Александр Кушнир - Nautilus Pompilius
Новый состав, новая программа, новый звук
Несмотря на то что по итогам 1989 года “Наутилус” занял второе место в хит-параде ТАСС, популярность группы начала идти на убыль. Для широких масс не осталось незамеченным то обстоятельство, что в течение целого сезона группа не дала ни одного живого концерта. Ситуацию не спас даже запоздалый выход на “Мелодии” “Князя тишины” – с репертуаром, большая часть которого уже давно была известна по концертным выступлениям, магнитоальбомам и любительским записям, сделанным с тех же самых концертов. Закономерно, что, к примеру, в итоговом хит-параде украинской “Молодой гвардии” “Наутилус” был назван “разочарованием года”, а в “Московском комсомольце” – “вице-разочарованием года”. Империя музыкального господства “Наутилуса” рушилась прямо на глазах.
Тем временем ситуация внутри группы в очередной раз изменилась. На этот раз – в лучшую сторону. Бутусов набирает новый состав, полностью состоящий из ленинградских и московских музыкантов: Игорь “Гога” Копылов (экс-“Петля Нестерова”) – бас, Александр Беляев (экс-“Телевизор”) – гитара и Игорь “Джавад” Джавад-Заде (экс-“Арсенал”) – ударные.
С Беляевым и Джавад-Заде Бутусов впервые пересекся в конце 1989 года во время записи на “Ленфильме” песенного материала, известного впоследствии под названием “Чужая земля”. После ухода Умецкого по рекомендации Беляева в качестве нового басиста был приглашен “на время” Игорь “Гога” Копылов.
Вспоминает Джавад-Заде:
Первоначально планировалось, что Гога на данном этапе поможет группе собрать “скелет” песен. Но в очередной раз оказалось, что все временное является постоянным. Мы в Гогу сразу же влюбились – он приходил на репетиции с бенгальским огнем в глазах и виртуозно играл слэпом на безладовом басу.
Джавад и Гога составили тот ударный костяк, который позволил буквально через месяц говорить об определенном потенциале и перспективах нового проекта. И если с Джавадом все было ясно изначально – один из лучших барабанщиков страны, появившийся в группе “по наводке” Кинчева, мог сыграть практически любой ритмический рисунок, то Беляев и Копылов в своих прежних командах ориентировались на музыку, имевшую мало общего с тем, что делал до этого “Наутилус”.
Вспоминает Игорь Копылов:
Мне тогдашний “Наутилус” дико не нравился. В первую очередь – из-за допотопного звучания клавиш. В “Петле Нестерова” мы минимальным составом из трех человек уже давно перестроились на гитарную музыку и ничего другого просто слушать не хотели. Уж очень сильно достала массовая депешмодовщина вокруг. Еще я недолюбливал переизбыток тарелок – хотелось побольше “мяса” и драйва.
Вскоре выяснилось, что к новому звуку стремился и Бутусов :
Я уже давно хотел внести в саунд группы новые краски. В начале восьмидесятых для меня толчком послужила “новая волна” – как форма. Теперь меня больше привлекают монстры – “Роллинг Стоунз”, Игги Поп, Лу Рид.
В январе у группы появилась возможность записать несколько песен в Москве, в ДК Русакова. К этому времени “Наутилус” успел отрепетировать с полдесятка композиций: “Музыка на песке”, “Как падший ангел”, “Джульетта”, “Тихие игры”, “Черные птицы”. Все они были зафиксированы на пленку во время сессий в ДК Русакова с помощью звукооператора Льва Орлова (подыгравшего группе на гармошке) и нескольких музыкантов из консерватории, сыгравших на скрипках и виолончели на композиции “Как падший ангел”. Долгое время оригинал этой 20-минутнойдемозаписи считался утерянным, пока недавно рулон с пленкой не был обнаружен Бутусовым в процессе домашнего субботника.
В Питер после московской записи группа вернулась уверенная в собственных силах. Особенно изменилось настроение у Бутусова.
Вспоминает один из администраторов “Наутилуса” того периода Андрей Тарасенков:
Когда у Славы просыпается вдохновение, он напоминает ядерную бомбу. В такие моменты Бутусов может все. И это его состояние заряжает всех вокруг.
В феврале новый “Наутилус” был приглашен принять участие в рок-фестивале “Голубой воробей”, проходившем в Восточном Берлине. По воспоминаниям Бутусова , это был один из последних фестивалей “социалистического духа”:
Идея восстановления единой Германии тогда главенствовала настолько, что все остальное уже не имело значения.
Новая программа “Наутилуса” находилась еще в зачаточном состоянии, и была определенная логика в том, чтобы ее обкатка состоялась вдали от дома.
Вспоминает Джавад:
Первоначально ехать на фестиваль Бутусов не хотел, считая, что новые песни совсем не отрепетированы. Но мы сумели убедить его, что под лежачий камень вода не течет, и все-таки отправились в Берлин.
Но желаемого смотра сил не получилось. Практически без настройки “Наутилус” отыграл четыре песни – в условиях, максимально приближенных к боевым. Вокруг царила суета, музыкантов било током, коротили шнуры, фонили динамики. На последней композиции у Беляева порвалась струна, и песню пришлось доигрывать втроем: барабаны–гитара–бас. В такой хаотичной обстановке прошло первое живое выступление обновленной группы.
Через месяц “Наутилус” приехал в Свердловск, где дал три сольных концерта и принял участие в фестивале местного рок-клуба. Во время этих выступлений осуществлялись съемки 30-минутного фильма “Заметки в стиле рок”, из которого видно, что концертная программа дорепетировалась прямо в гримерке, несмотря на отключенное электричество.
Новые песни остудили пыл публики не хуже ушата холодной воды или дубинок выстроившегося у сцены оперотряда. Концерт начался с барабанного соло Джавада. Он появился на сцене в платке, в темных очках, коротко стриженный и стартовал с барабанной интродукции – на двух “бочках”, с применением четырех альтов, октабанов, тома, штук шести “тарелок”, целой батареи лайнбеллов. Еще на первых репетициях Джавад предложил Бутусову начинать шоу с барабанного соло – чтобы дистанцироваться от прежней драматургии и “немного прочищать людям голову”. Последующая материализация этой идеи стала фирменным знаком “Наутилуса” модели 1990 года. Барабанное соло плавно совмещалось с эффектным басовым риффом Копылова, и группа начинала играть “Отход на Север”, измененный до неузнаваемости и доведенный до предела безысходности.
Свердловские зрители были в растерянности – перед ними стоял абсолютно другой “Наутилус”, который связывали со старым лишь тексты Кормильцева и вокал Бутусова. Это был принципиально иной подход к звуку и к построению композиций. В новой музыке не было слащавого мелодизма и китча, не было традиционного тандема “клавиши–саксофон”, куда-то пропала былая помпезность. Взамен появился скрытый нерв, внутренний надрыв, жесткая гитарная динамика, заструктурированная в сложные ритмические рисунки. Окончательный итог отрыва от масс и минувших идеалов подчеркнуло выступление на бис, во время которого вместо привычного “Гуд-бай, Америка” нежданно-негаданно прозвучала битловская “And I Love Here”. Прогнозировать, чего можно ожидать от такой группы в ближайшие недели или месяцы, не мог, пожалуй, никто.
Этот тезис частично подтвердило последовавшее за концертами в Свердловске крупное весеннее турне “Наутилуса” – первое после почти двухлетнего перерыва. Помимо ряда российских городов группа выступила в Прибалтике – в частности в Вильнюсе и Таллинне.
Вспоминает Бутусов:
Нас там очень полюбили. Не за то, что мы играли что-то очень странное и кривое, а за то, что приехали в такой судьбоносный для всей Прибалтики момент и как бы невольно оказались соучастниками в их борьбе за независимость.
Это было так и не так.
В том же Таллинне “Наутилус” знали по блестящему выступлению летом 1987 года в одной компании с “Алисой” и “ДДТ”. Ностальгические воспоминания о том концерте в течение трех лет служили дежурной темой кухонных разговоров – насколько кухонные разговоры возможны в Эстонии. Тем не менее резонанс от того свердловско-ленинградского прорыва был настолько силен, что многие люди, не попавшие на концерт и имевшие о нем лишь смутные крохи информации, все это время жили в ожидании повторного приезда “Наутилуса”. Конечно, до Таллинна доходили слухи о кардинальных переменах в составе группы, но к ним не относились чересчур серьезно, не без оснований полагая, что кашу маслом не испортишь.
В отличие от концерта 1987 года аншлаг в апреле 1990-го был стопроцентный. Люди стояли в проходах таллиннского “Горхолла”, свешивались с галерок, ютились в коридорах. Большинство зрителей проморгало наутилусовский триумф трехлетней давности и сейчас ринулось на концерт с затаенной надеждой воочию увидеть чудо. Но вместо анонсируемого людской молвой чуда они узрели на сцене мираж в виде зафуззованного гитарного индиварианта, который не спасали даже фантастические барабанные соло Джавада.
