команда просто побоялась перечить тренеру, с которым у него давно сложились тяжелые отношения. Но вот какие слова просил меня передать Александрову Анатолий Владимирович Тарасов:
«У тебя, Борис, постоянно проявлялись черты эгоизма – и житейского, и игрового, ибо и то и другое всегда перекликается. Ты думал прожить жизнь один, не хотел делить славу с другими. Ты не замечал большой дружбы, которая многие годы связывает Петрова, Михайлова и Харламова, помогает им с честью выходить из самых суровых испытаний. Ты не смог оценить дружбы Анатолия Фирсова, который рекомендовал тебя в ЦСКА, и дружбы твоего замечательного партнера по тройке Владимира Викулова, который от всей души хотел помочь тебе стать выдающимся хоккеистом. И поэтому в трудную минуту у тебя не оказалось настоящего друга… Ты не научился уважать старших – и поэтому устроил драку на стоянке такси и едва не докатился до суда… Поэтому ты стал неприятен даже тем ветеранам ЦСКА, которые на редкость доброжелательно относятся к людям…»
Вот здесь, наверное, и кроется главный ответ на вопрос, что случилось с Борисом Александровым. Спортсмен оказался эгоистом. И эгоизм погубил в нем спортсмена».
Забегая вперед, сообщу, что полгода спустя после появления этой статьи судьба предоставит Александрову еще один шанс: его возьмет к себе… столичный «Спартак». Три года Александров отыграет в рядах красно-белых и будет там одним из лучших. Однако несмотря на блестящие показатели, в сборную страны его больше не возьмут, поскольку тренером там по-прежнему оставался его давний недоброжелатель Виктор Тихонов. А потом Александров покинет Москву и уедет заканчивать свою спортивную карьеру в усть-каменогорское «Торпедо».
Жизнь Бориса Александрова оборвется в возрасте 46 лет: в самом конце июля 2002 года он погибнет в автомобильной катастрофе.
Что развело певицу и композитора
(Алла Пугачева / Александр Зацепин)
Творческое содружество Пугачевой и Зацепина началось летом 1975 года, когда судьба свела их на фильме «Отважный Ширак». В нем Пугачева исполнила две песни Зацепина: «Полно на свете мудрецов» и «Волшебник-недоучка». Последней впоследствии суждено было стать всесоюзным шлягером, что в итоге и стало существенным поводом к тому, чтобы этот тандем продолжил свое существование и дальше. В итоге в следующем году свет увидел еще один их совместный фильм – «Центровой из поднебесья», где прозвучало четыре песни, две из которых стали шлягерами: «Любовь одна виновата» и «До свидания, лето». После оглушительного успеха этих песен казалось, что впереди у тандема Зацепин – Пугачева исключительно радужные перспективы. Но действительность оказалась куда более прозаичной. В 1977 году грянул скандал, который навсегда развел композитора и певицу.
Скандал случился во время работы над третьим совместным фильмом – «Женщина, которая поет». Пугачева связывала с этой картиной большие надежды, поскольку в нем должен был состояться ее дебют в качестве драматической актрисы (она играла эстрадную певицу Анну Стрельцову). Однако в процессе работы над фильмом к Пугачевой пришла еще одна идея – она захотела дебютировать в нем и как автор песен, фонограмма которых была записана ею на «Мосфильме» в начале года благодаря помощи ее тогдашнего мужа кинорежиссера Александра Стефановича. Речь идет о песнях «Женщина, которая поет» и «Сонет Шекспира». Правда, было одно существенное «но»: даже несмотря на то, что режиссер фильма Александр Орлов хорошо относился к Пугачевой, он не смог бы добиться разрешения включить ее песни в картину. Против этого выступили бы и Александр Зацепин, и руководство киностудии «Мосфильм», где фильм снимался.
Выход был найден сообща, то бишь на семейном совете дома у певицы. Пугачева и Стефанович решили приписать эти песни мифическому композитору Борису Горбоносу, которого они сами придумали некоторое время назад (имя и фамилию новоявленному композитору придумал Стефанович – так звали одного из его одноклассников). Стефанович придумал ему и душещипательную биографию, согласно которой Горбонос был юношей, прикованным к инвалидной коляске. Трюк сработал: сначала на него клюнул Орлов, потом и другие деятели, причастные к запуску фильма.
В пятницу 19 августа 1977 года в домашней студии Александра Зацепина Пугачевой были записаны первые несколько песен для фильма. Все песни принадлежали перу хозяина студии, а слова к ним написал Леонид Дербенев. Обстановка на записи была вполне задушевной, что подтолкнуло Пугачеву к неожиданному признанию. Она открылась перед Зацепиным, что тоже сочиняет музыку, но вынуждена скрывать свое авторство под вымышленным именем Бориса Горбоноса. «Я ведь не член Союза композиторов, и под своим именем мне не разрешат их выпустить, – сказала Пугачева. – Если можно, Александр Сергеевич, я запишу несколько своих песен в вашей студии. Эти песни я хочу отдать на радио и петь в концертах». Зацепин с пониманием отнесся к этому признанию и пошел навстречу просьбе Пугачевой. Эта запись прошла 22–24 августа. Впоследствии именно эти записи и станут поводом к инциденту, который разведет в разные стороны двух талантливых людей.
Съемки фильма начались 9 сентября. А в конце ноября Зацепин внезапно узнал, что в фильме будут звучать песни композитора Бориса Горбоноса, то бишь Аллы Пугачевой. И хотя его песен в фильме было представлено больше, но композитор внезапно воспылал творческой ревностью и не пожелал терпеть рядом с собой присутствие композитора Аллы Пугачевой. Зацепин отправился к директору «Мосфильма» Сизову и заявил, что уходит из картины. Но директор буквально взмолился: «Александр Сергеевич, не губите! Вы же на студии 20 лет работаете и должны войти в наше положение. У нас одна картина уже закрылась. Если мы закроем и эту, нам сотрудникам зарплату будет нечем платить. К тому же этот Горбонос – парализованный юноша. Неужели вы не хотите ему помочь?»
