Шракбек Кабылбаев - Преступления могло не быть!
— Костя, — наконец не выдержал он, — на совещании-то вчера был? Что комиссар говорил?
— Призывал, чтобы милиционеры были образцом дисциплины. Сказал, что вежливость должна быть главной чертой, что неряхе и грубияну не место в милиции.
— Правильно, — сказал водитель. Он вспомнил то впечатление, которое произвел на людей в зале ожидания Добромыслов, разговаривая с хулиганом. Подтянутый, с рукой у козырька, очень официальный и суровый, а вежливый, словно с генералом говорил, а не с пьяным. — Правильно, — повторил он, снова испытав гордость за Добромыслова. — Однако не с ангелами же работаем, вот беда.
Они выехали на проспект. Он был похож сейчас на холодную застывшую реку в берегах бесконечной цепочки желтых фонарей, теряющихся вдали. По этой реке бесшумно плыли огоньки автомобилей — белые, красные, желтые.
— «Седьмой», я «Переменный», «Седьмой», как слышите? Прием, — раздался в динамике тревожный голос.
— Я «Седьмой», — быстро ответил Добромыслов, — слышу вас. Слышу вас хорошо, прием.
Слышно было, как сквозь потрескивание доносится дыхание.
— «Седьмой», в вашем районе ограбление. Десять минут назад с женщины сняли золотые часы, шерстяной шарф. Часы на цепочке змейкой. Шарф белый, денег 12 рублей. Грабителей трое. Молодые. Все примерно одного роста, высокие. Двое в светлых плащах с поясами, один в темной шляпе и кожаной куртке. Один блондин. Вооружены ножом. Кажется, выпивши. В ваш район направляю патрули 5, 11 и 13. Как поняли? Прием.
— Понял вас хорошо.
Водитель увеличил скорость.
— «Пятый» и «Одиннадцатый» на мотоциклах, — сказал он.
— Ничего, — сказал Добромыслов и стал вызывать патрульных, договариваться, какие улицы прочесывать. — Главное, чтобы они не разошлись.
— Не разойдутся, — уверил водитель. — Я знаю. Они сейчас героями себя чувствуют, но и боятся. Их друг к дружке тянет. Могут зайти в ресторан, конечно, или к кому-нибудь, чтоб выпить. Им сейчас трудно расстаться. Да и деньги надо истратить…
— Пожалуй, — согласился Добромыслов.
Каждые пять минут «Переменный» вызывал Добромыслова. Тот докладывал, что все без изменений. Они все кружили и кружили. Мелькали иногда мимо парни в светлых плащах. Добромыслов внутренне напрягался, но это были совсем другие люди, хорошие, веселые, с девушками, празднующие субботний вечер. Они шли в полутьме под черными деревьями и улыбались друг другу.
Машина развернулась, светом фар выхватывая из темноты огромные стволы замерзших деревьев, застывшую чашу кустов, угол дома с блеснувшим окном, пустую скамейку у забора.
— Вот они, — сказал водитель, — похоже, что они.
С противоположной стороны улицу переходили трое. Они шли неторопливо, двое в плащах и один в кожаной куртке и шляпе. Их было трое на пустынной улице, и когда они проходили под фонарем, их фигуры четко рисовались на фоне кустов.
— Я иду. Если это они, я поправлю фуражку, вот так, — сказал Добромыслов, показывая. — А вы сообщите «Тринадцатому» и дежурному.
— Хорошо, — сказал водитель, прижимая машину к тротуару. Машина остановилась.
Добромыслов вышел, оставив дверцу открытой. Водителю была хорошо видна коренастая фигура Добромыслова в длинной шинели, затянутой ремнем. Вот он поправил фуражку.
— «Переменный», я «Седьмой», — тотчас сказал в микрофон водитель. — Они обнаружены.
— Понял вас, где вы находитесь?
Водитель назвал улицу и стал вызывать «Тринадцатого», но тот сказал, что все слышал и едет.
Добромыслов требовал у парней документы, когда водитель включил бортовую фару. Ослепительный свет залил их, светлые плащи парней и погоны Добромыслова, казалось, загорелись. Водитель выскочил из кабины и побежал через кусты. Парни беспомощно заморгали, их лица скривились от света, они хлопали себя по карманам и молчали. Добромыслов стоял спиной к дереву. Вдали показались огни мчащейся машины. Проскочив перекресток, она резко затормозила. Два человека в милицейской форме вышли из нее.
— Мы хотели пошутить, — сказал один из парней. У него было узкое длинное лицо и большие глаза. — Мы просто хотели пошутить, а она отдала часы. Тогда мы сказали, чтобы и шарф. И она отдала шарф. Мы не хотели. Мы просто решили пошутить… Вот эти часы. Целые. И цепочка. Гоша, дай шарф! И шарф. Вот он. Пошутить — и все. А она отдала часы. Часы и шарф. И мы взяли…
— А деньги? — спросил Добромыслов. — Где деньги?
— Мы истратили, — сказал парень в куртке и закрыл рот ладонью. — Видно было, что ему очень хочется плакать. Он был пьян.
— Пропили?
Парень кивнул головой.
— Тоже ради шутки? — спросил Добромыслов. — А нож тоже ради шутки? И угрозы?
Они были на свету, их окружали мужчины в милицейской форме, «шутники» стояли, жмурясь от света. Их усадили в машину, и Добромыслов сообщил, что имеет груз для «Сорок второго». Машины патрулей разъехались, помигав фарами на прощание.
…Дома жена спросила Добромыслова, как прошло дежурство.
— Нормально, — ответил Добромыслов. — Все было нормально.
Жена стала смотреть, как он ест. Она уже привыкла к его ответам и знала, что то была работа, а это — дом, а дом и работа — разные вещи. Он не любил говорить о своей работе.
Добромыслов поел и сел писать контрольную по английскому. Часа через два он принял ванну. Когда ноги его коснулись горячей воды, по телу пробежали мурашки. Это было приятно, и он засмеялся…
А. Мызников, заместитель начальника следственного Управления Прокуратуры Казахской ССР.
Десять пачек грузинского чаю
Таких досадных дел в практике молодого следователя городской прокуратуры Розы Ивановны Котовой не было. Преступление загадочное и даже кажется ей насмешкой над всеми, кто занят расследованиями. В который раз она перечитывает протоколы допроса, осматривает пломбир и инкассаторскую сумку, куда мошенник вместо трехсот пятидесяти рублей положил десять пачек грузинского чаю. И снова возникает тот же вопрос: «Кто мог так чисто сработать?» Пломба не нарушена, замки банковского сейфа не повреждены. Допоздна сидела Роза Ивановна в своем кабинете, анализируя каждую мелочь.
Все произошло довольно странно. В четыре часа дня в магазин № 23 прибыл инкассатор. Он принял сумку с деньгами от заведующей магазином и быстро уехал. В банке, кроме охранников, никого не было. Инкассатор запер сумку с деньгами в сейф, а утром передал ее в кассу пересчета. На этом круг замкнулся.
Роза Ивановна с досадой посмотрела на аккуратную папку с делом. Где же нить разгадки? Много раз беседовала Котова со свидетелями, которые имели хоть какое-то отношение к этой истории, но пока ни малейшего просвета.
Подошел день доклада прокурору города В. В. Колосникову, а фактов и улик в руках следователя до смешного мало. Однако версия о том, что вор «свой», местный, не выходила из головы Розы Ивановны.
— Обратите внимание на заключение криминалистов, — заметно волнуясь, сказала Котова.
Быстро перелистав дело, она прочла: «Признаков применения отмычки и следов других предметов на механизме замка сейфа не обнаружено…» Значит, сейф открыт ключом, — утвердительно говорит следователь. — А может, и не было денег в сумке? Чай завернут в бумагу, взятую в магазине, пломба цела, а оттиск на ней сделан магазинным пломбиром. Это установлено экспертизой. Все говорит о том, что деньги похитил кто-то из «своих».
— А если их взяли посторонние? — усомнился прокурор.
— Не думаю, — возразила Котова.
— Напрасно! — с подчеркнутой официальностью сказал Колосников. — Вы установили, что в час закрытия магазина там была уборщица Зурманова со своим мужем. Поинтересуйтесь их жизнью.
Перед концом рабочего дня Роза Ивановна снова появилась в магазине. (Здесь к ней привыкли и встречали так, как встречают хорошо знакомого человека). Она побеседовала с продавцами, с заведующей магазином. Ничего нового. Вот только грузчик Эгамов кое-что дополнил к своим прежним показаниям. На вопрос следователя, кто еще был тогда в магазине, Эгамов, немного подумав, ответил, что приходила тетя Саша, соседка уборщицы. Котова тотчас же направилась к ней.
Тетя Саша оказалась на редкость словоохотливой. Она припомнила, что в тот день действительно приходила в магазин к уборщице Зурмановой, чтобы попросить ее помочь побелить квартиру. Зурманова пообещала, но не пришла. А дня через два она с мужем уехала из города.
— Как уехала? — насторожилась следователь.
— Да очень просто. Собралась и уехала.
— А куда?
— Кто их знает. Говорят, что к родственникам.
Неожиданный отъезд уборщицы показался следователю несколько поспешным. Что заставило ее покинуть город вскоре же после случившейся пропажи денег в Госбанке?
— Обстоятельства отъезда, конечно, подозрительны, — согласился прокурор. — Думаю, что вы на правильном пути.
![Сергей Бетев - Без права на поражение [сборник]](/uploads/posts/books/242828/242828.jpg)