Вадим Кассис - За кулисами диверсий
Уже после расстрела Мата Хари начальник кабинета парижской префектуры Анри Монури, один из ближайших коллег капитана Ладу, заявил в частной беседе: «Эта бедная Мата Хари… Может быть, мы и допустили юридическую ошибку, но она была столь же глупа, как и неженственна». Что ж, не будем упрекать Монури за не присущее французам непочтительное отношение к женщине. В данном случае обратим внимание на слова о юридической ошибке и вернемся к упоминавшимся ранее мемуарам фрейлен Шрагмюллер. «Нет, это не было юридической ошибкой, — писала она. — Приговор соответствовал букве закона и духу времени. Но французский трибунал все же ошибся, думая, что ликвидировав агента Н 21, он нанес чувствительный удар германской службе информации (т. е. германской разведке. — Авт.). В том–то и дело, что агент Н 21 не причинила никакого ущерба Франции, ибо вся информация, которая передавалась ею нашей службе, никогда не была использована. Она не представляла никакого интереса — ни экономического, ни политического, ни военного. И в этом смысле судьба Мата Хари может быть названа трагической. Она рисковала своей жизнью впустую».
Диаметрально противоположного мнения на этот счет придерживался Фриц Регельс, один из шефов германской секретной службы того времени. «Мата Хари сделала чрезвычайно много для Германии, — читаем мы в его мемуарах. — Она была курьером, обслуживавшим наших информаторов, находившихся за рубежом. Передавала им деньги, чеки, приказы и получала от них информацию, в которой нуждалась наша служба. Она была в курсе всех военных и политических проблем, ибо прошла отличную подготовку в одной из наших лучших школ по шпионажу. Она была самым опасным агентом, который когда–либо находился на службе германской разведки».
Вот так. Две крайности. Как в общем–то они характерны и для всей мемуарной литературы, посвященной Мата Хари. А может быть, имеет право на существование третья версия? Почему нельзя предположить, что не очень талантливая танцовщица могла быть исполнительным курьером? Перевозить деньги, передавать агентам устные приказы и получать информацию… Кстати, ее экзотические гастроли во многих европейских городах были неплохим прикрытием для выполнения этих хотя и «особых», но в общем–то «технических» поручений. Но эти «технические поручения», согласитесь, имели все же большее отношение к шпионажу, нежели к танцевальному искусству. И, может быть, ошибался бывший солдат Гастон Роше, убедив себя и убеждая других в абсолютной невиновности Маргарет Целле? Была ли она шпионкой — «двойником»? Скорее всего Мата Хари работала в основном на германскую секретную службу и не приняла всерьез то предложение о сотрудничестве, которое сделал ей капитан Ладу…
Историю создают люди. А им свойственно ошибаться. Вольно или невольно. Впрочем, история иногда исправляет человеческие ошибки. Но для этого нужно время. Оно, время, как резец скульптора, отбивает от глыбы мрамора все лишнее. Кто допустил ошибку в отношении Маргарет Целле? История или люди? А может быть, сама Маргарет, взявшаяся не за свое дело…
Лоуренс: легенды и быль
Тот вечер выдался особенно душным в Каире, и гости, собравшись на очередной дипломатический раут, который устроил шеф британской военной миссии — Арабского бюро генерал Клейтон, мучаясь в тесных смокингах и мундирах, с нетерпением ожидали момента, когда можно будет исчезнуть из отеля, не обидев хоть и сонного на вид, но всевидящего хозяина приема.
Маркиза Маргерит д'Андюрэн, неизменно вызывавшая восхищение разновозрастных «рыцарей» не только своим «шармом», но и весьма легкомысленным отношением к святости брака, пришла на прием без мужа. Впрочем, маркиз Пьер д’Андюрэн, преподнесший своей жене титул и весьма приличное состояние, давно уже махнул рукой на проделки юной грешницы. Три с лишним десятка лет разницы в возрасте делали свое дело. Война застала их в Египте во время свадебного путешествия, и маркиз не очень торопился возвращаться в родные пенаты. Франция могла подождать, тем более что Пьер д'Андюрэн интересовался древними египетскими фресками и имел в виду приобрести кое–что у местных торговцев ворованной стариной для своей парижской коллекции. Маргерит тоже не торопилась в Париж, поскольку коллекция ее поклонников пополнилась еще одним, на сей раз молодым английским офицером.
Он стоял в углу зала, крутя в руке фужер с сельтерской, в котором звенели кусочки льда. Белокурые волосы над высоким лбом, голубые глаза, сухое, гладко выбритое лицо. Нет, красавцем его не назовешь, этого невысокого офицера, который ничем не выделялся среди своих коллег. Но Маргерит уже испытала на себе его «тайное оружие». Она знала наверняка, что не устоит перед странной, гипнотизирующей обаятельностью этого человека. Выждав, когда от маркизы отлетит рой вздыхателей, он подошел к ней со скучающим лицом, церемонно поклонился, тихо шепнул: «Я жду вас в номере на втором этаже», — и вышел из зала.
…Это было самое странное свидание в богатой любовными приключениями жизни Маргерит. Офицер не стоял на коленях, не целовал рук и не клялся в вечной любви. Он сказал очень просто, как будто бы они были знакомы много–много лет и уже неоднократно говорили об этом деле: «Моя дорогая маркиза, помогите Британии. Нам крайне необходимо, чтобы вы познакомились с Саид Пашой. Мы не останемся в долгу. Согласны?»
Через несколько месяцев маркиза Маргерит д’Андюрэн стала любовницей одного из Еождей арабских племен и начала поставлять необходимую информацию. Военный разведчик Лоуренс получил из Лондона благодарность за очередную вербовку. Она была одной из наиболее трудных для него. Лоуренс очень не любил женщин. Вообще не любил их, всю жизнь..>
Лоуренс, он же «Т. Е.», он же «Шоу», «некоронованный король арабов», «руководитель восстания» против турок, английский военный разведчик времен первой мировой войны в чине полковника, — личность настолько же известная, сколь и противоречивая. О нем писали научные и ненаучные книги, ставились черно–белые и цветные кинофильмы, высказывались самые разнополюсные суждения, в которых слову «гений» противопоставлялся антипод в виде отнюдь не джентльменского существительного «интриган». Впрочем, и шекспировского Яго нередко называли «гением злодейства». Все ведь зависит от того, чему, какому делу, какой цели служит талант человека. Добру или злу, правде или лжи. Скажем откровенно: Лоуренс был вне всякого сомнения незаурядным военным разведчиком для своего времени. Он прекрасно знал арабский язык и наречия многих бедуинских племен, изучил не только их быт и нравы, но и религию, к которой относился без присущего чужестранцам пренебрежения. Еще до начала первой мировой войны он исколесил практически всю Аравию, установил тесные связи с вождями наиболее крупных арабских племен, знал их слабые струны, что и позволило ему в конечном итоге выдвинуться в первые ряды организаторов арабского восстания. Именно такой актер был нужен британскому империализму на подмостках аравийского театра войны. Он имел свои особенности, этот театр, заключавшиеся прежде всего в отсутствии дорог и колодцев с питьевой водой, в непривычном для британских солдат знойном климате и в совершенно не соизмеримой с английской теснотой необозримости пустынь, в которых чахлое деревце попадалось еще более редко, чем человек.
Что привязывало британские войска к столь неудобному плацдарму, где приходилось не только вести военные действия, но и вкладывать немалые средства в создание коммуникаций и баз? Прежде всего стратегическое значение этого района. Здесь проходили Хаджазская и Дамасская железные дороги — основные артерии снабжения турецкой армии в зоне Суэцкого канала. Воевать с турками, используя регулярные войска, привязанные к своим базам, было очень неудобно. Возникла необходимость в мелких подвижных отрядах, привыкших к длительным переходам по безлюдной пустыне, которые могли бы неожиданно появляться в тылах турецких войск и совершать диверсии на железных дорогах. Поэтому–то английскому генеральному штабу и пришла идея воспользоваться антитурецкими настроениями арабов, чтобы сколотить из них именно такие «летучие» повстанческие соединения. Дело было за человеком, который вошел бы в доверие к вождям арабских племен и направил их действия в единое русло, необходимое британскому империализму, чтобы воевать с Турцией чужими руками, не отвлекая дополнительных сил с западного фронта…
Томас Эдвард Лоуренс родился 15 августа 1888 года в Северном Уэльсе в довольно бедной семье, которая после длительных скитаний по Шотландии и Британии осела в Оксфорде. Здесь Эдвард начал учиться. «Школа, — писал он впоследствии, — была бесполезным и отнимавшим много времени занятием, которое я ненавидел ото всей души». Времени действительно не хватало. Не хватало для чтения книг о крестовых походах. Мальчишеская увлеченность историей переросла позже в серьезное увлечение археологией. Уже будучи в университете, Лоуренс написал дипломную работу на тему «Влияние крестовых походов на средневековую военную архитектуру Европы», которая была отмечена первой премией. Высокая оценка работы учеными зубрами Оксфорда была не случайной. Прежде чем сдать диплом на их суд, Лоуренс побывал в Сирии, где изучил все известные доселе развалины замков крестоносцев и следы древних племен. Их культуру, так же как и жизнь современных арабов, Лоуренс изучал не один. Им руководил известный археолог профессор Хоггарт, человек, сыгравший не последнюю роль в резком повороте судьбы молодого историка. Дело в том, что Хоггарт был профессором не только в археологии, но и в шпионаже, которым занимался долгие годы, работая на Интеллидженс сервис — британскую разведку, одну из старейших секретных служб Европы. Готовясь к мировой войне, Англия постоянно держала на границе Турции с Египтом ту или иную «экспедицию», которую неизменно возглавлял профессор Хоггарт.