Илья Смирнов - Время колокольчиков
За исполнение этой «незалитованной» песни ТЕЛЕВИЗОР был удостоен тех же наград, что и АКВАРИУМ на «Весенних ритмах» Тбилиси—80: запрета на выступления, соблюдение которого, впрочем, уже не так просто было проконтролировать. Второй звездой фестиваля стала АЛИСА с новым хитом «Атеист-твист», сопровождавшимся мрачной церемонией смертной казни куклы — «атеиста» — через повешение. Видимо, означала она, что черти рано или поздно доберутся до своих земных единомышленников. Рефрен «АД, АД, Атеист» заставил поверить, что Кинчев владеет словом (и мыслью).
Помимо официального жюри и официального же рок-клубовского бюллетеня «Рокси», опустившегося до роли коллектора кулуарных сплетен, свою оценку группам давал независимый журнал «РИО» (двойная расшифровка: «Рекламно-Информационное Обозрение» — «Rock in Opposition»). Редактор его Андрей Бурлака — скромный «инженер на сотню рублей», был и остается уникальным знатоком отечественной рок-музыки, настоящим ученым того типа, который в исторической науке был представлен, например, академиком С.Б. Веселовским. При отменном музыкальном вкусе Андрей помнит состав любой группы в любой год ее творческой биографии. В отличие от «Урлайта», «РИО» представлял модель чисто-музыкального издания, как говорил его редактор: «издания для специалистов», но именно строгая профессиональная объективность быстро привела новый журнал в один лагерь с «диссидентами». В дальнейшем по всем остро- конфликтным вопросам «РИО» и «Урлайт», не сговариваясь, будут выступать единым фронтом.
В 1986 г. в Ленинграде произошла еще одна, пока незаметная новость: реставрация группы ДДТ. Встреченный снисходительными ухмылками — «что может нам сообщить этот провинциал, коли мы такие модные?» — Шевчук один раз выяснил отношения по-ковбойски, на кулаках, но потом не стал тратить время на перевоспитание рок-клуба и на политические протесты по установленным правилам (после фестиваля в клубе на Рубинштейна стало модным собирать собрания и требовать «Долой Михайлова; Борзыкина в президенты!»). Его альтернативой стал новый состав ДДТ из круга «старых рокеров» еще до-АКВАРИУМного призыва.
Накануне перестройки рок-клубы стали появляться и в некоторых других городах. В Риге клуб был создан действительно демократическим путем и изначально не обладал монополией. Многие группы не состояли в нем, и тем не менее спокойно концертировали: к примеру, те, что были приписаны за городом к колхозам. Они пели на латышском языке. Хотя и под крылом Яхимовича, в клубе, собирались как «русскоязычные», так и «латышскоязычные» группы, никто тогда не проводил между ними различия. Формально подчиняясь горкому комсомола, рок-клуб пришел со своими «сюзеренами» к такому компромиссу: раз уж имперская столица настаивает на «литовках», пусть их выдачей ведает… сам Яхимович. Вечером он пел на концерте: «Беспокойные сердца, у которых нет конца» (показывая согнутой рукой, чего у них нет) — а утром разрешал себе и другим продолжать в том же духе.
В Свердловске ставил печати на «литовках» председатель рок- клуба энергичный Коля Грахов и его заместитель — поэт, педагог, переводчик Александр Калужский. Здесь же, в ДК имени Свердлова, постоянно можно было встретить Александра Пантыкина, который уже завоевал признание как «серьезный» симфонический и театральный композитор (его музыка к спектаклю «Иуда Искариот» удостоена специального приза на Всесоюзном фестивале ТЮЗов), и Илью Кормильцева, соединившего в своем лице гуманитарное образование уровня XIX века — 5 иностранных языков! — с современной профессией химика и поэтическим даром. Песни на его стихи исполняли УРФИН ДЖЮС, Настя Полева и НАУТИЛУС, известный пока в основном землякам. Для Свердловска рок-клуб стал одним из интеллектуальных и духовных центров (а не местом тусовки) — видимо, поэтому он и попал на первое место в черном списке нарождавшейся местной «Памяти» — общества «Отечество», обнаружившего, что УРФИН ДЖЮС значит «еврейский сирота». Но курировавший рок-клуб обком комсомола отличался от своего московского ЦК либерализмом культурной политики и антипатией к черносотенцам.
Новые рок-клубы сотрудничали с властями — но в своих собственных интересах.
Хотя если в 86-ом году за музыку перестали сажать, то это еще не значит, что прекратились милицейские налеты, допросы, увольнения с работы. Четыре раза закрывали Подольский рок-клуб — ему «посчастливилось» открыться слишом близко от столицы. Клуб перебазировался до тех пор, пока в городе не исчерпался список Домов культуры. Тогда странствующий президент Петр «Пит» Колупаев, выпускник МИФИ и клуба «Рокуэлл Кент», обосновался в городском парке. Разрушительные набеги бюрократических варваров уже никого не пугали, а только озлобляли молодежь. Умные головы в кабинетах готовились к расставанию с карательной политикой.
Новый стиль укрощения искусств
стал прямым продолжением ленинградского опыта. Лучше всего о нем расскажут сами авторы. Заранее приношу извинения за их специфический жаргон. «Необходимо создать условия для занятий коллективам, не получившим права на публичные выступления, — указывает Всесоюзный Научно-методический центр народного творчества Министерства культуры СССР в инструкции 86-го года, — используя такие формы любительских объединений как клубы любителей эстрадной музыки, творческие мастерские, лаборатории… Для коллективов, не получивших права на публичные выступления, аттестационные комиссии должны не только установить срок последующего просмотра, но и дать конкретные профессиональные рекомендации по совершенствованию идейно-художественного уровня»[36].
Таким образом, признается, что какие-то музыканты все же получат право на выход из резервации. Какие же? «Мы ждем от ансамблей Ленинградского рок-клуба большей требовательности к себе и своему творчеству. И тогда для них откроется дорога к настоящей широкой аудитори, в „Ленконцерт“, на фирму „Мелодия“, как открылась она для тех музыкантов, кто преодолел „болезнь роста“» — пишет в «Ленинградской правде» С. Шолохов[37] (можно догадаться, кто это «мы» — видимо, основатели рок-клуба). «Может быть, теперь целесообразнее не ограничиваться кулуарными концертами, а чаще устраивать встречи музыкантов с самой разнообразной аудиторией?» — размышляет завотделом культуры РК ВЛКСМ С. Исаев. Его глубокие мысли развивает в «Литературке» О. Опрятная — зав. сектором эстрадно-музыкальных коллективов ВНМЦ: «Создание жанра — процесс длительный, здесь нельзя требовать „немедленных результатов“, тем более, что столько времени упущено… Мы признали (опять эти „мы“! — И.С.) за рок-музыкантами право на собственный голос, дали им возможность общаться не только друг с другом…»[38]
Таким образом, старая идея резервации для музыкантов дополняется созданием при резервации небольшой филармонии. Если «Мы», наблюдающие за ансамблем на «кулуарных концертах», приходят к выводу, что он прилежно выполняет «профессиональные рекомендации по совершенствованию» и преодолевает «болезнь роста», — он получает право на «прогулку во дворе с нянечкой» (так это сформулировал ехидный «Урлайт»), то есть на концертную деятельность в качестве эстрадного коллектива самого низшего класса, поначалу вообще бесплатно (за честь), а потом, возможно, и по какой-нибудь самой минимальной «тарификации» — по пять рублей на нос за концерт. С одной стороны, вроде бы уступка — а с другой, стратегический ход вполне в традициях беспринципной власти. Ольга Опрятная по праву приписывала себе заслуги «создания жанра» — как зав. вышеупомянутого сектора. Начинавшая в студенческие годы диск-жокейшей, она сделала стремительную карьеру…на борьбе с дискотеками (их превращали в подобие лекториев по истории КПСС), но продолжала оказывать некоторым дискотекам небесплатное содействие в частном поряде. Например, дискотекам г. Люберцы (запомните эту географическую подробность), то есть — левой рукой пополняла бюджет как раз из того источника, который правой рукой за зарплату старательно затыкала. И даже, с кем-то что-то не поделив, стала героиней фельетона «Люберецкое диско»[39]. Наказали ее очередным повышением. И вот когда в Москве было предписано открыть «Творческую лабораторию рок- музыки» на правах отдела городского НМД, директором ее стала Опрятная. Вроде бы понижение в должности, правда? — с союзного уровня на городской — однако умная женщина понимала, что при правильном руководстве новая филармония для молодых групп может стать мощной концертной монополией («все модное в ритмах рока — только через нас»), не только витриной для доверчивых иностранцев, за стеклом которой весьма выгодно находиться даже манекену, но и трамплином для такой карьеры, которую при молодом царе просто так, пописывая «запретительные списки», в кресле не высидишь. Опрятная предусмотрительно обеспечила единство в собственных чиновничьих рядах, дабы не допустить утечки информации, сведения счетов и не повторить истории с фельетоном. Новая инициатива была оформлена совместным постановлением трех городских контор — комсомольской, культурной и профсоюзной (25.12.1986), которое засекретили даже от центральной печати, поскольку в нем определялись действительные задачи организации.
