Сергей Лагодский - Сталинград
Колонны строителей двигались вперед. На одном из привалов произошла волнующая встреча с Никитой Сергеевичем Хрущевым. Строители приняли его как родного: в Москве он много раз бывал у нас, постоянно интересовался нашими успехами. А теперь встретились на фронте. Задушевная беседа с Никитой Сергеевичем на всю жизнь запомнилась военным строителям. Он не скрывал от нас трудностей, откровенно рассказал о тяжелой обстановке на фронте, но в словах его звучала уверенность в победе. Эта уверенность передалась людям. Пусть трудно, но мы выстоим. Обязательно выстоим!
Мост через Сейм в районе Льгова взорван, а нам нужно как можно быстрее перейти на тот берег, где намечено строительство нового рубежа.
Переправочных средств у нас не было, идти в обход далеко. Вяжем плоты. Пригодились бревна, которые мы тащили с собой из Брянских лесов в безлесные районы Льговщины. Фашистские самолеты напали на переправу. Многих товарищей мы здесь потеряли. Выявился наш просчет: своевременно не организовали спасательные отряды. Это послужило уроком на будущее. Впредь на всех переправах у нас создавались такие отряды.
Приступить к работам на льговской равнине не пришлось. Враг наседал, теснил наши части. Нам приказали срочно сняться с рубежа и двигаться назад, к Брянску. Тревожным был этот поход. На Льговщине мы уже успели развернуть наши части на широком фронте. За три часа, которые нам отводились приказом, нужно было собрать подразделения и выступить в дорогу. Темной ночью наши связисты-разведчики побежали по рубежу, передавая распоряжение. Колонны строителей потянулись на юг.
Враг шел по пятам и по параллельным дорогам, старался окружить.
Нашим арьергардным вооруженным отрядам и боевому охранению временами приходилось вступать в стычки с вражескими дозорами.
Потери у нас были небольшие. Недосчитались лишь одной гужевой роты: по-видимому, сбилась с маршрута и попала к врагу.
В темноте полыхали зарева пожарищ. Горели Льгов, Фатеж, Кромы, Орел.
С болью в сердце мы шли по скорбным дорогам отступления. Наши войска вели непрерывные оборонительные бои, наспех закрепляясь на подходящих высотах или на берегах рек. Мы, строители, мало понимая в военном деле, все же недоумевали: почему между Курском и Орлом не оказалось оборудованных рубежей? А здесь удобная для обороны пересеченная местность. Куряне могли бы своими силами оборудовать позиции, хотя бы в первую голову под Курском. А в 30 километрах к северу, у крупного селения Жирово, самой природой создан противотанковый ров – глубокий овраг, очень удобный для эскарпирования. Длительное сопротивление врагу можно было оказать под Фатежем: на окраине города большая высота, перед ней реки Усожа, Свала. Во всех этих местах наши отступавшие войска вели бои с врагом, особенно в Фатеже и Жирово, но оборона была бы упорней и успешней, если бы местность своевременно подготовили в инженерном отношении.
Подходим к Орлу. Знаем, что гарнизон и жители этого города решили защищаться до последнего. Вот перед нами Тросна – городок на возвышенности. Здесь войска и орловские рабочие спешно роют окопы. Но противотанковых препятствий нет, огневых сооружений и подавно. Как тяжело будет вести бой в таких условиях! А ближе к Орлу и вовсе нет никаких укреплений. Почему? У нас чешутся руки приняться здесь за строительство рубежа. Но приказано не останавливаться, идти к Брянску.
Стало очевидным: если бы больше уделялось внимания строительству укреплений, врага было бы легче остановить и, возможно, иначе развернулись бы события…
Такие мысли приходили нам, когда мы снова развертывались на брянском рубеже. Мы ставили своей целью сделать рубеж еще более мощным. Это наш долг перед сражающейся Родиной. Все наши части сразу же приступили к работам.
Бои гремели совсем близко.
Врага можно было ожидать отовсюду, с любой стороны. От наших разведчиков и связистов требовалась особая четкость и бдительность. Дозоры дежурили цепочкой в одном-двух километрах от участков работ. С вечера в разведку за последние пункты дозорной цепочки уходили наши наиболее опытные товарищи, чтобы следить за врагом. Усталые возвращались под утро Анатолий Андреевич Фоменко, Георгий Михайлович Лыкин, Константин Александрович Лобус и докладывали обстановку.
Строители, по существу, слились с войсками, помогая возводить полевые подвижные рубежи.
6 октября пал Брянск. Для строителей, растянувшихся на брянском обводе, создалось угрожающее положение. Поступила команда: сняться и двигаться на Белев. Это значило, что наши войска оставляют Брянский район и идут на защиту Тулы. Перед уходом взрываем огневые точки. Тяжело губить то, что создавали своими руками. Но нельзя оставлять укрепления врагу.
Совершенно не отдохнув, строители отправились в новый поход. Отходить нам приказано через Карачев. Это указание вызывало недоумение. Наша разведка доносила, что дорогу на Карачев оседлали вражеские мотоциклисты. С телефонного пункта, который случайно уцелел в Стеклянной Радице, где располагался наш штаб, связываюсь с командованием, докладываю обстановку и прошу разрешить двигаться в обход Карачева, лесами. Приказано не своевольничать:
– Двигайтесь по дороге. В лесу завязнете. Мы обследовали ближние лесные дороги. Они действительно в ужасном состоянии, но исправить их можно.
А по шоссе на Карачев все-таки идти нельзя – там враг. Решаем двигаться лесом, стараясь не отклоняться далеко от шоссе. Фашисты в лес не любят соваться: боятся партизан. Мы и воспользуемся этим.
Колонны строителей втягиваются в лес. Разведка следует вдоль шоссе. Она все время доносит: по шоссе движутся вражеские войска.
На пути нам попался дом лесного объездчика. От объездчика мы узнали, что утром его усадьбу навестили фашистские мотоциклисты, спрашивали о партизанах и строителях. Забрали мед, разломав ульи, и укатили.
Объездчик посоветовал нам не задерживаться. Всю ночь он сопровождал нас, показывал, где легче проехать.
Форсируем лес. Именно форсируем, так как для грузовиков, тракторов и грейдеров приходится прорубать заросли, возводить мосты через речушки и овраги, отрывать спуски и подъемы в крутых склонах берегов.
Горящий Карачев обойден стороной. Теперь можно выходить на шоссе. Идем через покинутые жителями села. Наш обоз все более растягивается. Присоединяем к нему брошенный хозяевами скот.
Нам очень пригодились эти «живые запасы», так как кормить людей на бесконечных маршах становилось все труднее, наши тылы расстроились, и мы переживали тяжелые дни. После мы сдали тулякам несколько сот голов разной живности.
Вражеские самолеты охотятся за нашими колоннами. Но мы уже достаточно обстреляны. Во время налетов строители рассыпаются в стороны, укрываются как придется, и потерь мы почти не несем. Наши стрелки открывают по самолетам массированный огонь из винтовок и держат воздушных бандитов достаточно высоко в небе.
Наконец показался Белев. Строители заполнили опустевший город.
Кругом полыхают пожары. Наши люди прямо с марша вступают в борьбу с огнем. Нам помогают оставшиеся в городе жители. Строители берут под свою охрану склады и магазины. Нас удивляет, почему не видно воинских частей. Жители говорят нам, что войска занимают оборону в районе станции.
С Михаилом Павловичем Каном и Николаем Петровичем Комраковым направляемся в штаб кавалерийской дивизии. Он расположился в старом массивном здании школы на окраине города. Застали здесь довольно неприглядную картину. Штаб фактически не работал. Чувствовалась какая-то пустота, беспорядок, заброшенность. Несколько командиров слонялись без дела по комнатам.
Командир дивизии принял нас в своем кабинете. Худощавый, с пышной седеющей шевелюрой полковник сказал, что мы подоспели вовремя. По разложенной на столе карте объяснил нам задачу: отрыть в первую очередь траншеи перед рекой в районе моста. Если позволит время, соорудить пулеметные огневые точки и на другом берегу Оки для обстрела возможной вражеской переправы. Работы надлежало выполнить в течение суток.
Полковник показался нам решительным и знающим человеком. Он заверил: фашистов под Белевом конники задержат, они умеют драться и в конном, и в пешем строю, что уже неоднократно показали на фронте.
У нас поднялось настроение.
Строители принялись за дело. Не было ни чертежей, ни схем. Пришлось положиться на инициативу командиров строительных батальонов, рот и взводов, на умение и смекалку рабочих. Наши подразделения растянулись вдоль берегов Оки, началась напряженная работа. Впервые строители возводили полевые укрепления под свою ответственность, без технических указаний сверху. Командиры кавалеристов в наше дело не вмешивались, да мы их и не видели.
Работа не прекращалась и ночью.
Люди трудились без отдыха. Перед рассветом объявили отбой на два часа, чтобы немного поспать. А мы отправились в штаб дивизии. В районе железнодорожной станции продолжался бой. Войдя в здание штаба, мы застыли в изумлении: в нем было пусто. Когда и куда снялся штаб дивизии, узнать было не у кого. Причина такой поспешной эвакуации тоже осталась тайной. Связались с командиром стрелкового полка, оборонявшегося в районе железнодорожной станции. Он тоже ничего не знал. Связи у него с вышестоящим командованием не было. Командир полка посоветовал нам уходить за Оку и двигаться по направлению к Туле. Все наши попытки связаться по телефону с Тулой ничего не дали. Удалось соединиться с ближайшими еще работавшими пунктами телефонной связи. Мы примерно знали, где еще действует Советская власть, а дальше все было покрыто мраком неизвестности.
