Лайош Эгри - Искусство драматургии
МАНДЕРС: Ага, вот они, плоды вашего чтения!.. Славные плоды, нечего сказать! Ах, эти отвратительные, возмутительные вольнодумные сочинения!
Бедняга Мандерс. Как он праведен в своем гневе. Он понимает, что еще одно слово – и фру Альвинг будет сломлена. Его атака была приговором. А вот – контратака, создавшая конфликт. Приговор сам по себе конфликта не создает, если осужденный соглашается с ним.Но фру Альвинг отвергает его.
ФРУ АЛЬВИНГ: Вы ошибаетесь, дорогой пастор. Это вы сами пробудили во мне мысль. Вам честь и слава.
Неудивительно, что Мандерс ошеломленно восклицает: «Я!» Контратака должна быть сильнее атаки с тем, чтобы конфликт не был статичным. Итак, фру Альвинг признает деяние, но вину возлагает на самого обвинителя.
ФРУ: Да, вы принудили меня подчиниться тому, что вы называли долгом, обязанностью. Вы восхваляли то, против чего возмущалась вся моя душа. И вот я начала рассматривать, разбирать ваше учение. Я хотела распутать лишь один узелок, но едва я развязала его – все расползлось по швам. И я увидела, что это машинная строчка.
Она вынуждает его защищаться. Мгновение он колеблется. Атака, контратака.
МАНДЕРС (тихо, потрясенный): Да неужели это и есть все мое достижение в самой тяжкой борьбе за всю мою жизнь?
В критический момент фру Альвинг предложила ему себя. Он напоминает ей о жертве, которую принес, отказавшись от нее. Этот тихий вопрос на самом деле вызов, и фру Альвинг принимает его.
ФРУ: Зовите это лучше самым жалким своим поражением.
Каждое слово продвигает конфликт вперед. Если я называю кого-то вором, это приглашение к конфликту, но не более. Как для зачатия кроме женщины нужен еще и мужчина, так и для конфликта кроме вызова нужно еще кое-что. Обвиненный может сказать: «А, кто бы говорил», – и отказаться тем самым принять вызов: так сказать, выкидыш конфликта, но если он назовет в отместку вором меня, то почва для конфликта есть.
Драма – это не портрет жизни, а ее сущность. Мы должны сгущать краски. В жизни люди могут ссориться годами, не решаясь устранить причину недоразумений. В драме это должно быть сгущено так, чтобы без лишних разговоровбыла создана иллюзия многолетней брани.
Интересно отметить, что в «Тартюфе» развивающийся конфликт достигается способом, отличным от примененного в «Кукольном доме», в то время как в пьесах Ибсена конфликт означает реальную борьбу между персонажами. Мольер в начале «Тартюфа» выстраивает группу против группы. Упорство Оргона в самоубийственных желаниях не может быть сочтено конфликтом. Тем не менее, оно достигает растущего напряжения.
ОРГОН: Я не страшусь молвы
И не хочу других наследников, чем вы.
И я сегодня же, притом без промедленья,
Снабжу вас дарственной на все мои именья.
Правдивый, честный друг, мной избранный в зятья,
Мне ближе, чем жена, чем сын и вся семья.
С моим намереньем, надеюсь, вы согласны?
ТАРТЮФ: Мы воле Божией противиться не властны.
ОРГОН: Ах, бедный! Так идем составить акт. А тут
Пускай от зависти все лопнут и помрут!
Здесь нет конфликта, но мы знаем, что не только простофиля Оргон будет погублен этим поступком, но и вся его милая, почтенная семья. Затаив дыхание, мы думаем, как же Тартюф воспользуется этой приобретенной властью. Сцена подготавливает конфликт. Предвосхищенный, предваренный конфликт.
Мы встречаемся здесь с иным, чем прежде, видом конфликта. Какой подход лучше? Ответ: любой хорош, если он помогает конфликту развиваться. Мольер добивается развития конфликта, сплачивая семью для борьбы с Тартюфом (группа против группы). Сомнения Тартюфа в принятии предложения Оргона лицемерны. Тут никакого конфликта нет. Но само предложение Оргона передать состояние Тартюфу создает напряжение и предваряет смертельную борьбу между ним и семьей.
Вернемся ненадолго к «Привидениям». Мандерс говорит: «Ага! Вот они, плоды вашего чтения!» и т.д. Если бы фру Альвинг ответила: «Разве?» или «А какое вам дело?» или «Да что вы знаете о книгах?» т. е. возразила бы Мандерсу, не атакуя его, конфликт сразу бы стал статичным. Но она сказала: «Вы ошибаетесь, дорогой пастор». Она отрицает все в целом, добавляя иронии обращением «дорогой». Следующее предложение – взрыв, переносящий борьбу на вражескую территорию. «Это вы сами пробудили во мне мысль. Вам честь и слава». Восклицание Мандерса: «Я!» – это все равно что пропущенный удар в боксе или даже нокаут. Фру Альвинг развивает свое преимущество, осыпая несчастного Мандерса ударами и кончая аперкотом, который все-таки не попадает в цель. Если бы ей удалось сокрушить своего противника, пьеса кончилась бы. Но Мандерс тоже не лыком шит, он собирается с силами и контратакует. Это развивающийся конфликт.
ФРУ: Зовите это лучше самым жалким своим поражением. (Удар скользит по скуле Мандерса).
МАНДЕРС (наносит удары): Это была величайшая победа в моей жизни. Победа над собой.
ФРУ (устала, но продолжает матч): Это было преступление против нас обоих.
МАНДЕРС (видит, что она раскрылась, и обрушивается): Преступление, что я сказал вам: вернитесь к вашему законному супругу, когда вы пришли ко мне обезумевшая с криком: «Вот я, возьми меня!» Это было преступление?
Конфликт идет все выше и выше, раскрывая чувства героев, причины их действий, положение, в котором они находятся, направление, в котором они идут. У каждого героя есть ясная цель в жизни. Они знают, чего хотят и сражаются за это.
«Электре подобает траур» О.Нила – это блестящий образец развивающегося конфликта. Беда только, что характеры, хотя и втянуты в смертельную борьбу, все равно слабо мотивированы. Неумолимая сила ведет героев к неизбежному концу: Лавинию к места за отца, Кристину к освобождению от супружеских уз. Конфликт идет по нарастающей, пока мы не начинаем исследовать характеры. И тут, к своему огорчению, мы понимаем, что все эти бури были поддельными. Мы не верим героям, это не живые люди. Это создания мощной авторской воли, способной заставить их вести себя, словно они живые. Но только автор отпускает их на волю, как они превращются в пустышки. Персонажи неумолимо движутся только по принуждению автора. У них .нет своей воли. Лавиния ненавидит свою мать именно потому, что эта ненависть нужна для конфликта, она узнает об отце вещи, которые могли бы уменьшить ее любовь к нему, но она пренебрегает ими – и она должна пренебречь, чтобы выполнить задачу, навязанную ей автором. Капитан Бренд ненавидит Мэннонов, потому что они обрекли его мать на голодную смерть. Но сам он бросает ее на произвол судьбы, отсутствуя долгие годы, – и это ничего. Конфликт должен двигаться.
Кристина ненавидит мужа и убивает его, потому что любовь превратилась в ненависть. Но в чем причина этого? Автор не объясняет. И у О.Нила есть причины не вдаваться в объяснения – он сам не знает. У него нет посылки. Он воспроизводит греческие образцы. Он думает, что если посылку заменить Роком, то выход на классический уровень обеспечен. Но ничего не выходит, потому что у греков под маской Рока была посылка, а у О.Нила – один слепой Рок.
Итак, мы видим, что развитие конфликта может быть достигнуто и с помощью поверхностных, плохо мотивированных характеров, – но нам-то ведь такая пьеса не нужна. Такая пьеса может потрясти, даже ужаснуть нас пока мы в театре. Но она быстро выветрится из памяти, потому что в ней нет сходства с настоящей жизнью, характеры не трехмерны.
Еще раз: развивающийся конфликт означает ясно сформулированную посылку, единство противоположностей и трехмерные характеры.
6. Движение
Достаточно просто и легко увидеть в буре конфликт, хотя то, что мы называем «буря» или «ураган» – это на самом деле кульминация, результат сотен и тысяч малых конфликтов, каждый больше и опасней предыдущего, пока они не придут к кризису – затишью перед бурей. В эту последнею минуту и принимается решение, буря или проходит стороной или разражается во всей своей ярости.
Говоря о любом проявлении природы, мы склонны считать, что у него есть только одна причина. Мы говорим, что бури начинаются так-то и так-то, забывая, что у каждой бури свое происхождение, хотя результаты в сущности одинаковы, точно так же как смерть вызывается разными причинами, хотя в сущности смерть есть смерть.
Каждый конфликт состоит из атаки и контратаки, действия и противодействия, но все конфликты разные. В каждом конфликте есть малые, почти неощутимые движения – переходы – которые и определяют тип развивающегося конфликта. Эти переходы, в свою очередь, определены характерами. Если герой – тугодум или ленивец, то медлительность его переходов будет воздействовать на конфликт, а раз никакие два человека не думают одинаково, то и никакие два перехода или два конфликта не будут тождественны.
