Элен Драйзер - Моя жизнь с Драйзером
Дружба между Драйзером и Робином длилась многие годы. Это были для Робина годы смятения и отчаяния, богатства и бедности, и с его смертью (он умер в возрасте 54 лет) Драйзер потерял истинного друга.
Глава 11
Тедди теперь ушел с головой в работу над своей книгой. Он напоминал скульптора, работающего над статуей, которая стала такой большой, что ему приходилось теперь закидывать своей мощной рукой глину высоко наверх. Он ваял, отделывал, лепил и переделывал снова, пока статуя не начинала оживать. Ему приходилось просматривать массу материала, долго отделывать рукопись – писать, переписывать, пересматривать ее четыре, пять или шесть раз, прежде чем он готов был признать ее приемлемой. Я теперь готовила его авторский экземпляр и перепечатывала поправки.
Возбуждение по поводу книги росло. Ливрайт нажимал, стремясь поскорее получить ее в свои руки, и в воздухе чувствовалось явное напряжение всякий раз, когда речь заходила о книге. Было объявлено о скором выходе ее в свет, публика успокоилась и терпеливо ждала выхода книги, но Драйзеру оставалось проделать еще большую работу. Одна глава «заблудилась» по дороге в издательство, и со следующими главами пришлось действовать с большой осторожностью.
Среди всего этого возбуждения мы поехали в одну из суббот в Филадельфию навестить Уортона Эшерика – знаменитого художника, создававшего великолепные произведения искусства из дерева и камня. Тедди познакомился с ним, когда я была на Западном побережье, и в одном из своих писем ко мне описал прелестный дом Эшерика в Паоли, где Уортон, его жена Летти и их двое детей вели идиллический образ жизни среди живописных холмов в окрестностях Филадельфии.
Был конец лета, и Эшерик уговорил Драйзера поехать с ним и его друзьями покататься на яхте по Барнегатскому заливу. Я осталась дома с Летти и детьми. День был знойный, и наши мужчины в течение нескольких часов находились под палящими лучами солнца. В результате Тедди, не заметив сразу ожога, спалил себе спину почти до пузырей. Когда я встретилась с ним к вечеру, я нашла его в отчаянном состоянии. Он не мог лечь и был вынужден просидеть всю ночь. Уехать мы могли только рано утром, и он страшно мучился. Спина его стала как гофрированная, а глаза буквально налились кровью. Десять дней пролежал он в сильнейших страданиях, находясь под наблюдением врача, который сказал мне потом, что Тедди был на волосок от смерти.
Все это, конечно, задержало окончание книги, но как только Тедди был снова на ногах, он принялся за работу с лихорадочной поспешностью. Он писал и писал. «Ливрайт паблишинг компани» с нетерпением ожидала каждую главу и, получив ее, сейчас же пускала в набор, а затем – в печать. Луиза Кэмпбелл, с самого начала редактировавшая книгу, приехала из Филадельфии, чтобы внести в гранки намеченные ею исправления. Ливрайт получил отзыв от одного из рецензентов, который не слишком хвалил книгу. Тогда он передал ее своему ближайшему литературному помощнику – Томасу Смиту. Тот пришел от книги в восторг, заявив, что он был буквально потрясен, прочитав ее. Ливрайт доверял Смиту и очень обрадовался, узнав его мнение, но ему не нравилось название книги. «И как это Драйзера угораздило назвать книгу «Американская трагедия»? – постоянно говорил он.- Нет, Драйзер должен изменить название!» Однако просить Драйзера изменить название, которое он избрал именно потому, что в книге нашла отражение типично американская трагедия, значило искалечить всю книгу, и он ни за что не соглашался на это. Ливрайт, или кто бы там ни был, ему не указ: книга будет называться «Американская трагедия».
Однажды в ноябре, говоря точнее, 25 ноября, он написал последнее слово. Переписал еще раз последнюю главу, сделал несколько поправок, и работа была закончена.
Горячие дни миновали. Драйзер много раз пытался забыться, но это ему не удавалось. Сюжет его книги преследовал его всюду, куда бы он ни шел. Он неизменно возвращался к своему столу, беспомощный, как приговоренный.
Глава 12
«Американская трагедия» была закончена. Единственное, чего хотелось Драйзеру,- это забыть на время о книге. Он даже не хотел думать о том, какой прием она встретит у публики. Все его книги всегда доставляли ему неприятности, говорил он, и почему судьба этой книги должна быть иной? Во всяком случае, он был слишком утомлен, чтобы думать об этом.
Поэтому мы отказались от квартиры в Бруклине и поехали во Флориду, чтобы немного проветриться.
Мы держали путь по направлению к Южной Каролине и Джорджии, но ехать становилось все труднее и труднее; размытые дороги часто вынуждали нас задерживаться в пути. Шли проливные дожди, и некоторые маленькие городки в штате Джорджия буквально тонули в глубокой грязи. У нас было такое ощущение, словно мы плывем по грязи. Однажды мы подъехали к небольшой речке и, думая, что сможем переправиться вброд, попали в воду; к нашему большому изумлению и испугу, речка оказалась настолько широкой, что мы потеряли направление. Вода добралась до капота, мотор заглох, и мы совершенно растерялись. Внезапно неизвестно откуда вынырнул форд, направляясь навстречу нам по воде; поравнявшись с нами, он остановился. Сидевшие в нем двое мужчин спросили нас, что случилось. Когда мы объяснили им наше затруднительное положение, один из них очень дружелюбно сказал: «Сидите спокойно. Мы моментально выведем вас отсюда». Затем они забрались на крыло нашей машины, открыли капот и каким-то чудесным способом просушили мотор. Через несколько минут один из них сказал: «Теперь давайте я поведу машину. Я знаю, где дорога, и выведу вас. Держитесь крепко». И когда я уступила ему свое место за рулем, произошло новое чудо: мотор начал работать, и мы стали продвигаться по речке, казавшейся нам целым озером. Опытный водитель выискивал дорогу уверенно и осторожно, и скоро мы были в безопасности, на твердой земле. Мы подъезжали к границам штата Флорида, дороги там были сухие, небо чистое, и все наши дорожные беды кончились.
Отъехав около ста миль от границ Флориды, мы попали в настоящий водоворот машин и людей. Это был самый разгар земельной лихорадки, и нельзя было ни шагу ступить или проехать, чтобы вас не остановил какой-нибудь маклер и не стал убеждать вложить несколько долларов в земельные участки, которые мгновенно принесут баснословную прибыль. Маклеры ловили людей в банках, отелях, на вокзалах – повсюду, они вывозили их за город в больших автобусах и устраивали завтрак на тех участках, в продаже которых были больше всего заинтересованы; затем, когда их жертва приходила в веселое расположение духа после обильного завтрака, они продавали ей участок; по крайней мере в 75 процентах случаев бывало именно так. Земельные участки не выходили у всех из головы, и люди, еще не зараженные этим массовым психозом, скоро тоже оказывались в его власти. Даже Драйзер истратил 4 тысячи долларов на участок; этот участок несколько лет спустя смыло в море во время тропического шторма.
Мало-мальски приличная комната стоила здесь не менее 40 долларов в день. На протяжении сотен миль тянулись шикарные отели; их постройка, как нам сказали, стоила огромных денег, и поэтому такая плата за номер считалась нормальной, учитывая огромное и беспрецедентное будущее Флориды. Весь штат – от одной границы до другой – должен быть превращен в длинную вереницу роскошных отелей с венецианскими бассейнами для плаванья, пловучими танцевальными залами и ваннами канареечного цвета!
Не имея возможности тратить по 40 долларов в день, мы, как и многие другие, были вынуждены ночевать несколько дней в пустых переносных домишках, разбросанных вдоль шоссе и сдававшихся на ночь за три доллара. Мы объехали все восточное побережье Флориды от севера до юга, прежде чем нам удалось найти небольшой скромный отель в форте Лодердейл.
Ускользнув, наконец, от толпы людей, помешанных на земельных участках, мы попали в тропические сады с удивительным разнообразием растительности. Совершая поездки по живописной Индиан-ривер, окаймленной густой растительностью, фруктовыми деревьями, пальмами, тропическими кустарниками всех видов, склонявшимися над водой, и высокими деревьями, грациозно задрапированными мхом, мы видели аллигаторов, греющихся у берега на солнце.
В сумерках мы часто следили за пеликанами, стремительно ныряющими в воду за рыбами. Мы ходили купаться ранним утром и вечером; часто приходилось бежать, чтобы увернуться от кокосовых орехов, падавших с высоких качающихся пальм. Тедди всегда говорил, что штат Флорида – это сад, пробуждающий любовь к жизни.
Несколько недель спустя, когда нам удалось забыть тяжелые дни работы в Бруклине, мы получили из Нью-Йорка достоверное сообщение о том, что «Американская трагедия» пользуется невероятным успехом. Читая это сообщение, Тедди едва мог поверить своим глазам. Его книги никогда раньше не встречали такого единодушного одобрения, и он был настроен скептически. Но нельзя было не верить восторженным рецензиям и поздравительным письмам и телеграммам, которые шли непрерывным потоком.
