Николас Хеншелл - Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени
Число злоупотреблений значительно уменьшилось после введения должностей интендантов, выполнявших роль инспекторов. Они не имели связей на местах и были, как надеялось правительство, более честными, чем провинциальные чиновники. Правительство и ранее направляло своих представителей в регионы, однако с 1630 года это стало практиковаться гораздо чаще, и к 1640–м годам в каждой провинции находился по крайней мере один интендант. Они занимались сбором экстраординарных военных налогов и проверкой войсковых командиров, чья власть при отсутствии контроля могла представлять большую угрозу. В «Политическом завещании» Ришелье (если он действительно является его автором) пишет, что интенданты занимались исправлением недостатков существующей системы, а не созданием новой. Хотя должность интендантов стала постоянной, ее введение отвечало требованиям времени.3
Отказ Ришелье от национализации армии подтверждает традиционализм его подхода. Основой системы было сотрудничество с существующей
1Kettering S. 1986. Patrons, Brokers and Clients. Oxford University Press. P. 141-
161;MousnierR. 1984. P. 148-151.
2 Parrot D. 1987. French Military Organisation in the 1630s: the Failute of Richelieu's
Ministry // Seventeenth‑Century Studies. IX. P. 160-163.
3MousnierR. 1984. The Institutions of France under the Absolute Monarchy 1598-
1789. Vol. 2: The Organs of State and Society. Chicago University. P. 507.
элитой и сильными корпорациями. За больницы и помощь бедным теперь отвечали муниципальные власти, а не корона. Деньги на это должны были поступать от налогов, одобренных в каждой административной единице и собранных местными выборными чиновниками. Бретань всегда была самой своенравной «областью со штатами», но Ришелье все же укротил ее, причем наименее оригинальным и агрессивным путем. Действуя через местные конституционные и совещательные механизмы, он избежал всякой видимости деспотизма.1 Взгляды Ришелье на штаты были столь же тради–ционны, хотя члены королевских советов долгое время придерживались различных точек зрения. Мэйджор доказывает, что отношение к штатам зависело от того, за какую провинцию отвечал тот или иной советник. Одни обращались со штатами мягко, другие — более жестко. Гиенью управлял Мопу, который в прошлом был доверенным лицом Сюлли, и, подобно своему потомку, жившему полтора столетия спустя, не доверял корпоративным властным организациям. В 1621 году он нанес смертельный удар штатам провинции Гиень, назначив в эту провинцию правительственного элю, и таким образом уменьшил сферу компетенции штатов. С другой стороны, провинциями Лангедок, Прованс, Овернь и Лионне управляли менее суровые советники, и когда Марийяк, сторонник твердой линии, назначил элю в Лангедок, его коллеги добились отмены решения.2
Подобные разногласия продолжались и после того, как Ришелье занял свой пост. Его приверженность традиционным методам не одобрял Марий–як, который, по–видимому, был склонен бескомпромиссно проводить политику централизации. Война с Испанией требовала увеличить суммы взимаемых налогов. Духовенство, дворянство, горожане, офиссье и крестьяне подвергались беспощадному налоговому гнету. Конфликт с корпоративными органами был неизбежен, но существование многих налогов оказалось недолговечным. Режим был основан на прочном компромиссе, и постоянных принудительных мер можно было избежать в том случае, если налоги выплачивались полностью.3 Более опасным шагом было введение Марийя–ком должностей элю в областях со штатами — в Дофине, Бургундии, Провансе и Лангедоке — в 1626-1629 годах. Ришелье писал только о своем враждебном отношении к непокорным штатам Лангедока, но его мемуары умалчивают о других жертвах, а кроме того, показывают, что штаты Бургундии он поддерживал.
1 Dunkley K. M. Patronage and Power in Seventeenth‑Century France: Richelieu's
Clients and the Estates of Brittany // Parliaments, Estates and Representation, June
1988; Major J. R. 1980. P. 497-498, 559-607.
2 Major J. R. 1980. P. 484-6.
3 Parker D. 1983. P. 70.
По–видимому, общее наступление на права областей со штатами не было инициативой кардинала. В Дофине правительство воспользовалось смертельной враждой между вторым и третьим сословиями из‑за налогового статуса: третье сословие потеряло интерес к ассамблее провинции, как только второе потеряло свой налоговый иммунитет. Сохранилось только «охвостье» ассамблеи, в котором преобладали города. Однако в 1639 году состав ассамблеи был тщательно регламентирован правительством, и потому у нас нет оснований подозревать его в том, что оно желало приблизить исчезновение штатов.1 Другие провинции взбунтовались. После казни Мон–моранси, строптивого губернатора Лангедока, Ришелье отозвал элю из этой провинции в обмен на 3 886 000 ливров. Он вернулся к своей обычной стратегии сотрудничества, подкрепленной обширной сетью клиентелы. В конце 1631 года Бургундия и Прованс также вернули себе право распределять налоги, заплатив за это живые деньги. Неизбежность открытого участия Франции в Тридцатилетней войне заставляла искать пути достижения компромисса с провинциями, а не входить с ними в конфронтацию. У нас нет доказательств тому, что стратегия отступления от централизующих мер в обмен на выплаты наличными была спланирована заранее. Тем не менее остроумное решение Франциска I создать должности элю, чтобы вскоре отменить их за определенную сумму, может служить ключом к отгадке.2
Историки «абсолютизма» обычно считают, что резкое уменьшение числа и влияния представительных органов, наблюдавшееся в начале XVII века, было результатом продуманной королевской политики. Это неверно. Подобная политика была бы безрезультатной, поскольку тогда корпоративные организации стали бы одновременно административными и консультативными органами и приобрели бы власть большую, чем власть учреждений, находившихся непосредственно под контролем короны. Элю вовсе не являлись панацеей, как воображают историки «абсолютизма». Введение их в администрацию Руэрга (Гиень) увеличило затраты на сбор налогов в четыре раза: их жалованья и оклады в совокупности достигли величины большей, чем затраты на деятельность штатов, основная часть которых шла на образование, общественные работы и поддержание общественного правопорядка.3 Ришелье нарушал привилегии провинций только в том случае если их штаты упорно отказывались сотрудничать с ним. Должности элю были чрезвычайным средством, применяемым в тех областях со штатами, где местные власти не выполняли своих функций. В тех областях с выборами, где должности элю уже были введены, штаты продолжали существовать.
» Major J. R. 1 9 8 0. P. 554,616-618; Hickey D. 1 9 8 6. The Coming of French Absolutism. Toronto University. P. 188-190.
2 Knecht R. J. 1991. Richelieu. Longman. P. 140-141.
3 Major J. R. 1980. P. 463-466.
Таким образом, Ришелье полагался на партнерство с корпоративной элитой, а не на так называемые бюрократические механизмы «абсолютизма». Кажущийся упадок штатов на самом деле был переходом с одного уровня совещательной деятельности на другой — с национального на провинциальный, поскольку Генеральные штаты в конце концов перестали собираться; а затем и с провинциального на местный, так как в некоторых областях небольшие ассамблеи оказались более стабильными. Иногда консультации проводились и с альтернативными корпоративными органами: церковными, правовыми и городскими ассамблеями. Эффективность работы этих многообразных механизмов говорила о том, что подвижки частного и социального характера происходили внутри центральных и местных властных группировок, а отношения между ними не менялись.1 Судьбу отдельных организаций с большей вероятностью можно объяснить стечением обстоятельств, а не продуманными действиями правительства.
Так называемые «абсолютистские» инициативы, приписываемые Ришелье, опровергаются благодаря некоторым факторам, которые привлекли внимание историков лишь недавно. Таковыми являются неоднозначная оценка королевской власти в правительственных кругах, использование механизмов централизации для простого налогового шантажа и чрезмерное упрощение картины противостояния короны и местных учреждений. Однако кардиналу удалось сделать то, что в дальнейшем оказалось весомым вкладом в дело построения абсолютной монархии. После ухода Ришелье французы уже знали, что последнее слово всегда остается за королем.
ФРОНДА
Фронда 1648-1653 годов была смесью трагедии и фарса. В некотором отношении она была дешевой копией Гражданской войны в Англии, спектаклем, сыгранным по плохому сценарию с несколькими десятками актеров. Как, спрашивается, можно всерьез воспринимать мятеж, имя которому дали рогатки, из которых парижские хулиганы стреляли по богатым экипажам? Иногда Фронда даже объявлялась самым важным событием в истории Франции XVII века.2 В таком случае высокую оценку заслуживают ее результаты, а не причины, крывшиеся в обиде на власть. Эта обида объединила некогда соперничавшие группировки: членов парламента, ро–бенов, дворянство шпаги и грандов.
