Творение. История искусства с самого начала - Стонард Джон-Пол

Стоящий лев (?). Возраст более 40 000. Бивень мамонта. Высота 31,1 см

Рисунки лошадей, мамонтов, носорогов. Пещера Шове, Валлон-Пон-д’Арк. Около 32 000–30 000 г. до н. э.

Через несколько тысяч лет после создания стоящего льва другой рисовальщик взял из погасшего костра уголек и принялся рисовать линии на стене пещеры. В дрожащем свете масляной лампы или деревянного факела эти образы, должно быть, оживали в танце, и казалось, что по стене галопом неслись кони. Прежде чем изобразить столь живую картину, их создатель должен был наблюдать табуны лошадей и наверняка тренировался чертить их контуры на земле или процарапывать в камне. Тот человек научился отделять лошадей от других животных с помощью звука, ставшего затем их именем, быть может, он шептал его про себя, когда рисовал. Линии художника верно отражают силу лошадиных голов и мягкость их гривы — рисунок выполнен с любовью и вниманием. Эти кони стали частью целого бестиария, собранного на юге Франции в пещере, известной как пещера Шове, заняв свое место среди дерущихся носорогов, оленей и шерстистых мамонтов.

Почему эти резные фигурки и рисунки одновременно появились в разных концах света, остается загадкой. Этого невозможно объяснить контактами между их создателями, ведь они жили на разных континентах. Возник ли в долгом процессе человеческой эволюции единый импульс, благодаря которому в этот самый момент в ответ на изменившиеся обстоятельства в человеке пробудился инстинкт созидания образов? А может, он появился еще раньше, зародившись вместе с человеком, но те изображения оказались утрачены [3]?

Само странствование, миграция на восток и на запад Евразии, перемещения по земным просторам и океанам также могли подстегнуть развитие художественных способностей. Приспособление к территориям вдоль прибрежных путей миграции подразумевало новые способы коммуникации, сигнализирующие об опасной или, наоборот, благоприятной ситуации. Перед бродячими охотниками открывался новый мир природы — птицы, животные, растения, леса, реки и горы; менялись климатические зоны — от засушливых знойных пустынь до холодных горных перевалов и бескрайних просторов тундры. Это было опасно и физически тяжело, поэтому охотники не только любовались природой, но и вели против нее войну, истребляя на своем пути целые виды.

Изображение фигур животных было частью этой борьбы — познанием открывавшегося мира. Образ мог служить также актом мемориализации. Дойдя до оконечности скалистого полуострова, уходящего в океан, вдали от дома своих предков, охотники вырезали на рассыпанных по берегу огромных валунах очертания бесчисленных животных. Одно из них изображает волка с полосатой спиной, известного как тасманийский тигр, который вскоре был истреблен в этом районе, получившем название полуостров Бурруп, в Северной Австралии.

Люди начали запоминать и фантазировать, воображая то, что может оказаться за горой или в долине вниз по реке. Развитие способности мыслить образами было неотделимо от длительной истории миграции и знакомства с природой во всём ее поразительном многообразии и изобилии — знакомства, начавшегося задолго до этого, еще в африканской колыбели.

Одно мы можем сказать с уверенностью: первые три десятка тысяч лет изобразительное творчество было посвящено единственному сюжету — животным. Однако не все виды животных нашли своих художников: большинство рисунков, во всяком случае, на стенах пещер, изображают либо бизонов, либо лошадей. Уникальная пещера Шове наполнена также мамонтами, львами, лошадьми, оленями, медведями и носорогами, не считая необычных зверей вроде ушастой совы или пантеры.

Эта одержимость животными обнаруживается везде, куда бы ни пришли люди: от пещер Южной Франции до скалистых берегов Австралии. За тридцать тысяч лет не было создано ни одного пейзажа, рисунка растений, деревьев, неба, моря, солнца или луны — всего того, что окружало древних людей и играло неменьшую роль в их выживании.

Возможно, животных выделяла их изменчивая наружность. Древние люди промышляли охотой и собирательством, им было необходимо мгновенно распознавать добычу. Создаваемые образы отражали глубокое знание повадок и внешности животных — например, зимнюю окраску или возраст оленей в зависимости от вида их рогов [4].

Женская статуэтка из Дольни-Вестонице. 29 000–25 000 до н. э. Обожженная глина. Высота 10,1 см

Тысячи лет спустя после того, как один древний человек вырезал льва, другой мастер создал из бивня шерстистого мамонта изображение двух оленей, чьи вытянутые тела и задранные головы говорят о том, что они плывут. Окраска на боках показывает, что это олень-самец преследует самку. Все детали тщательно соблюдены: сохранен не только пол животных, но и их видовая принадлежность к северным оленям, а также время года — развитые рога и длинная шерсть говорят о том, что олени плывут через реку осенью. Их глаза выпучены от усилия и от страха перед опасной задачей [5]. Подобные наблюдения были результатом ежедневного сосуществования с животными, — способствующего изучению и даже духовной связи с ними, — которые человек обратил в свое преимущество. Изображения хранили знания об охоте, накопленные многими поколениями, и благодаря им человек постепенно обрел свое выигрышное положение в мире.

И всё же в этом новом мире образов явно отсутствовало одно животное — сам человек. География следов присутствия древнего человека очень разнообразна — начиная с древнейших орудий из тесаного камня и заканчивая линиями, сделанными охрой на камнях и раковинах, которым более ста тысяч лет. Трафаретные изображения рук, созданные выдуванием красителя на прижатую к стене и растопыренную ладонь, обнаруживаются везде, куда люди смогли дойти на своем долгом миграционном пути: от современной Индонезии до Аргентины, Борнео, Мексики и многочисленных стоянок в Европе и Азии. Судя по разнице длины безымянного и указательного пальцев, многие из этих рук принадлежали женщинам [6]. Но первые двадцать тысячелетий творения образов не оставили ни одного изображения беззащитного прямоходящего человеческого тела. Похоже, что в его образах не было потребности.

Древнейшие из дошедших до нас изображений людей — это резные женские фигурки с подчеркнуто крупными детородными частями тела. Лицо одной из них, созданной около двадцати шести тысяч лет назад и найденной на стоянке Дольни-Вестонице (в современной Чехии), не имеет никаких черт, кроме двух диагональных глазных прорезей, как будто на ней надета балаклава. Она является самым древним известным нам предметом из обожженной глины. Фигурка создана по меньшей мере на десять тысяч лет раньше, чем глину начали обжигать для изготовления утилитарных вещей, например, горшков [7]. «Вестоницкая Венера» могла служить талисманом, наделенным волшебными свойствами, однако в силе выразительности и красоте она едва ли сравнится с вздыбленным львом или плывущим оленем. Люди считали себя животными среди множества других, но вовсе не самыми прекрасными или приспособленными к выживанию в этом враждебном мире [8].

Изображения целебесской свиньи на Сулавеси, как и отпечатки человеческих рук в Аргентине или животные на стенах пещер Шове, Ласко, Альтамира и других древних стоянок, говорят о том, что инстинкт создания образов сопутствовал человеку на всём его пути. Но иногда это была лишь короткая вспышка просветления, после которой странствующие охотники вновь надолго погружались в период, лишенный образов. Во многих местах изображений не было вовсе, по крайней мере, в тех формах, которые бы дошли до нас [9]. Но несомненно, творческий импульс проявлялся как-либо иначе — в танце и пении, в древнейших формах музыки или в украшении человеческого тела.