Вера Лукницкая - Пусть будет земля (Повесть о путешественнике)
Лес вырывается прямо на улицы Коломбо. В зелени тонут дома, пестрота цветов перемежается с пестротой восточной толпы. Тротуары с трудом пробиваются сквозь кусты и деревья, которые сверху донизу усыпаны цветами. Живые, яркие, узорчатые ковры из пестролистных растений нависают со всех сторон; зелень вьется над головой, тянется за ногами.
От резких терпких ароматов кружится с непривычки голова. Бананы, кокосы, акации, магнолии и еще сотни неведомых растений...
Богатые современные дома, древние пагоды, сверху донизу отделанные скульптурной лепкой, причудливые кружевные беседки, шатры из живых ветвей, изваяния из камня, деревянные скульптуры и барельефы...
Обитатели острова живут в крохотных хижинах или плетеных корзинах, работают не разгибаясь на огромных плантациях, которые принадлежат господам этой сказочной страны - англичанам.
Люди здесь настолько разные по типам и одежде, что создается впечатление настоящего маскарада. Обнаженные туземцы с кожей всех оттенков от черного и коричневого до красного и желтого. Индийские раджи в балдахинах; китайские мандарины в шелках, лентах, кольцах и ожерельях; коляски с горбатыми быками и ослики, запряженные в повозки; наездники на изящных лошадях; роскошные европейские дамы, одетые по парижской моде. И все это сверкает, движется, суетится между густой синевой неба и пестрой растительностью по красным дорожкам.
Елисеев несколько раз уходил в глубь леса наблюдать жизнь животных. Он часами лежал в кустах, держа небольшое копье, какое местные жители употребляют для борьбы со змеями.
- Со змеями можно дружить, - объяснял Сандро. - Они тихо ползают по своим делам. Надо только быть внимательным к ним. У нас люди живут с самыми ядовитыми кобрами. Им оставляют дыру в стене хижины, давая путь, и змеи никогда не трогают обитателей дома.
Однажды на центральной улице Коломбо Елисеев остановился у дерева, наблюдая за игрою обезьянок. Вдруг кто-то навалился на него сзади. Елисеев отскочил, обернулся и увидел смеющегося Гранова. Они обнялись.
Оказалось, что Гранов заехал специально на Цейлон по дороге в командировку, когда узнал от отца, что Елисеев должен там делать довольно длительную остановку.
- Но я уезжаю скоро.
- Ты же вернешься сюда? Все равно мимо будешь плыть.
- Не знаю еще. Сначала хочу побродить по уссурийской тайге и, если удастся, побывать в Японии. Может быть, месяца через три.
- Я это учту. Приеду из Индии сюда и дождусь тебя. Отправимся домой вместе. Идет?
Они вышли на набережную. Ужинали в небольшом плавучем ресторанчике, любуясь многочисленными судами в гавани. Проходя, суда взметывали фонтаны фосфоресцирующей воды. Над берегом летали мириады мигающих светлячков. Мир казался огромным единым бенгальским огнем.
- Завтра я тебе покажу что-то, - пообещал Елисеев.
На следующий день они гуляли по острову довольно долго, а друг как будто забыл о своем обещании. Но вот к вечеру он поглядел на небо, которое высоко-высоко заволакивалось облаками, и сказал:
- Сходи в отель и быстро соберись на спектакль.
- По-моему, скоро начнется дождь, - удивился Гранов.
- Да, потому надень плащ и обязательно сапоги. Я как раз и хочу показать тебе "танец дождя".
Едва они дошли до небольшой поляны в лесу, как действительно начался дождь. Через минуту он уже превратился в сплошной ливень.
- Крыша в твоем театре прохудилась, - ворчал Гранов.
- Все в порядке. Это важнейшая декорация нашего спектакля. Гляди.
На поляну высыпала группа обезьян. Они расселись на земле, на суках деревьев, как добрые зрители. На "руках" у некоторых вертелись детеныши.
- Самки с детьми и молодежь, - шепнул Елисеев.
Дождь не переставал. Неожиданно на поляну выскочило несколько самцов. Они вспрыгнули на деревья, с треском сломили по ветке и бешено закружились, размахивая ими. Потом они вновь вспрыгивали на деревья и вновь носились по поляне. Танцоры собирались в круг, приподнимали одну ногу, касались ею другой, ритмично топали и хлопали в "ладоши". Иногда поднимались самки и кокетливо кружились рядом. И снова самцы носились по поляне, были себя в грудь, махали ветвями, прыгали по деревьям. Спектакль неожиданно прервал огромный самец.
- Это Тар - "режиссер" спектакля, - шепнул Елисеев. - Но что это он задумал?
Самец появился, держа в одной руке ведро, в другой - огромную корягу, и начал колотить по ведру. Обезьяны с ужасом бросились в разные стороны. Он преследовал их, стуча над самым ухом той жертвы, которую настигал. Грохот стоял ужасающий.
Так Тар приобрел в своей компании власть. Хозяин и повелитель носил ведро при себе и время от времени грозно ударял в него. Он с видимым удовольствием подошел к Елисееву и, хотя тот был с "чужим", без страха принял от него лакомства и венок из веток, который Елисеев наскоро соорудил и надел на обезьянью голову. Обезьяне это понравилось.
- Друг, ты способствуешь развитию в звере монархических наклонностей.
- Я принес в ведре фрукты и хлеб. Потом стал постукивать в него рукой. Тар взял у меня ведро и унес. Все остальное, что мы сейчас видели, он сообразил сам. О танце обезьян под дождем я слышал от туземцев и читал у кого-то из натуралистов. А теперь сам увидел "танец дождя", потому и привел тебя, но финал для меня самого неожиданный.
- Как много чудес в природе!
- А мне кажется, что в природе все чудесно. Знаешь, в Западной Африке есть рыбка - илистый прыгун. Она умеет бродить по берегу на хвостовых плавниках, высматривать крабов. А в океане есть рыбы, излучающие электрический свет и даже убивающие электричеством. Есть рыбы-удильщики. Они выбрасывают перед пастью светящуюся узкую полоску-удочку, мелки рыбки плывут на нее и тут же ловятся.
Когда у нас будут совершенные подводные аппараты, мы совсем по-иному увидим нашу планету.
На следующий день Елисеев повел друга опять, но уже в другое место. Они залегли в кустах у озерка и наблюдали за обезьянами, которые ловили отражение луны в воде. Но у Гранова не хватило терпения дожидаться интересных сцен. И он предложил еще раз проведать Тара. Тар принял его мирно, но в приятельские отношения не вступал.
- Не понравился я твоему другу, - сказал Гранов.
- Животные, как и люди, со своими вкусами. Я вырос на Бреме и могу тебе сказать, что психические признаки, которые Брем видит в животных, никак не укладываются у него в скучный термин "инстинкт". Вот послушай - это дословно: "Животные бывают храбры или боязливы, бойки или трусливы, решительны или неуверенны, честны или плутоваты, откровенны или замкнуты, прямы или хитры, горды или скромны, доверчивы или недоверчивы, послушны или вероломны, миролюбивы или задорны, веселы или грустны, или скучны, общественны или дики, дружелюбно относящиеся к другим или враждебны ко всему свету. И сколько различных качеств можно бы еще перечислить!"
Не удивляйся, я так люблю Брема, что некоторые куски помню наизусть, как ты поэзию Боратынского. О косулях он говорит как о женщинах. Они бывают милыми, пока молоды, но с годами становятся эгоистичными, упрямыми и злыми. Медведь, по Брему, равнодушен, глуп и неотесан, а хомяк зол.
- Может быть, он переносит на животных наши человеческие свойства?
- Трудно сказать, но я своими глазами видел, как два дельфина подхватили женщину, которая начала захлебываться. Третий плыл рядом - на случай, если понадобится и его помощь. Зачем дельфинам нас спасать? А мой друг Тар и те благородные дамы и джентльмены из обезьяньего племени, которых ты наблюдал?
В японских легендах лисы - оборотни. А в Африке, помнишь, чуть не каждое третье животное жители считают оборотнем или духом. Характеры людей и животных удивительно перекликаются... У меня дома макака и сеттер всегда чувствуют, в каком я настроении, и каждый по-своему, я бы сказал, с большим тактом относятся ко мне.
- А сейчас, как они без тебя, твои звери и растения?
- Растения непостижимей... С ними необходимо еще более тонкое обращение. А животные? Скучают, конечно, но они ухожены Назаровым и Алисой. Дети Надеждины играют с ними и одновременно воспитывают их и самих себя.
На следующий день Гранов провожал Елисеева на корабль. Они сели в лодку, и она легко заскользила по глади воды, которая из-под весел рассыпалась в сумраке тысячами ослепительных бриллиантов. Большие ночные бабочки летали над пристанью. По палубе "Кантона" сновали торговцы пряностями, безделушками, ананасами, восточными сладостями.
"Мы плыли, словно по морю из серебра, - записал Елисеев у себя в каюте, - живые блестки которого сверкали на бортах лодки, на веслах, высоко поднимавшихся из воды, и на наших одеждах, обрызганных каплями светящейся воды. Свет бездны был так великолепен, что им нельзя было не залюбоваться, и мы нарочно еще катались по гавани, чтобы наслаждаться чудною фосфорическою игрою волн.
Ночь была дивная. Благоухая, тропический лес дышал ароматом, звезды блестели ярко, но еще ярче горели на деревьях рои светляков".
