Елена Грицак - Парки и дворцы Берлина и Потсдама
К разочарованию горожан, новый господин не вернул Берлину статус, которым город обладал со времен основания. Изначально вольный, он превратился в резиденцию курфюрста. Встревоженные бюргеры попытались освободиться с помощью компенсации, но предложенная ими сумма казалась ничтожной по сравнению с доходами от переправы Мюлендамм. Если судить по долгим судебным разбирательствам, берлинцы добились некоторых послаблений от самого Фридриха и проиграли его преемнику Фридриху по прозвищу Железный Зуб, который, кроме стойкости в суде, показал способность к интригам. Не добившись привилегий законным порядком, он спровоцировал ссору между жителями Берлина, а потом вмешался, не поддерживая ни одну из воюющих группировок. После того как отряды курфюрста захватили некоторые из окрестных ферм в качестве залога, горожане разрешили Фридриху построить крепость в Кёльне, на острове между двумя рукавами Шпрее. Строительство завершилось в 1451 году; к тому времени Гогенцоллерны приобрели права на Бранденбургскую марку и отделили свою резиденцию от Берлина. К началу следующего века население обоих городов успело забыть о средневековых вольностях и вынуждено было склонить голову перед чиновниками. Новые администраторы получали специальное образование в школе при кельнской ратуше, а с 1574 года – в гимназии при Сером монастыре, где духовные науки постигали прусские короли, а позже учился будущий рейхсканцлер Отто фон Бисмарк.
Неблагоприятный исход борьбы не возбудил в людях желания бунтовать, и неудивительно, ведь одновременно с уменьшением свободы увеличивалось их благосостояние. Имея столичный статус, город богател, развивался правильно и быстро, поскольку двор курфюрста привлекал банкиров, поставщиков предметов роскоши и прочих специалистов по устройству красивой жизни. Не желая делиться прибылью с чужаками, горожане освоили такие отвергавшиеся ранее ремесла, как сукноделие, вышивание, научились делать шляпы, ювелирные украшения, оружие.
Смерть на поле битвы. Гравюра времен Тридцатилетней войны
Первые Гогенцоллерны любили свою столицу, выражая привязанность если не деньгами, то вниманием. Путем налоговых льгот и жалования земель правители поощряли придворных на участие в ее благоустройстве. В течение XVI века города на Шпрее наполнялись красивыми домами, парками, уютными площадями, мощеными тротуарами; в каждом из них постепенно вводилась и успешно действовала система централизованной подачи воды. При курфюрсте Иоахиме III впервые за государственный счет был выстроен новый дворец в стиле ренессанс. К сожалению, после трех эпидемий чумы и религиозного бунта многое из достигнутого тогда исчезло и вспомнилось нескоро, потому что в начале следующего столетия на Европу обрушилась Тридцатилетняя война. Борьба католиков с протестантами, казалось, вернула Берлин в Средневековье. Крепости на Шпрее вновь стали навещать благородные разбойники, из которых особенно запомнились Валленштейн и Густав Адольф. Голод, раны, болезни привели к значительному сокращению числа горожан: в хрониках тех лет упоминается всего 5–6 тысяч жителей, оставшихся от довоенных 12 тысяч.
Вплоть до XIX века большая часть того, что ныне зовется Германией, по известным причинам не была затронута грандиозным движением европейской истории. Годы замкнутости повлияли на характер населения, ставшего педантично жестким, агрессивным по отношению к другим народам и крайне лояльным к собственной власти. После Тридцатилетней войны государство разбилось на сотни мелких княжеств, усилилась власть князей и окончательно укрепилась привычка к послушанию, возникшая еще в Средневековье. Не случайно один из римских пап того времени назвал Германию «землей покорности» (лат. terra obedientiae). В самом деле, постоянная близость смерти и постоянный страх, о котором так выразительно писали немецкие поэты, заставляли уцелевших повиноваться любому господину, не разбирая, хорош он или плох. Охваченные ужасом люди принимали любые требования князей, отчего покорность стала нормой и даже вошла в традицию.
Перемены к лучшему начались в 1640 году, когда титул великого курфюрста получил Фридрих-Вильгельм. Прекрасно образованный человек, мудрый политик и решительный воин, он быстро собрал армию, мощь которой отбила у грабителей желание совершать набеги. После победы Кёльн и Берлин были объединены, в этот раз навсегда, и значительно расширены. Еще большие надежды вселил разгром шведов в битве при Фербеллине в 1675 году. Победа над исконным врагом посчитали благословением божьим, о чем не преминул высказаться придворный поэт:
Берлин, возрадуйся,
Враг повержен…
Этой победой ты
Освобожден от страха,
Бог да поможет тебе
И пребудет с тобой!
По известным причинам в германской столице осталось очень мало средневековых построек. В отличие от зданий, старые мосты не сохранились вовсе, и гибель их далеко не всегда зависела от злого умысла. Город, сложно пересекаемый рекой, не может обходиться только паромами, поэтому берлинские мосты, так упорно разрушаемые врагами, всегда возрождались. История многих их них, казалось, должна была закончиться в мае 1945 года, но, как и раньше, вместо погибших подлинников возникали копии либо совершенно новые сооружения, которые выглядели так, словно стояли на своих местах веками. Сложенный из красного кирпича Обербаумбрюке (нем. Oberbaumbrucke) украсил Берлин в конце XIX века, но своеобразный вид моста наводит на мысль о готике. Он заменил старую деревянную переправу и, когда открылась первая ветка берлинского метро, здесь расположилась конечная станция на пути в Шарлоттенбург.
После разделения Германии поезда ходить перестали, но постройка на мосту продолжала использоваться, теперь уже в качестве контрольно-пропускного пункта. В настоящее время метро вновь работает, а столетний Обербаумбрюке является достоянием не только столицы, но и всей страны.
«Средневековый» мост Обербаумбрюке
Одно из настоящих творений Средневековья, доныне действующая церковь Мариенкирхе была возведена в 1270 году, реконструирована столетие спустя после пожара, но окончательный вид приобрела лишь в начале XV века, когда ее интерьер украсила фреска с изображением пляски смерти. Расположенная напротив церкви Красная ратуша (нем. Rotes Rathaus) строилась в 1861-1869 годах по плану Германа Фридриха Веземана. Как видно из ренессансного вида строения, архитектор был патриотом и одновременно большим поклонником итальянского зодчества. В здании, возведенном из традиционного для Берлина красного необожженного кирпича, нашли применение элементы бранденбургского строительного искусства, смотревшиеся не хуже мотивов, присущих мастерам Тосканы.
Трехэтажная ратуша увенчана 74-метровой башней, которая придает комплексу значительность и служит его визуальным центром. Аттик у подножия имеет не совсем обычную форму, поскольку оживлен аркадой, переходящей в колонны портала. На верхнюю площадку башни можно подняться, одолев 287 ступенек винтовой лестницы. Большой колокол городских часов настроен на низкую ноту «ре», а малый, отбивающий четверть часа, – на высокую «соль». Верхушку ратуши символически охраняют 8 берлинских медведей; трехметровые фигуры животных, олицетворяющих династию Асканиев, сделаны из песчаника и принадлежат резцу знаменитого немецкого ваятеля Вильгельма Вольфа. Стены здания опоясывает террако-товый фриз со сценами из истории города. Каменную летопись столицы Германии дополняет мозаичное окно над искусно выполненным главным порталом, где помещены пластические аллегории труда. Вызывая восхищение изначально, в послевоенные годы здание городского самоуправления стало объектом насмешек, ведь в нем заседал магистрат социалистического Берлина, поэтому, произнося слово «красный», западные немцы имели в виду не цвет, а политику.
Красная ратуша
Фонтан «Нептун» на площади перед Красной ратушей
Прилегающую к ратуше площадь сегодня украшает фонтан «Нептун». Созданный скульптором Бегасом в 1891 году, он был перенесен сюда из Берлинского замка, разрушенного после Второй мировой войны. Нетрудно догадаться, что в качестве основного персонажа скульптурной композиции автор выбрал морского царя. Однако не меньший интерес представляет свита, вернее, женская ее часть. Расставленные по краю фонтана девы из красного гранита, по твердому убеждению местных, составляют уникальную группу берлинок, способных «держать язык за зубами».
В отличие от остальных германцев обитатели Берлина невероятно болтливы. Каждый из них старается запомнить происходящие вокруг события, чтобы при встрече со знакомым поделиться впечатлениями. Молчаливый берлинец – явление крайне редкое. По наблюдениям путешественников, жители германской столицы не умеют общаться, а при разговоре происходит примитивный обмен монологами. Сосредоточенный вид одного из собеседников вовсе говорит о внимании: зачастую не слушая партнера, он обдумывает свою дальнейшую речь, которую начинает, едва визави замолчит. Поток слов здесь принято дополнять оригинальными фразами, антитезами, шутками, анекдотами. Знатоков юмора восхищает привычное для берлинского разговора изобилие продуманных конструкций, подобных описанию мужчины, который «выглядит как старушка, похожая на старичка».
