Гей Сэлисбери - Жестокие мили
По пути на железнодорожную станцию Шаннон почувствовал, что температура падает ниже 35 градусов, приближаясь к минус 40, что было обычным явлением для этого времени года. На сильном морозе при выдохе в воздухе образуются ледяные кристаллы, а при вдохе пощипывает в ноздрях. Это похоже на укус пчелы, при каждом глубоком вдохе у вас перехватывает дыхание. Даже в помещении станции Билл не снял медвежью парку, доходившую почти до колен. Если бы решение принимал Эдвард Вецлер, назначенный губернатором наблюдать за доставкой сыворотки, Шаннон не отправился бы в путь до рассвета. К тому времени солнечный свет немного прогрел бы землю и осветил дорогу. Но даже и тогда Шаннон нарушил бы закон выживания, который не по своей воле приходилось преступать многим погонщикам.
Этот закон запрещает использовать собачью упряжку при температуре ниже минус 40 или выше плюс 4 градусов. При температуре выше 4 градусов лайки могут перегреться и пострадать от обезвоживания. При морозе ниже 40 градусов любая ошибка чревата гибелью. Даже солдатам армии США, расквартированным в Танане, запрещалось нести караульную службу при столь низкой температуре. В тот вечер было минус 46 градусов.
При этой температуре Аляска становилась совсем другим миром, со своими особыми физическими характеристиками. К примеру, кружка кипятка, выплеснутая в воздух, превращалась в облачко тумана. От каждого пальца голой руки вверх поднимался пар, так как пот, постоянно выделяющийся из пор, делался видимым. Когда холодный воздух врывался в помещение, влага с пола и стен образовывала цепочку ледяных кристаллов, напоминавших крошечные канделябры. Снаружи, там, где ледяной воздух моментально высушивал любую жидкость, все казалось хрупким, словно сделанным из стекла.
Шаннону предстояло преодолеть 52 мили по бездорожью – сначала пересечь замерзшую реку, а потом двигаться вдоль крутых берегов до Толована, где его будет ждать другая собачья упряжка.
Вожаком упряжки из девяти собак был пятилетний Блэки, лайка с белой отметиной на груди. Шаннон взял Блэки, когда вернулся из армии, где он работал кузнецом в одном из внутренних районов Аляски. Все эти годы пес помогал ему перевозить почту, доставлять различные товары и продовольствие на принадлежавшие Шаннону медные прииски, а также ставить капканы в ближних лесах. Шаннон изучил все уловки Блэки, его сильные и слабые стороны, а пес – привычки и характер Шаннона.
Но восемь остальных собак-двухлеток являли собой совсем другую картину. Солли, сибирская лайка с голубыми, как льдинки, глазами, Джимми, внук Блэки, а еще Принцесса, Каб, Джек, Джет, Бир и Боб – все они были хорошими, сильными собаками, их вырастил и обучил сам Шаннон, но они были молоды и впервые участвовали в двенадцатичасовом переходе по такому морозу.
Конечно, Шаннону лучше было бы дождаться утра, как предлагал ему Вецлер, особенно если учесть понижение температуры. Но в тех краях человек неспроста получает прозвище Бешеный Билл, и он был готов поставить на карту все. В Ненане, на крутом берегу реки, стояло сорок шесть белых крестов. Могилы индейцев-атабасков, умерших здесь семь лет назад от эпидемии гриппа, словно напоминали о том, как беззащитны коренные жители Аляски перед болезнями белых людей.
– Черт побери, Вец, – сказал Шаннон почтовому инспектору, – если там умирают люди… чего зря мешкать.
Сначала Шаннон услышал далекий шум поезда, а потом и сам состав появился из темноты. От паровоза валил пар. На платформе собралась небольшая группа людей, и среди них жена Шаннона Анна, пришедшая его проводить.
Возбуждение людей передалось собакам: они рвались вперед, подпрыгивали в своей кожаной упряжи, тянули нарты. Прежде чем поезд окончательно остановился, проводник Фрэнк Найт спрыгнул на платформу с девятикилограммовым ящиком сыворотки и подбежал к Шаннону.
Шаннон взял драгоценный груз и привязал его к нартам. Он дважды и трижды проверил ремни и веревки, чтобы убедиться, что лекарство закреплено надежно. Шаннон встал на полозья и направил нарты к берегу реки Тананы, в холод и темноту. Никогда еще он не пускался в путь при таком скоплении народа, но в тот миг он мог думать лишь о том, что его ждет впереди.
Высоко над верхушками елей и берез сияли холодные звезды и тонкий месяц.
Первые 30 миль тропа шла на север вдоль трех излучин реки Тананы до Минто, равнинного поселка атабасков, а после резко поворачивала на запад, к Толоване. Перейдя по льду реку Танана, собаки натянули поводья, тяжело дыша и выпуская облака пара, висевшие в воздухе, подобно призракам. Трасса была в ужасном состоянии. Несколькими днями раньше здесь прошли лошади с тяжелым грузом, оставив в снегу глубокие ямы.
Какое-то время упряжка с трудом продвигалась вперед, но наконец Шаннон решил свернуть с тропы – дорога была безнадежно испорчена. Крикнув: «Хо!» – он приказал Блэки повернуть налево и повел упряжку по льду Тананы. На замершей реке температура была на несколько градусов ниже, чем на высоком берегу, но наст хотя бы не был разбит лошадьми.
Шаннон пошел на большой риск. Езда по замерзшей реке таит в себе опасность при любой погоде. Состояние речного льда постоянно меняется. На одном участке он может оказаться гладким, а на другом вас встретит нагромождение ледяных глыб. Сами по себе они легко выдержат вес грузовика, но в узких проходах между ними лед настолько тонок, что там не пройдет и человек.
Было совсем темно, и, хотя Шаннон боролся со сковывающим его холодом, он не сводил глаз с дороги. Особенно он опасался наплывов льда, которые образует вырвавшаяся на поверхность вода. Под сильным давлением она иногда бьет гейзером на метр в высоту, разливаясь на несколько миль.
На замерзшей реке погонщиков подстерегает и другая опасность. Вода подо льдом уходит, и под ним образуется пустота. Поверхность реки выглядит точно так же, но лед под полозьями нарт издает глухой, похожий на гул барабана звук. Замешкавшись, погонщик с нартами может провалиться под лед, в высохшее русло реки, на глубину нескольких метров.
До сих пор Шаннону везло. Ему не попадалось ни наплывов, ни пустот, и собаки работали хорошо. Но через несколько часов Шаннона начал сковывать холод. Ему становилось все труднее согреть свои конечности. Он принялся изо всех сил размахивать руками и переминаться на полозьях, надеясь, что кровь побежит к пальцам рук и ног. Стараясь согреться, он отвлекся от трассы и собак. Внезапно Блэки резко повернул в сторону, собаки последовали за ним, и нарты накренились набок. Шаннон потерял равновесие, но удержался за нарты и снова крепко встал на ноги. Сначала он рассердился на Блэки, но вскоре понял, что произошло. Блэки обогнул полынью, образовавшуюся из-за того, что вода размыла снизу лед. В эту дыру «могли провалиться все собаки с нартами в придачу». Блэки либо заметил поднимавшийся от воды пар, либо услыхал плеск воды о твердый лед. Как бы там ни было, он отреагировал мгновенно.
Но с четырьмя молодыми собаками что-то было неладно. Бир, Каб, Джек и Джет сбились с шага. Ездовые собаки, когда они в хорошей форме, ставят задние лапы в следы от передних, так же делают и те, кто следует за ними. Но когда животные устают, они теряют ритм. Задние лапы не успевают за передними. Некоторые собаки начинают идти боком, оставляя след на краю тропы, спотыкаются, отстают, и их приходится тащить другим собакам. Каб, Джет и Джек явно выбились из сил. Бир был не многим лучше. Они находились в пути четыре или пять часов. Температура продолжала падать, и чем холоднее становилось, тем медленнее тянулось время.
Попытки Шаннона согреть остывающие конечности больше не имели успеха. Если срочно не придумать что-нибудь, то он погибнет вместе со своими собаками, и сыворотка не попадет в Ном. Его тело теряло тепло быстрее, чем вырабатывало. Пытаясь противостоять холоду, организм гнал кровь от конечностей к внутренним жизненно важным органам. Лицо начинало неметь, закоченел один из больших пальцев. Несмотря на охватившую его апатию, Шаннон знал, что должен делать.
Он остановил собак и сошел с нарт. Встал перед Блэки и побежал трусцой. Почувствовав, что кровь возвращается к конечностям, он понял, что согрелся, и снова может встать за нартами и править.
Это помогло, но ненадолго. Шаннон опять почувствовал усталость и, как он впоследствии вспоминал, «отупел от холода». Вскоре ему стало трудно держаться за нарты, не говоря уже о том, чтобы, наклонившись вперед, править ими.
Шаннон знал, что ему грозит переохлаждение. Сначала замерзающего человека начинает бить долгая и изнурительная дрожь, так как вследствие скопления молочной кислоты и двуокиси углерода его мышцы напрягаются. Кожа становится бледной, онемевшей и восковидной. Человек начинает спотыкаться, его речь становится невнятной, умственная деятельность ослабевает: он не всегда отдает себе отчет в своих действиях, неадекватно ведет себя, у него развивается бред. Наконец наступает полная апатия. Он хочет только одного – уснуть. Это желание неотступно преследует его, и в конце концов он сдается, сворачивается калачиком и закрывает глаза.
