Борис Колоницкий - «Трагическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны
Высказывалось и высказывается также мнение, что появление слухов было следствием пропаганды противника, который действовал в России во время войны с помощью предателей, внутреннего врага: некий заговор иностранцев и инородцев будто бы стал причиной слухов о заговоре. В годы войны люди консервативных взглядов, похоже, искренне в это верили. Уже в апреле 1915 года Н. Любавин писал в частном письме: «А в народ пускают слухи, явно вымыслы о высокопоставленных особах. Интересно бы знать, кто их распускает? Не сами ли немцы, не жиды, или их прихвостни из русских?» В июле 1915 года пермский епископ Андроник, весьма популярный в своей епархии, также писал о коварных происках врага в России. Правда, он полагал также, что эта антипатриотическая деятельность пользуется и определенной поддержкой представителей властей, покровительствующих, вольно или невольно, вражеской пропаганде: «Много самых ужасных слухов ходит в народе, всех подымая на дыбы, что и нужно немцам, – чтобы народное волнение перешло в бунт, чтобы взорвать Россию изнутри, а потом – это перекатилось бы в армию. Немцы явно провоцируют народное недовольство, а власть их поддерживает»1432.
И некоторые мемуаристы также писали о том, что антидинастические слухи фабриковались неуловимыми вражескими агентами. Иногда ими якобы намеренно создавались ситуации, провоцировавшие невероятные домыслы. Воспитатель царских детей вспоминал слова некоего молодого офицера, произнесенные в конце 1915 года: «С глубоким негодованием он рассказывал нам, что какая-то личность, по приказанию Императрицы, принесла подарки и деньги германским офицерам, лежавшим в одном с ним военном госпитале, и что этот человек даже не зашел в палаты, занятые русскими офицерами. Удивленный этим рассказом, я просил выяснить это дело. Было произведено расследование, которое подтвердило точность сообщенных мне фактов; однако оказалось невозможным напасть на следы этого лица…»1433
Великий князь Гавриил Константинович впоследствии также с уверенностью писал: «Эти слухи фабриковались в Германии, чтобы довести Россию до смуты». Влиятельный офицер российской военной разведки, работавший в годы войны во Франции, тоже утверждал в своих мемуарах, что слухи о приверженности императрицы к идее сепаратного мира исходили из германского Генерального штаба или немецкого Министерства иностранных дел. Он ссылался даже на некое специальное расследование, якобы проведенное русскими разведчиками. И в других воспоминаниях военных можно встретить предположения о том, что антидинастические слухи, направленные прежде всего против императрицы, распространял противник1434.
Для подобных утверждений также имелись некоторые основания. В октябре 1914 года в немецкое посольство в Норвегии явился «подозрительный русский» – это был упоминавшийся уже иеромонах Иллиодор (С. Труфанов), харизматический правый политик, бывший некоторое время близким к Распутину, но затем ставший заклятым врагом «старца». Он предложил германским властям купить рукопись своей скандальной книги, направленной против Распутина. Очевидно, этот вариант его «воспоминаний» был написан с учетом особых интересов потенциального покупателя – германских властей. Иллиодор, в частности, утверждал в данной редакции рукописи своей книги, предназначенной для одобрения немецкими издателями, что Распутин – истинный отец царевича, что он-де фактически правит государством, что война начата по инициативе «старца». Германские дипломаты отнеслись к предложению Иллиодора скептически и отвергли его услуги. Однако рукописью заинтересовался немецкий Генеральный штаб, и в феврале 1915 года Иллиодор был отправлен в Берлин для дальнейших переговоров1435.
История последующих контактов Иллиодора с немецкими военными и политическими ведомствами неизвестна, но показательно, что и до России доходили какие-то слухи о том, что Иллиодор якобы хочет издать свою разоблачительную книгу в Германии и разбрасывать ее «с аэропланов» по фронту над русскими окопами1436.
В германской и австро-венгерской пропаганде военного времени Николай II подчас персонифицировал восточного противника. Российский император порой изображался как грубый повелитель жестоких дикарей, пьяница, «вшивый царь». При этом обыгрывалось немецкое звучание имени императора – Николаус (die Laus – вошь). Образ «вшивого царя» появлялся в некоторых карикатурах, изображался на почтовых открытках, печатавшихся в Австро-Венгрии. Порой в немецких иллюстрированных изданиях появляются и карикатуры, изображающие Распутина: экзотическая фигура «старца», ставшая известной европейскому общественному мнению еще до войны, не могла не использоваться во время военного противостояния с Россией. Образ Распутина дополнял в этих случаях образ царя (образы царицы, насколько можно судить, во враждебной пропаганде не использовались).
Негативные образы императора появлялись и в германской пропаганде, адресованной непосредственно русским солдатам. В марте 1916 года на фронте распространялись вражеские листовки с изображением кайзера, опирающегося на немецкий народ, и русского царя, облокотившегося на… половой член Распутина. Возможно, речь идет о карикатуре, упоминаемой М. Лемке в записи от 21 февраля 1916 года: на ней был изображен Вильгельм, меряющий длину германского снаряда, и Николай, измеряющий «стоя на коленях аршином известную часть тела Распутина». Автор упоминает, что листовки разбрасывались с вражеских цеппелинов1437. Такого рода непристойные рисунки могли способствовать распространению антидинастических слухов среди солдат российской армии, хотя реакцию военнослужащих на пропаганду врага сложно реконструировать, порой она была обратной, пробуждая чувства, прямо противоположные замыслам ее руководителей.
В некоторых лагерях для российских военнопленных в Германии широко распространялась антимонархическая литература, в том числе и сборники анекдотов про русский двор, публиковавшиеся различными эмигрантскими издательствами еще до войны (отношение немецких комендантов к революционной русской пропаганде отличалось от лагеря к лагерю, некоторые германские офицеры категорически выступали против распространения изданий, подрывающих принципы монархизма).
На фронте же немецкие пропагандисты пытались порой опираться и на авторитет царской власти. Так, на Рождество 1916 года в русские окопы перебрасывалась листовка со стихами:
Царь батюшка хотел уже
Мир заключить,
Чтоб народа своего
Больше не губить <…>
И скоро бы мир,
И кончили б войну,
Начальники-изменщики
Мешали тому…1438
Как видим, в тексте, явно написанном неким немецким пропагандистом, не очень хорошо знавшим русский язык, положительно оценивалась политическая позиция Николая II. Но тем самым пропаганда противника как бы подтверждала справедливость распространенных слухов о подготовке императором сепаратного мира с Германией (как уже отмечалось выше, немецкие пропагандисты разбрасывали также листовки на русском языке, в которых «миролюбивый» русский царь противопоставлялся кровожадному Верховному главнокомандующему, великому князю Николаю Николаевичу, который изображался как главный виновник войны). После Февральской революции на различных участках фронта распространялись немецкие листовки, которые могли восприниматься таким же образом. В них утверждалось, что свержение царя – дело рук коварных англичан, которые якобы хотели сорвать заключение уже согласованного сепаратного мира между Россией и Германией: «Оставайтесь верными своему царю! Сейчас, когда он хотел дать вам почетный мир, он убит, или арестован английскими шпионами…»1439 Немецкие пропагандисты явно переоценили монархизм простых русских солдат. С большой долей уверенности можно предположить, что в обстановке разоблачений «старого режима» немецкие листовки воспринимались как убедительное подтверждение самых невероятных слухов о «предательстве» царя.
Итак, историки, подчеркивающие роль различных заговоров в подготовке и проведении Февральской революции, выделяют различные центры фабрикации слухов (социалисты, либералы и радикалы, русские масоны, германские спецслужбы). Конспирологические интерпретации истории Российской революции предлагают конспирологические схемы причин появления конспирологического сознания эпохи революции.
Нельзя также вновь не упомянуть о том, что некоторые слухи рождались, по-видимому, и в русской монархической среде.
Генерал Н.Н. Головин утверждал, что под влиянием тяжелых переживаний, вызванных войной, вера в самодержавие была подорвана даже в недрах самого правительственного аппарата, отрицательное отношение к монарху и даже к самодержавию стало всеобщим: «Только этим кризисом веры и можно объяснить ту быстроту, с которой капитулируют на всех ступенях управления представители Царской власти»1440.
