Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 3] (1917-1939)
В 1937–1938 годах в Ленинграде прошли аресты раввинов и верующих евреев‚ которым предъявили обвинения в "контрреволюционной пропаганде"‚ – более двадцати человек погибли в заключении. В 1937 году расстреляли без суда девять хахамов – религиозных еврейских лидеров грузинского города Цхинвали. В следующем году раввина Давида Баазова в Тбилиси приговорили к высшей мере наказания за участие в подпольной сионистской деятельности; смертный приговор заменили ссылкой в Сибирь.
Ф. Баазова‚ из воспоминаний (после вынесения отцу смертного приговора): "Бабушке сказали‚ что суд отложили... После ареста отца она установила пост "до прихода Давида". И вот пошел девятый месяц‚ как она постится четыре раза в неделю‚ а Давид вместо дома отправился в камеру смертников. Кто скажет ей об этом? Она ни на что не жалуется. Все принимает от НЕГО как благо‚ за все благодарит ЕГО. Она садится одна за стол... произносит кидуш и медленно читает Агаду... Девяностолетняя бабушка‚ при свете свечей‚ одна справляет седер. У нее большое потомство – дети‚ внуки‚ правнуки, праправнуки... Но никто‚ никто не пришел сегодня в наш дом‚ чтобы не омрачить себе праздник Песах. Или страх‚ страх гонит всех евреев подальше от нашего прокаженного дома? Свечи медленно догорают. Бабушка проглатывает кусочки пищи вместе со скупыми слезами..."
В 1939 году арестовали раввина Днепропетровска рабби Леви Ицхака Шнеерсона и еще несколько евреев; их признали участниками "антисоветского еврейского клерикального подполья"‚ сослали в Казахстан‚ и рабби Шнеерсон (отец седьмого Любавичского ребе) умер по окончании ссылки. Кое-где синагоги продолжали действовать, а председателями правлений назначали людей‚ далеких от религии‚ послушно выполнявших приказания; один из них сообщал о своих заслугах: "Именно я удалил из синагоги (Ленинграда) ритуалы: резку птиц‚ обрезание‚ венчание‚ разводы... и прочие атрибуты". В 1940 году в единственной синагоге Ленинграда не оказалось раввина‚ и некому было провести осенние праздники.
В деревне Ильинка Воронежской области жили геры – русские крестьяне‚ принявшие иудаизм. Раввин З. Либерман был у них также резником‚ меламедом‚ кантором в синагоге‚ делал обрезание новорожденным мальчикам; он организовал в деревне производство талесов на продажу и поставку в Воронеж кашерного мяса. В 1937 году в Ильинке закрыли синагогу и конфисковали свитки Торы; рава Либермана арестовали‚ и он погиб в заключении. Многие годы крестьяне Ильинки помогали семье своего раввина; в конце двадцатого века большинство жителей деревни переехало в Израиль.
5
Руководящих работников карательных органов страны назначали и смещали по решениям Политбюро; они проводили массовые репрессивные акции по указаниям сверху и по собственной инициативе‚ а потому стали ответственными за уничтожение и содержание в лагерях миллионов людей. С 1931 по 1933 год шло строительство Беломор-Балтийского судоходного канала‚ соединившего Белое море с Балтийским; это была первая крупная стройка‚ выполненная принудительным трудом‚ на которой погибло около ста тысяч заключенных. По окончании работ оставшихся в живых – с добавлением новой рабочей силы – перебросили на строительство канала Москва–Волга. В те годы начальником ГУЛАГа был М. Берман‚ начальником строительства Беломорканала – Л. Коган.
Во время НЭПа приехал из Турции Н. Френкель (до революции – прораб строительных работ на Украине)‚ которого арестовали‚ осудили на десять лет заключения по уголовному делу и отправили на Соловки. По всей видимости‚ Френкель предложил властям план реорганизации принудительных лагерей и способ повышения производительности труда заключенных – введением разных норм питания в зависимости от дневной выработки. Его привезли к И. Сталину на продолжительную беседу, после чего Френкеля освободили‚ назначили начальником производственного отдела ГУЛАГа‚ затем – начальником работ на строительстве Беломор-Балтийского канала‚ по окончании которых наградили орденом Ленина. Он был энергичен‚ деловит‚ изобретателен; в книге о Беломорканале о нем сказано: "Глаза следователя и прокурора‚ губы скептика и сатирика... Человек большого властолюбия и гордости‚ для которого главное – власть безраздельная. Если надо‚ чтобы его боялись, – пусть боятся".
Френкель командовал строительством второго пути Байкало-Амурской железнодорожной магистрали‚ был заместителем начальника ГУЛАГа‚ начальником Главного управления лагерей железнодорожного строительства; во время войны с Финляндией выполнял правительственное задание – построить за три месяца силами заключенных железную дорогу в Карелии, для подвоза военной техники и боеприпасов. Получил еще два ордена Ленина‚ в звании генерал-лейтенанта ушел на пенсию.
А. Солженицын (из книги "Архипелаг ГУЛАГ"): "Френкель был выдающихся способностей не только в коммерции и организации. Охватив зрительно ряд цифр‚ он их суммировал в уме. Он любил хвастаться‚ что помнит в лицо сорок тысяч заключенных и о каждом из них – фамилию‚ имя‚ отчество‚ статью и срок... Голос у него был гнусавый‚ обычно спокойный. Рост – низенький. Носил Френкель железнодорожную генеральскую папаху‚ синюю сверху‚ красную с изнанки‚ и всегда‚ в разные годы‚ френч военного образца... Жил он‚ как Троцкий‚ всегда в поезде‚ разъезжавшем по разбросанным строительным боям... Любил звонить на объекты по ночам‚ поддерживая легенду о себе‚ что никогда не спит... Умер в Москве в пятидесятые годы в звании генерал-лейтенанта‚ в старости‚ в почете и покое. Мне представляется‚ что он ненавидел эту страну".
Евреи – руководящие работники НКВД были в основном ровесниками двадцатого века; их социальное происхождение разнообразно: из семьи торговца‚ сапожника и портного‚ пекаря и сторожа‚ столяра‚ печника и кровельщика‚ врача‚ учителя‚ журналиста и счетовода‚ владельца типографии и хозяина кирпичного завода. Некоторые из них закончили гимназию‚ прослушали курсы в университете‚ но большинство проучилось лишь один–три класса в начальной школе или в ремесленном училище (около 40% руководящих работников НКВД разных национальностей имели начальное образование‚ еще 40% – среднее или незаконченное среднее). В числе прочих чекистов евреев награждали орденами‚ знаками "Почетный работник ВЧК-ОГПУ" и "Заслуженный работник НКВД". В 1937 году‚ к двадцатилетию создания ВЧК‚ опубликовали список награжденных сотрудников: из 407 человек – 56 евреев.
Перемещения в системе НКВД были нередки в связи с чистками аппарата‚ а потому руководители этой организации не засиживались долго на одном месте – порой на несколько месяцев до ареста. После московских процессов уничтожили многих ответственных работников НКВД и следователей, тех‚ кто непосредственно участвовал в подготовке и проведении суда‚ знал методы воздействия на обвиняемых‚ понимал механику невиданных прежде массовых репрессий. Это была "ликвидация ликвидаторов": за годы "большого террора" казнили несколько тысяч сотрудников НКВД; некоторые успели застрелиться перед арестом или выброситься из окна. Были расстреляны все комиссары государственной безопасности первого и второго ранга – их звания приравнивались к званиям генерала армии и генерал-полковника. Расстреляли наркома НКВД Г. Ягоду. Расстреляли наркома Н. Ежова и заклеймили его методы названием "ежовщина".
На основании архивных материалов исследователи выделили 570 руководителей карательных органов СССР за 1934–1941 годы; еврейское присутствие среди них было значительным до 1938 года‚ а затем пошло на убыль. Н. Хрущев свидетельствовал‚ что наркомы внутренних дел Ежов и Берия проводили чистку евреев в НКВД. Убирали не только евреев‚ но и работников "иностранных национальностей" – немцев‚ поляков‚ латышей‚ а также представителей других народов. К 1941 году были расстреляны или погибли в заключении примерно 85% поляков из списка в 570 человек‚ 75% евреев‚ 70% латышей‚ 40% белорусов‚ 32% русских‚ около 26% украинцев‚ – взамен уничтоженных шёл набор новых сотрудников‚ и в руководстве НКВД увеличивалось количество русских и украинцев.
Террор постепенно утихал‚ его размеры – по сравнению с прошлым – уже не казались чудовищными. Наркомом НКВД назначили Берию, кое-кого возвратили из лагерей‚ и в этом усмотрели наступление лучших времен; оптимистам показалось‚ что самое страшное осталось позади. Р. Конквест, историк: "К моменту падения Ежова было арестовано не менее пяти процентов населения – каждый двадцатый... Следователи по-прежнему спрашивали обвиняемых – кто ваши сообщники? Таким образом‚ за каждым арестом автоматически следовало еще несколько. Если бы репрессии продолжались еще некоторое время и каждый подсудимый называл двух-трех сообщников‚ то новая волна поглотила бы десять–пятнадцать процентов населения‚ а потом – тридцать–сорок пять процентов... Террор достиг крайнего предела. Продолжать было невозможно – экономически‚ политически и даже физически: следователей не хватало‚ тюрьмы и лагеря были забиты до отказа. А между тем массовый террор выполнил свою задачу. Страна была подавлена".
