Владимир Рудим - Баллада о дипкурьерах
Нетте неожиданно засмеялся. Его смех был таким заразительным, что другие тоже заулыбались, хотя ещё не понимали, что рассмешило товарища.
— Федя, ты чего залился? — Дмитрий Коротков называл Теодора Федей.
Нетте снял очки, вытер белоснежным платком близорукие глаза, снова надел очки.
— Вы слышали, как сказал Владимир: «служба». Какая же у него служба? Хождение по мукам, а не служба.
Он повернулся к Владимиру:
— Ты когда последний раз спал по-человечески? То-то! Вот у пас действительно служба: поезд, автомобиль, гостиница, документы в порядке, неприкосновенность, безопасность.
— Ишь ты, безопасность! А пистолет у тебя для чего? — спросил Урасов.
— Пистолет? Все возят, и мы тоже. — Нетте взвесил на руке оружие. — Тяжеловат, чёрт! Лучше бы вместо него лишнюю книжку захватить в дорогу.
Беседа то оживляется, то утихает. Владимир уснул сидя, прислонясь к стенке. Усталость всё-таки одолела!
Теодор Нетте достал томик стихов Гёте на немецком языке. Читая, он время от времени бросал внимательный взгляд на Урасова.
— Парень сильно измотался, плохо выглядит, — сказал он. — Нелёгкая выпала ему поездка.
Поезд резко затормозил, вагон дёрнулся. Владимир проснулся. Недоуменно осмотрелся:
— Снилось мне, будто я опять в часовне и там меня застукали жандармы.
— Маешься даже во сне! Гони их, такие сны. Теперь опасности позади, скоро родная земля, отдохнёшь, — сказал Нетте. И он прочёл из томика Гёте восьмистишие. Потом продекламировал по-русски:
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты. —
И добавил: — Не знаешь даже, что лучше: у Гёте или вот это, лермонтовское. Володя, а где ты остановишься в Москве? — спросил Теодор.
— Пока не знаю.
— Значит, жить тебе негде. Вот что: остановись у меня, отдохни. Вид твой мне не нравится: измотанный.
— Спасибо, только я поеду в Пермь, там родители, давно их не видел, не знаю даже, живы ли старики.
Вечерело. Дипкурьеры условились: до трёх ночи дежурит Нетте, с трёх — Земит, затем — Коротков.
— Я тоже буду дежурить, — сказал Владимир. — Разделим ночь на четыре части.
— Нет, ты уж отсыпайся, — не принял его предложения Теодор. — Во-первых, ты и так уже клюёшь носом, а во-вторых, — и это главное — дипкурьеры не могут никому передоверять вахты. Даже такому надёжному парню, как ты. Вот если станешь дипкурьером, тогда пожалуйста.
Днём прибыли в Петроград, а вечером, не разлучаясь, все четверо сели на московский поезд. В столице разошлись каждый по своим делам. Но, расставаясь, Теодор Нетте дал Урасову свой адрес: заходи в любое время. Обязательно заходи!
Владимир завертелся в водовороте срочных дел, а освободившись, тут же уехал в Пермь. Пробыл там совсем мало и снова приехал в Москву. Нужно было устраиваться на работу. Товарищи, к которым обратился Владимир, сказали: «Обожди недельку — подыщем дело по вкусу».
Поселился Урасов у старого знакомого, пермяка.
Вспомнил про приглашение Теодора Нетте. Зашёл: «Нет дома, в командировке». Через несколько дней снова заглянул. Дома! Нетте только что возвратился из Берлина.
— Присматривать за нами стали нахальней.
В тот вечер они долго беседовали. В конце Теодор убеждённо сказал:
— У тебя призвание к дипкурьерской работе. Это очень важно.
Через месяц Владимир Урасов держал в руках сумку дипкурьера. Он первый раз вёз за границу дипломатическую почту.
ТРУДЕН ПУТЬ В АНКАРУ
Урасов едет — и не в первый раз — в Турцию. Каждая поездка по-своему непохожа на другие. Однажды, едва Владимир появился в Наркоминделе, его вызвали.
Владимир сразу почувствовал: есть какое-то важное дело, коли его потребовал сам. нарком.
Георгий Васильевич Чичерин листал какой-то пухлый том.
— Заходите, товарищи, садитесь. Я сейчас.
Чичерин нашёл нужное место в книге, удовлетворённо кивнул головой, вложил закладку.
Начальник отдела доложил наркому:
— Вот это, Георгий Васильевич, Владимир Урасов. Лучшего кандидата для поездки в Турцию не найти.
Чичерин посмотрел на Владимира прямым, оценивающим взглядом. Спросил:
— Сколько времени вам понадобится, чтобы добраться до Анкары?
— Недели две…
— Отлично. Мы пошлём с вами письмо Кемалю Ататюрку. Сами понимаете, сейчас это очень важно. Завтра сможете выехать? Прекрасно.
Чичерин сиял трубку кремлёвского телефона, попросил соединить его с Лениным.
— Здравствуйте, Владимир Ильич. Наш ответ на письмо Ататюрка отправляем завтра с дипкурьером. Он готов добраться до Анкары за пол месяца. А может быть, успеет и быстрее. — Чичерин взглянул на Ура, сова. Владимир утвердительно кивнул головой. — Кто именно? Урасов Владимир. Ах, вы знаете его? Да, да, он самый.
Владимиру вручили плотный пакет.
Турция переживала в то время тревожные дни, Страна боролась за независимость, отражая натиск войск Антанты. Во главе турецких патриотов стал генерал Мустафа Кемаль. И вот письмо, подписанное Г. В. Чичериным, дипкурьер везёт в Турцию.
… Грузный, пузатый французский пароход был старым гостем батумских причалов. Он давно уже бороздил Чёрное море, посещая советские порты. Сейчас он принял в свои трюмы марганцевую руду для Франции. По пути остановится в турецком порту Самсуне. Урасову как раз и нужно было в Самсун. Поэтому он оказался в числе нескольких пассажиров грузового «француза».
Густой бас пароходного гудка сотряс воздух, судно тяжело отвалило от пристани. Владимир стоял на палубе и смотрел в безбрежную морскую синеву. Пакет лежит в кармане пиджака — вот и вся почта на этот раз. Конечно, ехать налегке удобней. Но Владимир знал: чем меньше диппочта, тем она важнее.
«Каким же будет этот рейс? — подумал он. — Загадывать трудно. И на воде, и на земле всякое может быть». Владимир вспомнил, как недавно греческий военный корабль остановил наш пароход и произвёл досмотр. На пароходе был дипкурьер с мешком почты. Пришлось пойти на хитрость, которая, к счастью, удалась: военный корабль подошёл к правому борту, а с левого спустили в воду на верёвке диппочту. И никто ничего не заметил.
«Ну а мне-то и спускать нечего. Если случится такая встреча — придётся придумать что-нибудь новое».
Изредка на горизонте показывались дымки. Если они приближались, Владимир шёл к помощнику капитана выяснять:
— Кто там, впереди?
Помощник, добродушный марселец, говорил на ломаном русском языке:
— Пиф-паф нет. Грузчик.
Это означало, что идёт не военный, а грузовой корабль.
Или острил:
— Пиф-паф нет. Дамы и господа.
Это про пассажирский. Так и добрались благополучно до Самсуна.
Владимир сошёл с парохода, протиснулся сквозь шумную толпу торговцев, предлагавших табак и опиум, виноград и плетёные сандалии, домашнее вино и курительные трубки. Направился в советское консульство. «Кто теперь повезёт меня в Анкару? Опять Хасан или кто другой?»
Припомнилось, как он познакомился с Хасаном, как они вместе добирались до Анкары.
Когда Владимир впервые оказался в Самсуне, у него было три мешка диппочты. Без грузчиков не обойтись. Несколько человек предложили ему свои услуги.
— Ребята, мне хватит и одного, — сказал Урасов и показал палец, ибо знал, что турки не поймут его слов.
— Меня берёшь! — услышал он в ответ по-русски. Это был Хасан. Он отнёс мешки к своей арбе.
Хасан предложил Владимиру сесть в арбу, но тот отказался: пойдём вместе. «Надо расспросить, что он за человек». Так в пять минут он уже всё знал о Хасане: что тот казанский татарин, что во время мировой войны попал в плен и застрял здесь, женился на турчанке. Промышляет извозом.
— Ты что за человек? — спросил, в свою очередь, Хасан.
— Купец. Видишь, у меня три мешка товара.
Возле консульства отпустил Хасана.
Урасову все обрадовались: ведь он привёз самые свежие новости с Родины! После обмена впечатлениями спросил, какова дорога на Анкару, кто его повезёт. Сведения были неутешительными: снега много, дороги заметены, автомобили застревают в сугробах. Единственная возможность — арба. И дали адрес Хасана.
— Так ведь я его уже знаю он доставил меня от порта!
Пошёл к возчику.
— Свезёшь, Хасан?
Тот долго думал, чесал затылок. Согласился, но заломил такую сумму, что Владимир ахнул. Рядились, спорили — Хасан неумолим. «Половину плати сейчас».
Пришлась согласиться. Положил в арбу сема для лошадей. Поверх — мешки с диппочтой. Заскрипел снег под широкими колёсами арбы. Глаза слепили то яркое солнце, то снежные вихри. Медленно, очень медленно ползла арба. С трудом миновали одну деревню, другую, третью. В каждой — ночёвка. Где на низком топчане, где на сене, а то и просто на холодном глиняном полу.
![Семен Аралов - Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах]](/uploads/posts/books/143235/143235.jpg)