Максим Калашников - Сломанный меч Империи
И даже в наши смутные времена выезжают и вылетают. Подчас тревоги ложные. Почудится молодому матросу на вахте, что вблизи боевого корабля стаями плавают головорезы с финками в зубах — вызывают боевых пловцов. Случается, выпадает нудная работенка: очистка корабельных винтов от намотавшихся сетей или поиски на дне утерянного флотского имущества. Но отнюдь не за это многие офицеры и мичманы отрядов борьбы с ПДСС награждены боевыми орденами и медалями.
…В декабре 1989 года наши боевые пловцы „укрепляли мир во всем мире“ — охраняли встречавшихся у берегов Мальты Михаила Горбачева и Джорджа Буша. В окружении президентов они были единственными вооруженными людьми. В течение трех суток 16 боевых пловцов, сменяя друг друга, несли боевое дежурство под водой, имея приказ стрелять в любую движущуюся цель в радиусе двухсот метров от советских и американских кораблей.
Но были задачи и „покруче“. Шесть лет боевые пловцы советского Военно-Морского флота несли службу по охране базы Дахлак в Эфиопии. Воевали. В том числе и под водой. Из окруженного эритрейскими войсками порта они ушли на последнем нашем корабле.
Было еще всякое, было еще многое. Процент награжденных среди боевых пловцов — это факт — выше, чем у воевавших в Афганистане.»
5
«Боевые пловцы малоговорливы. Действительно, под водой языком не почешешь. К тому же, о многом пока говорить нельзя. А о том, что можно, рассказывает бывший командир отряда ПДСС Краснознаменного Черноморского флота, кавалер двух орденов Красной Звезды, капитан первого ранга запаса Юрий Иванович Пляченко, больше тридцати лет прослуживший боевым пловцом:
— Я стал „выездным“ с 1984 года. Тогда, 20 марта, на подходе к никарагуанскому порту Сандино подорвался на мине наш танкер „Луганск“. Затем еще несколько судов. Мне в субботу позвонили из штаба флота домой и сказали, чтобы в воскресенье я был готов к вылету в Никарагуа.
Собираться за границу тогда офицеру было „весело“: необходимо подготовить 12 фотографий в гражданской одежде, 6 собственноручно написанных автобиографий и разрешение Военного Совета флота на выезд. Это, разумеется, помимо того, чтобы собрать и проверить спецснаряжение. Но меньше чем за сутки все успел, а Военный Совет командующий флотом ради меня одного созвал в 9.00 в воскресенье.
Под воду в Никарагуа спускаться не пришлось. Группа наших экспертов занималась чисто аналитической работой. От нас ждали рекомендаций: возможно ли судоходство в этом районе? Подрывы на минах вызвали большой резонанс в мире, союзник СССР фактически оказался в блокаде.
Довольно быстро мы установили, что мины были кустарного производства и ставились местными оппозиционерами с плоскодонных лодок. Никарагуанским военным мы дали рекомендации, как бороться с постановкой мин и как переоборудовать простые портовые буксиры в тральщики. После нашего отъезда подрывов судов больше не было.
Этой же командой мы потом еще дважды летали за границу: были подрывы наших судов на минах в Персидском заливе и в Красном море. Там пришлось спускаться под воду, но все-таки было больше аналитической работы на берегу.
Последняя загранкомандировка была у меня в 1986 году. В ночь с 5 на 6 июня под водой были заминированы и подорваны в ангольском порту Намиб кубинский транспорт „Гавана“ и два наших судна: „Капитан Вислобоков“ и „Капитан Чирков“. ТАСС, ссылаясь на ангольские источники, заявил, что это дело рук южноафриканских диверсантов-подводников. Правительство ЮАР сразу выступило с резким протестом. Разгорелся крупный международный скандал. На наших судах по одной мине не взорвалось, надо было их обезвредить и установить, какой „супостат“ их изготовил.
В штабе флота меня спросили: сколько времени необходимо на сбор группы? У нас готовность — 20 минут. Но здесь было особое задание, я попросил четыре часа. Построил матросов: добровольцы есть? Шагнули вперед все. Взял двоих, недавно вернувшихся с боевой службы в Эфиопии. У них и с акклиматизацией проблем не предвиделось, и акул они не только на картинках видели. Назначил в группу еще двух мичманов и офицера. Точно через четыре часа мы летели в Москву.
В столице долго не задержались. Инструктаж у начальника Главного штаба ВМФ был короток: „Береги людей“. Спешка, помню, была страшная. Нас без прививок не пускали в Африку медики, так при мне в Главный штаб ВМФ позвонил Николай Иванович Рыжков: „Что вы там тянете? Я уже с 17 государствами договорился о пролете спецрейса, а вы одну женщину-врача уговорить не можете!“.
Через 20 часов мы были уже на месте. Ранним утром на следующий день ушли под воду.
Я осмотрел невзорвавшиеся мины, приказал своим ребятам собрать на грунте все осколки от взорвавшихся. Несколько дней они дно обшаривали, а я на берегу железочки складывал. Штуковины оказались интересными: такого типа мин никто в мире еще не применял.
К Намибу тем временем подошли боевые корабли нашего Северного флота. Жить стало легче и веселее. Мы набрали у северян ручных гранат и перед каждым спуском под воду глушили „вероятного противника“ почем зря. Но диверсанты кверху брюхом не всплывали, хотя под водой они нам, чего греха таить, мерещились.
Лично мне и в этой командировке больше пришлось работать на берегу — головой. Определил, что мины неизвестные боевые пловцы установили на неизвлекаемость. Также разобрался, почему две из них не взорвались. Диверсанты не сделали поправку на ангольскую зиму. Относительную, конечно, по нашим понятиям. В механизмах мин загустела смазка, и электронные взрыватели не сработали. Учитывая это, я разработал план обезвреживания.
Проще всего, конечно, было взорвать мины на местах их установки. Но было жалко суда: нашенские же, не „дядины“. Все рассчитав, мы нейтрализовали одну из мин маленьким контрвзрывом. Она оторвалась от корпуса и взорвалась на грунте.
А вторую надо было снять целой и невредимой во что бы то ни стало. Интересы государства требовали установления авторства и национальной принадлежности ее конструкторов.
Шансов на успех — один из сотни. Но выбирать было не из чего. На 36-е сутки я дождался: шток устройства неизвлекаемости оброс водорослями. Еще раз все просчитал и рискнул. Мину обвязали капроновым тросиком, легонечко дернули. Повезло, она не взорвалась. Матросы отбуксировали ее на берег, на пустынный пляж. Там я ее и разобрал до последнего винтика.
Для „интересов государства“ мина значения не имела. Конструкция была оригинальной, человек, ее придумавший, был безусловно талантлив в своем деле. А детали были японскими, английскими, голландскими. Обыкновенные резисторы, диоды, микросхемы: хоть в мину их устанавливай, хоть в утюг. Короче говоря, чья сборка, мы так и не установили. Доложили „наверх“ только одно: маркировка мины „ДД“, а порядковый номер — 13. Штучный, в общем, товар.
В 1986 году начались „новые времена“. За границу я больше не ездил. Ушел в запас…
Все наши военные реформы последних лет можно сравнить с толчением воды в ступе. Кто пойдет служить сейчас — на пустой кошелек, в безнадежную очередь вечно бесквартирных.
…И все-таки мы, русские — удивительный народ. Из отрядов боевых пловцов мамы сыновей не забирают. И сами мальчишки по домам не разбегаются. Уходят и уходят под воду. Главное теперь, чтобы им кислород не перекрыли полностью.»
6
Кроме подразделений ПДСС, у Империи были подводные пловцы-диверсанты, спецназ ВМФ СССР. Их задачей была и еще остается разведка на приморских направлениях в интересах флота, уничтожение мобильных пусковых установок и командных пунктов врага. Цели спецназов-амфибий — объекты противовоздушной обороны, дамбы, шлюзы и плотины, мосты и корабли. Они тоже вооружены уникальными русскими автоматами и пистолетами для подводной стрельбы. Но кроме них — еще и чисто сухопутным оружием для бесшумной стрельбы, стреляющим ножом разведчика — НРС, гранатометами, переносными зенитными ракетами и противотанковыми управляемыми снарядами.
В начале главы мы рассказали, как действует спецназ ВМФ, обездвиживая и обезглавливая военно-морские базы врага. Русские амфибии свое дело знали, и таланты у них были весьма многогранны. То они скользили на своих надувных лодках среди стоящих кораблей русской Средиземноморской эскадры, неся боевое дежурство. То шли на учения, проверяя и себя, и других.
Как рассказывает капитан-лейтенант Алексей Буднев («Солдат удачи», №5, 1996 г.), в июле 1986 года им поставили задачу: между двумя и тремя часами пополудни в одном из южных городов СССР обмануть пограничников и перейти морской кордон, проникнув на «иностранное судно» — корабль посредников в шести милях от берега.
Справились. Хотя русская пограничная стража — лучшая в мире. Хотя город кишмя кишел поднятыми по тревоге пограничниками. Средь бела дня, под видом отдыхающих диверсанты, надев «мокрое» водолазное снаряжение под одежду, просочились поодиночке к штормящему морю через «дыры» в пограничных секретах и патрулях. Первые семьдесят метров прошли под водой, перейдя затем на особую технику плавания — без акваланга. На движение под водой с появлением над ней только для вдоха. Скрываясь за гребнями волн, они миновали пограничные катера и сделали еще десять километров в бурном море.
