Людмила Шапошникова - Мы-курги
Так Манданна остался в доме предков. Братья приезжали на каникулы, рассказывали о далеких городах Бангалуре и Мадрасе. Что-то в этих рассказах не нравилось Манданне, но он не мог понять что. Братья покровительственно хлопали его по плечу и что-то сомнительное и недосказанное было в их репликах по его адресу и адресу других людей, которых он знал.
Манданна работал на поле вместе с батраками, которых нанимали на сезон. И хотя он был для них хозяином, батраки не очень-то слушали его.
Девушку, которую любил Манданна, выдали за другого — за двоюродного брата Манданны. Манданна долго ничего не подозревал. Девушка, кажется, платила ему взаимностью. Но все-таки Манданне стало известно, что кузен претендует на его невесту.
— Послушай, — сказал он кузену, — ты же знаешь, она моя невеста.
— Ну и что? — ответил тот, не сразу поняв, к чему клонит Манданна.
— Ты же знаешь, — разъяснил Манданна, — в Курге до сих пор жив дух рыцарства. А рыцари не должны предавать друг друга.
— Конечно, — ответил кузен, — рыцари не должны предавать друг друга.
— Значит, договорились? — обрадовался Манданна. — Вот моя рука.
Рукопожатие кузена было вялым. Он не ожидал, что его насмешку Манданна примет за что-то серьезное. Но и уверять его в обратном не стал. Манданна был горяч, и кузен с детства помнил его тяжелые кулаки. Но через неделю была объявлена свадьба. Манданна бросился к кузену, но того дома не оказалось. Кузен предпочел это время провести в другом месте. Тогда он побежал к девушке.
— Поздно, — сказала та.
— Но я люблю тебя, — его голос от волнения сел и стал хриплым. — Я верил брату. Он обещал не делать этого.
— Обещал… — усмехнулась девушка. — Чего стоят обещания?
— Обещания курга стоят многого, — торжественно изрек Манданна. — Послушай, — горячо зашептал он. Все это ведь можно еще исправить. Я украду тебя. Я достану коня и с оружием в руках пробьюсь сквозь строй врагов. Я увезу тебя в горы.
— На что мы там будем жить, вояка? — дрожащим голосом выкрикнула она.
На ее глазах выступили злые слезы.
— Прости, — прошептал Манданна. — Я не знал, что ты такая…
— Какая такая? — вновь закричала она. — Все такие! Один ты не такой!
«Один ты не такой» — эти слова еще долго звучали в его ушах.
Братья один за другим кончали колледжи и женились.
— Ну, а ты о чем думаешь? — спрашивали они его. — Долго еще будешь ходить в холостяках?
— Я — воин, — гордо отвечал Манданна. — Женщины меня не интересуют.
Братья смеялись.
— Он — воин! Посмотрите на этого воина!
Но Манданна гордо удалялся, оставляя за братьями поле битвы, которую считал недостойной себя. А потом между братьями разгорелась иная битва, когда делили земельную собственность умершего отца. Их было трое, Манданна был четвертым. На каждого из них пришлось не более двадцати акров земли. Это немного, но прожить можно. Братья уже не жили в доме предков, у них были свои дома. Им повезло в жизни. Но земля была нужна и им. Сначала они пытались решить этот вопрос между собой. Но кроме ссор и вспышек озлобления это ничего не давало. Тогда они придумали другое. Целую неделю они жили в доме, и никто не смеялся над Манданной. Более того, они начали ставить его в пример своим подрастающим сыновьям.
— Смотрите, — говорили они, — как благороден ваш дядя. Как он умеет себя держать, хоть и не учился в английском колледже. Вот пример истинного и бескорыстного кургского рыцаря.
Манданна растроганно улыбался племянникам и смущенно подкручивал черные усы. Походка его стала еще тверже, а осанка горделивей.
Наступил звездный час его торжества. Наконец даже братья его признали. Они восстановили его веру в этот странный мир. Но неделя прошла, и действительность обрела свой реальный смысл.
— Манданна, — сказал ему старший, — зачем тебе земля?
— Как зачем? — спросил ничего не подозревавший Манданна. — У каждого курга должна быть земля.
— У каждого — это верно, — подтвердил брат. — Но тебе-то она зачем? Ты же мужчина, воин, рыцарь. Не то, что мы. Обросли семьями, обзавелись детьми. Всех надо кормить.
Его долго уговаривали отказаться от участка. Манданной владели противоречивые чувства. Он знал, что участок даст ему независимость, как дал многим другим. Но в то же время он целую неделю был гордостью дома. Теперь ему предоставили выбор: оставаться этой гордостью или утратить такое звание.
«Во имя чего утратить? — размышлял он. — Из-за паршивого участка? На котором я провозился так долго, не имея возможности проявить свои истинные качества?»
На столе появился французский коньяк, и вино ударило ему в голову. Теперь он точно знал, что нет положения выше, чем быть гордостью дома предков. Он подписал отказ от участка, не подозревая о том, что стал отныне в глазах этих людей посмешищем. В тот вечер, довольный своим выбором, он палил из ружья, утверждая перед всем миром галантное великодушие своего духа и рыцарственное бескорыстие сделки. Эти же выстрелы возвещали реальному миру начало его беспросветной нищеты и бедности. Но тогда он об этом не думал. Старший брат, прислушиваясь к беспорядочной стрельбе, раздраженно сказал остальным:
— Пойдите и уймите этого глупца. Иначе он ненароком перестреляет всех кур.
В ту ночь Манданна видел удивительные сны. Смелые рыцари и герои с мечами неслись на конях. Они защищали честь своих кланов и Курга. Их мужественные лица озаряла добрая улыбка, когда они поворачивали их к Манданне. Они звали его с собой, горячий конь нетерпеливо бил копытом у порога дома предков.
Но праздник духа у Манданны кончился очень быстро. Поле предков не могло прокормить всех оставшихся в доме. Все чаще за его спиной звучала слово «неудачник». Потом ему просто предложили подыскать себе занятие. «Гордость семьи» была выдворена из дома и помещена в адвокатскую контору в Меркаре в качестве клерка. Там уже знали о рыцарских подвигах Манданны, и даже мальчишка-слуга непочтительно хихикнул при виде его долговязой фигуры в поношенной купье.
Сам адвокат, уступивший настойчивым просьбам его дяди, отнесся к нему настороженно. От такого можно ожидать чего угодно. И не ошибся. Неожиданности не заставили себя ждать.
Просматривая дела в серых толстых папках, Манданна натолкнулся на странное и сомнительное дело. Оно было несправедливым от начала до конца. В нем шла речь о вдове, у которой родственники отсудили последний клочок земли. Адвокат защищал родственников и помог им выиграть дело. Манданна не понимал, как это можно было сделать. Он долго над этим размышлял, а потом предстал перед адвокатом.
— Сэр, — сказал он, — это дело надо пересмотреть.
— Какое дело? — не понял адвокат.
— О вдове и ее родственниках, — и протянул адвокату серую папку.
Тот спокойно взял папку и стал ее листать. Но по мере того как до него доходил смысл слов Манданны лысина адвоката начала краснеть и глаза зло суживаться. Наконец он швырнул папку на стол и поднял эти сузившиеся глаза на Манданну.
— Ты с ума сошел? — прошипел адвокат. — Дело которое я выиграл, пересматривать?
— Конечно, — твердо ответил Манданна. — Оно не справедливое. Вдова должна получить свою землю.
— Вон! — закричал адвокат. — Кто ты такой, чтобы мне указывать? Я держу тебя из уважения к твоему дяде! А ты… — голос адвоката сорвался, и он несколько раз беззвучно открыл рот…
Юридическая карьера Манданны кончилась. Ему не хотелось возвращаться в дом предков. Манданна целыми днями бродил по Меркаре, учтиво раскланивался со знакомыми. Но они спешили покинуть его и не вступали с ним в беседу.
В ту ясную и нежаркую зиму в Курге было много туристов. Они шумной толпой окружали гидов из туристского бюро. Гиды скороговоркой сообщали им какие-то сведения из истории Курга, рассказывали о крепости в Меркаре и водили их на высокий обрыв любоваться видом окрестных гор. Манданна от нечего делать тоже слушал гидов, и ему не нравились эти шустрые молодые люди, которые ничего не понимали ни и кургах, ни в Курге. И тогда Манданне пришла в голову блестящая мысль стать гидом.
Манданна не пошел в туристское бюро. Он решил стать частным гидом. Он привел в порядок свою купью, начистил до блеска похожий на кинжал нож пичекатти и уложил в аккуратные витки тюрбан. В таком виде он появился перед туристами, которые стояли у старинной крепости. Гида с ними не было. Они обсуждали вопрос о том, кто жил в этой крепости, когда она возникла и строили догадки одну нелепее другой. Манданна не выдержал.
— Леди и джентльмены! — обратился он к ним. — Я могу рассказать вам об этой крепости и многом другом.
Высокая фигура Манданны в традиционном кургском костюме сразу привлекла внимание туристов. Они окружили нового гида. О чем рассказывал им Манданна? Конечно, о героях Курга, о набегах и сражениях, о благородстве и предательстве. Он говорил сбивчиво, но в его словах было столько искренности, в его долговязой фигуре столько подлинного достоинства, что туристы продолжали его внимательно слушать. Целый день он водил их по Меркаре и даже спел им несколько кургских песен. Туристы горячо его благодарили, а потом направились куда-то по своим делам, забыв о Манданне. Манданна смотрел им вслед, не смея напомнить о положенной ему плате. И опять противоречивые чувства владели его душой. Он не мог просить денег за рассказ о героях и рыцарях Курга. Он взял бы их, если бы ему предложили, но ему никто не предложил. В этот вечер у него осталась последняя рупия. Он сделал еще несколько попыток заработать на туристах. Те его горячо благодарили, но забывали заплатить. А сам он не просил. Почти целую неделю Манданна жил впроголодь, однако не терял надежды. Собственные рассказы и внимание туристов порождали в нем какое-то гордое удовлетворение. Они придавали ему значительности. Но это было все, что он имел за свой труд. А потом появилась группа американцев. Он остановился около них, размышляя о том, стоит или не стоит предлагать свои услуги. В это время молодая золотоволосая женщина повернулась в его сторону. В ее продологоватых синих глазах засветилось удивление. Затем удивление перешло в какой-то детский восторг.
