Георгий Санников - Большая Охота. Разгром УПА
Кук любил говорить и спорить о путях развития славянских наций.
— Вы разделяете точку зрения, что Украину и Россию роднит православие?
Я согласно киваю.
— Должен сказать, что первый общинный монастырский устав ввели на Руси в Киево-Печерской лавре в XI веке. Именно в этом монастыре появилась первая летопись. В Киевской Руси было 70 монастырей, 15 епархий. Правда, тогда они все подчинялись Византии, патриарху в Константинополе. Начала разгораться борьба за создание автокефальной церкви. Но даже после того, как киевские князья ослабли и Киевская Русь стала терять свою былую мощь, митрополит Киевский оставался примасом над русскими епископами, включая и те епархии, которые находились на землях Новгородских, Суздальских, Рязанских, Смоленских. Это же территория нынешней России. Да, если бы не татаро-монгольское нашествие, не было бы в вашей нынешней России так называемых «пустыней», где обосновывались бежавшие от татар монахи, забираясь все дальше, «пустыннее», на Север. Шла вынужденная колонизация Севера. Счастьем для России было и то, — продолжал убежденно доказывать Кук, — что татары, подчиняя себе Киевскую Русь, шли по южной стороне Руси, там, где были степи, много зерна. Лошадок надо было кормить. А на вашем Севере, в лесах дремучих лошадок не прокормишь. Татарам легко было одолевать Киевскую Русь, потому что, как известно, единства не было среди князей. Каждый боролся за свой удел. Каждый хотел владеть Киевом. Распадаться княжеский союз начал после Владимира Мономаха, а когда умер его сын Мстислав, рухнуло и Киевское государство. Вот и пошло разъединение Руси. Возникали новые города, которые соперничали друг с другом и с княжествами. Постепенно стала разрушаться этническая общность.
— Но язык-то оставался общим, — прерывая Кука, вмешивался я.
— Правильно, — сразу же реагировал Кук, — пока еще не было особых языковых различий. Но мало-помалу язык, оставаясь пока средством общения, становился символом новых культурных обычаев, традиций. Наступало время формирования украинской и белорусской наций.
— Что-то вы, Василий Степанович, забыли о формировании русского языка. Или он по вашей классификации не имеет ничего общего с украинским и белорусским? — спрашивал я.
— Отчего же, имеет, — отвечал спокойно Кук. — Я о русском языке скажу особо, позже.
— Все же и украинцы, и белорусы, и русские выходцы из одной колыбели — Киевской Руси. В нас во всех больше общего, чем различий. Мы никогда не сможем разъединиться.
— А я и не призываю к разъединению. Я отстаиваю восстановление украинской государственности. Верните нам нашу державность, нашу независимость. Дайте нам самостоятельно строить свое государство. Дайте нам то, что обещал Ленин в 1917 году.
Кук замолчал, подошел к письменному столу в углу камеры, взял в руки том Ленина, открыл отмеченную закладкой страницу и, стараясь придать голосу торжественность, громко зачитал несколько высказываний основоположника, касающихся отношения большевиков к Украине: «… мы к сепаратистскому движению равнодушны, нейтральны. Если Финляндия, если Польша, если Украина отделятся от России, в этом ничего худого нет. Что тут худого? Кто это скажет, тот шовинист. Надо сойти с ума, чтобы продолжать политику царя Николая».
Кук бросил взгляд на меня и сказал:
— Это Ленин заявлял на апрельской 1917 года конференции РСДРП(б). А вот уже в другом месте и в другое время, в июне 1917 года в статье «Украина» он вновь повторяет: «… ни один демократ не может также отрицать права Украины на свободное отделение от России…» В другой статье «Украина и поражение правящих партий» он вновь подчеркивает: «Уступите украинцам — это говорит разум, ибо иначе будет хуже, силою украинцев не удержишь, а только озлобишь. Уступите украинцам — вы откроете тогда дорогу к доверию между двумя нациями, к братскому союзу их, как равных!»
Закончив цитировать Ленина, Кук эмоционально произнес:
— Эти заявления Ленин сделал тогда, когда большевики еще не закрепились у власти. Как только ваша партия установила диктатуру пролетариата, прочно взяла власть в свои руки, все эти заявления вождя пролетариата были им забыты. Уже в январе 1918 года Красная Армия взяла Киев и двинулась дальше, к западным границам Украины.
— Не согласен я с вами, — резко возражаю ему. — Вы забыли о январском восстании рабочих завода «Арсенал» в Киеве. Пролетариат Украины, украинские коммунисты обратились за помощью к Москве. Вы, буржуазные украинские националисты, восстановили тогда власть помещиков и капиталистов на Украине. Вы провозгласили власть Центральной Рады[202], привели к власти Петлюру, который начал формировать свою армию и расправляться со всеми теми, кто был против Центральной рады, за союз с Советской Россией. За союз, основанный на братской взаимопомощи, дружбе и уважении. Разве украинские коммунисты выступали против украинского языка, украинской культуры, своих, близких им, народных обычаев? Далеко не вся Украина была против союза с Москвой.
— Ничего я не забыл, — так же резко возражает Кук. — Слабы были большевики тогда на Украине. Вы владели властью в больших городах, да и то не везде. Село же наше украинское не шло никогда за вашей партией. На всеукраинском съезде Советов в декабре 1917 года молодые украинские партии победили, а представители большевиков уехали в Харьков, где и провозгласили Советскую Украинскую Республику, не спросив об этом украинское село, украинский народ. Украинские большевики, не имея поддержки среди населения, обратились за помощью к Москве, спровоцировали восстание рабочих «Арсенала». Красная Армия тогда победила. Много украинских патриотов погибло в боях, многих расстреляла ЧК. Мы никогда не забудем кровавые дела Муравьева[203], войска которого залили кровью Киев, а в боях за город окружили отряд из трехсот киевских студентов и гимназистов, которые не сдались и погибли как истинные украинские национал-патриоты.
Кук замолчал. Я с трудом сдерживал себя и тоже молчал. Наконец, он тихим голосом завершил свою тираду:
Красная Армия наступала на Киев не только по просьбе украинских коммунистов. Просто советская власть не хотела терять такую богатую житницу, как Украина, тем более что Россия большевистская стала преемницей Российской империи, царской России, и, разумеется, никак не хотела расставаться со своими бывшими колониями.
— Ну, это вы уж слишком. При чем здесь Российская империя? Партия большевиков обещала мир народам — и дала его. Обещала крестьянам землю, рабочим заводы — и свое обещание выполнила. — Я сделал шаг к Куку: — Дайте мне этот том Ленина, я тоже вам кое-что зачитаю.
Просмотрев несколько работ Владимира Ильича, я, стараясь сохранить спокойствие и скрыть свою раздраженность по поводу высказываний Кука в адрес святая святых, вождя мирового пролетариата, торжественно зачитал: «…именно безоговорочное признание этого права одно лишь и дает возможность агитировать за вольный союз украинцев и великороссов, за добровольное соединение в одно государство двух народов. Именно безоговорочное признание этого права одно лишь в состоянии разорвать на деле, бесповоротно, до конца, с проклятым царским прошлым, которое все сделало для взаимоотчуждения народов, столь близких и по языку, и по месту жительства, и по характеру, и по истории. Проклятый царизм превращал великороссов в палачей украинского народа, всячески вскармливал в нем ненависть к тем, кто запрещал даже украинским детям говорить и учиться на родном языке… Революционная демократия России, если она хочет быть действительно революционной, действительно демократией, должна порвать с этим прошлым, должна вернуть себе, рабочим и крестьянам России, братское доверие рабочих и крестьян Украины. Этого нельзя сделать без полного признания прав Украины, в том числе права на свободное отделение».
Закончив цитату, я вопросительно посмотрел на Кука. Тот с ироническим выражением на лице покачал головой.
Я продолжал:
— Не Красная Армия, а Петлюра залил кровью Украину, подавил восстание арсенальцев в Киеве в январе — феврале 1918 года. Не мы, а Петлюра развязал гражданскую войну на Украине. Красная Армия пришла на помощь своим братьям по классу — украинским рабочим и крестьянам, таким же обездоленным в царские времена, как и российские рабочие и крестьяне.
Кук машет рукой, давая понять, что не хочет говорить на эту тему, и отходит к окну. Несколько минут в камере снова тишина. Первым ее нарушаю я.
— Не будете же вы отрицать ленинский кооперативный план, широко развернувшиеся на Украине ТОЗы[204], которые сплотили сельскую бедноту, показали преимущество общественного коммунистического труда. Были у нас перегибы с социалистическим строительством на селе, но мы успешно преодолевали возникавшие трудности.
