Вера Лукницкая - Пусть будет земля (Повесть о путешественнике)
Юноши образовали один хоровод, девушки - другой. Оба хоровода двинулись вокруг стоявшей в центре красавицы - дочери вождя. Она была в коротком белом одеянии, перетянутом красным поясом. Красный плащ ниспадал с ее плеч. Стройный стан ритмично колыхался, глаза горели ярче небесных звезд. Остальные девы пустыни изображали небо и были в светло-голубых платьях до земли. На них ярко блестели самодельные ожерелья и кольца.
Елисеев знал, что в противоположность другим народам Востока женщина у туарегов не сидит взаперти. Она ходит с открытым лицом, в ярких нарядах, тогда как мужчина закрыт покрывалом до глаз. Женщина не только превосходит мужчину по умственному развитию и пользуется большим почетом, но более образованна, чем мужчина, и отлично владеет луком, копьем и кинжалом, всегда висящим у нее на левом предплечье.
В пламени костров, факелов, в сиянии луны волшебно плясала дочь вождя, голубой хоровод кружился вокруг нее, издали мелькали костюмы юношей.
Елисеев залюбовался плясками и не заметил, как полная луна встала над становищем.
Со всех сторон понеслись крики:
- Афанеор!.. Афанеор!..
Красавица подняла руки и запела гимн, посвященный луне. Серебристым лебедем летела фигура красавицы. Юноши и девушки, присев вокруг в грациозных позах, тихо подпевали ей, как бы аккомпанируя мягкими аккордами.
Туареги, как и все номады, более всего чтят небо - Анджен, солнце Тафуко, луну - Афанеор, звезды - Итран. Имя дочери вождя было Афанеор.
Прекрасное небо Сахары синим бархатом расстилалось над станом. Звезды горели, пытаясь одолеть сиянием луну и уступая ей вновь и вновь.
В Петербурге в гостях у Надеждиных Елисеев пытался однажды передать словами ощущение той ночи:
- Впечатление ночи было так сильно, что я забыл на время все, что совершалось вокруг. Ни дикие стоны пустынной совы, ни рев верблюдов, ни разговоры стариков не могли ослабить его.
- Вы были влюблены в лунную дочь вождя, - смущаясь, сказала Наташа.
- Да, я был влюблен в красоту туарегов, в небо Сахары, в гимн луне. Про это надо говорить языком пушкинских "Египетских ночей" или...
Он взглянул на единственную синеватую звезду и задумался.
- Да, много разных обрядов... Видел недавно еще один... Поклонение дьяволу.
- Как это?! - сразу вскрикнули несколько голосов.
Миша схватил со стены подаренную Елисеевым стрелу и приставил ее к груди Александра Васильевича.
- Жизнь или историю про дьявола!
- Вы, Александр Васильевич, всегда со шкатулкой чудес, - сказал Фаина Михайловна. - То у вас хвостатые люди, то духи пустыни, теперь вот... Помнится, любезный вашему сердцу Одиссей где-то в наших краях повстречал людей с песьими головами. Теперь нам ясно, чем он вам так мил.
- Люди с песьими головами запомнились вам не из рассказов Одиссея, а из рассказов Феклуши, когда мы вместе читали "Грозу". Феклуша действительно странница. Однако есть разница: она ходить далеко не хаживала, а слышать, как признается, многое слыхивала. Я ж вам повествую только о том, что видел собственными глазами.
В Париже один знаток Востока показал мне записки миссионера. Там много интересного рассказывается про поклонников дьявола, хотя автор и говорит, что иезиды не имеют рукописей и книг, что вся их вера зиждется на устной традиции. Иезиды чуждаются иноверцев, совершают свои обряды тайно, на заре, босые, повергаясь ниц перед восходящим светилом. Я же видел одно ночное бдение. Это было в долине Оронта в Северной Сирии. Мы скакали на коне в сумерках с заптием.
Вдруг впереди блеснул огонек. Мы вскочили на коней и снова помчались. Огоньков стало два, затем три. Потом их появилось несколько. Они странно колебались в воздухе, поднимались, выстраивались в ряд, кружились, наподобие светляков. Заптий снял ружье и приготовился палить в "дьявольские огни". Я попросил его лечь в траву, а сам пополз к огням. Он тоже сначала пополз со мной. Потом мы увидели костер и людей с факелами вокруг него.
- То иезиды, поклонники шайтана, - зашептал заптий. - Уйдем скорее отсюда, эфенди.
Я приказал ему молчать, а сам подполз ближе. Люди с черными вьющимися длинными волосами, с диким, хищным выражением лиц то наклонялись к огню, то откидывались назад. Затем они вскакивали и с гортанными криками и взмахами рук носились по полю и вновь сбивались в кучу.
Потом один из них кинул в костер какой-то порошок. Огонь вспыхнул желтым, жутким пламенем. Облако белого дыма поползло к небу. Какой-то едкий запах долетел до меня. Иезиды, соединившись правыми руками, подняли факелы в левых и стали кружиться. Ко мне подполз трясущийся заптий и зашептал:
- Адское пламя закрывает от нас шайтана. Бежим, эфенди. - Он то молился, то поднимал свои амулеты, то хватался за ружье.
Дым слегка расступался. Слуги сатаны, одурманенные, лежали ничком. В багрово-желтом пламени, овеваемый клубами дыма, высился над ними медный идол Мельк-Тауз. Крылья отсвечивали от костра ярко-красным светом. В бликах пламени казалось, что по лицу идола скользит дьявольская улыбка. Впрочем, признаюсь, я сам был несколько одурманен дымом и возбужден зрелищем.
Через некоторое время, уже в Турции, я специально отправился на празднество иезидов. Я примостился на скале. Подо мной был поселок иезидов и поле, устроенное для праздника. С наступлением темноты толпа с десятками факелов двинулась в лощину. Жрецы шли в белоснежном одеянии. Все несли дары Мельк-Таузу: щиты, гербы и несколько медных идолов. Музыканты били в тазы, ревели сотни голосов. Толпа совершала свой ритуал.
Елисеев замолчал и опять долго смотрел в окно на звезды. Все тоже молчали.
- А вы не боялись, что вас обнаружат? - спросила Наташа.
- В поле у костра я трепетал от страха. Здесь же им было не до меня.
- Это, наверное, были ваши самые романтические ночи?
- У меня было не менее романтическое утро, Наташенька. Вообразите себе рассвет на берегу древнего Илиона. Я встречал его, стоя у могилы Патрокла и глядя на величественную могилу его друга Ахилла. Обломки черепов и костей валялись в местах раскопок. На берегу моря, возле бухты, стояли когда-то шатры Агамемнона и Одиссея.
Я часто думаю о Шлимане. Мне кажется, он оставил нам образец человеческого подвига. Гомеровские образы и события многие столетия считали выдумкой. И вот находится один вдохновенный безумец, который верит этим сказкам. Его же много лет и в самом деле считали безумцем. А он открыл нам Трою. Он даже нашел место, где жил Одиссей, и пень, который стоял прямо посреди дома, потому что Одиссей не хотел вырубать его. Он отнесся к поэмам Гомера как к путеводителю. Сколько преданий мы и доныне считаем сказками!
Исчезнули при свете просвещенья
Поэзии младенческие сны.
И не о ней тоскуют поколенья,
Промышленным заботам преданы.
А в этих преданиях живет наше прошлое. Может быть, поняв его и приняв его всерьез, мы не повторили бы многих ошибок?
Я видел берега, воспетые Гомером, мне мерещились во мраке беззвездной ночи светлые образы героев Олимпа, мне слышались самые вдохновенные звуки той лиры, которая чаровала и чарует весь мир.
Русский путешественник - ученый и мечтатель - искренне любил Одиссея, потому что, подобно древнему герою, "многих людей города посетил и обычаи видел, много и сердцем скорбел...".
Черные единоверцы
Когда мы улыбаемся друг другу,
То в белозубом блеске двух улыбок
Цвет вечной дружбы всех земных племен...
Весна 1895-го
- Живет на земле далеко-далеко наш единоверец народ. Я всегда мечтал побывать там, мне виделась сокрытая в тех краях некая тайна нашей взаимосвязи с темнокожим племенем, живущим в Африке, среди экзотической природы. Я слышал легенды, что в древние времена Абиссиния приняла православие. Что-то в них напоминало мне предания о том, как выбрал греческую веру князь Владимир.
Случайно ли, что наши народы единоверцы?
Случайно ли, что именно из этой страны пришли к нам предки великого поэта? Я не раз смотрел на портрет мальчика с курчавыми волосами и чуть выпяченными губами. В детстве меня потряс рассказ о том, как похитили арапчонка. Корабль отошел от африканского берега. Маленькая сестренка юного пленника бросилась в воду и, пока у нее были силы, плыла вслед за кораблем, за любимым братом своим.
Этот арапчонок занимал воображение поэта. Это его предок - арап Петра Великого. Его потомки стали капитанами, офицерами - патриотам Российской земли. Современник Петра породил певца "Полтавы" и "Медного всадника".
Облик русского поэта мог бы быть наследием и иного племени, но все же он пришел из страны, чем-то связанной с нами.
Собирался ли я разгадать эти связи? Разве я узнаю об этом что-нибудь, глядя на современную Абиссинию? Наверно, нет. Только увидеть наших черных братьев мне бы очень хотелось...
Александр Васильевич Елисеев получил предложение отставного офицера, известного исследователя Средней Азии Николая Леонтьева, организовать совместную экспедицию и совершить далекое путешествие в Абиссинию. К ним присоединился еще один офицер - капитан запаса, астроном, геодезист Константин Звягин. Все вместе они развили бурную деятельность. Елисеев написал письмо в совет Императорского Русского географического общества с просьбой взять эту экспедицию под свое высокое покровительство. Общество одобрило идею, и благодаря этому ее поддержало министерство иностранных дел, обратившись к правительству Французской Республики за содействием русским путешественникам на принадлежащих ей землях, в частности в Обоке, чтобы именно там сформировать караван.
