Елена Грицак - Эльзас и Страсбург
Как и Швенди, скульптор Бартольди известен узкому кругу соотечественников, зато его лучшее произведение знают все. Установленная в нью-йоркской гавани, статуя с официальным названием «Свобода, несущая свет миру» была совместным франко-американским проектом. Заокеанские партнеры взяли на себя пьедестал, а французы выполнили все остальное, то есть собственно статую. Бартольди превосходно владел резцом, кистью и даже знал архитектуру, которой обучался в Париже. Расчетом сложной конструкции – мощной металлической опоры и каркаса – занимался инженер Александр Густав Эйфель, как нетрудно догадаться, будущий создатель Эйфелевой башни. Достигая в высоту 46 м, статуя Свободы состояла из 300 огромных медных пластин.
Произведения Бартольди в Кольмаре можно встретить повсюду, например на площади у доминиканского монастыря
Работа велась одновременно в обеих странах, причем и французам, и американцам не хватало денег, поэтому проект к назначенному времени не был готов. Его осуществление могло бы состояться нескоро, не займись Бартольди сбором пожертвований. Невзирая на трудности, заказчики пожелали приурочить окончание работы к празднованию 100-летия подписания Декларации независимости, но из-за денежного кризиса получили готовый монумент лишь десятилетие спустя.
Летом 1886 года американцы смогли увидеть долгожданный шедевр. Им представили огромную статую женщины в ниспадающих одеждах, с «горящим» факелом в правой руке. Голову Свободы венчала корона, чьи зубцы олицетворяли части света. Моделью для грандиозной скульптуры послужила мадам Бартольди, что наполнило гордостью сердца земляков мастера и вызвало появление поговорки: «Факел американской свободы зажгла эльзасская женщина». Сегодня рабочие модели статуи можно увидеть в одном из нью-йоркских музеев, а на родине Бартольди, в доме на Торговой улице выставлены его ранние произведения и некоторые относящиеся к ним документы.
Создатель статуи Свободы был пламенным патриотом Франции. После того как французы проиграли германцам военную кампанию 1871 года и покинули Эльзас, он заявил, что не вернется в Кольмар, пока тот не станет французским. Свои горькие чувства художник выразил в композиции «Маленькая эльзаска, плачущая у пограничного камня». Он остался в Париже, плодотворно работал, создал много замечательных монументов, хотя ни одно из произведений той поры нельзя сравнить со статуей Свободы. Франция вернула Эльзас только через полвека, но Бартольди об этом не узнал, поскольку скончался вдали от родины, ни разу не посетив германский Кольмар.
Вдоль по Винной
Геологи утверждают, что Эльзас как территория сформировался примерно 50 миллионов лет назад на месте гигантского разлома, захватившего Вогёзы и относящийся к Германии горный массив Шварцвальд. В те времена высокие хребты защищали этот далеко не южный край от влажного ветра с запада, а развернутые на восток пологие склоны хорошо прогревались солнцем. Собственно, такие же условия отличают и сегодняшний Эльзас, способствуя росту винограда там, где климат, казалось, этого не позволяет.
Эльзасская Винная дорога извивается среди гор и виноградников словно лента
Археологи относят появление местного виноградарства к концу каменного века. Судя по внушительным кучкам косточек вблизи стойбищ, прародители современных эльзасцев очень любили виноград, сначала дикий, который служил закуской, потом взращенный своими руками, употреблявшийся в виде напитка. То, что понимается под словом «виноделие», возникло немного позднее, вероятно, с приходом римлян, свидетельством чему являются те же косточки, найденные уже поблизости от винных бочек. К созданию Винной дороги они отношения не имеют, иначе та не была бы такой извилистой. Как известно, легионеры прокладывали прямые пути, а знакомая каждому французу 170-километровая дорога вьется словно лента, огибая горы, катясь через живописные долины, исподволь подводя к цветущим деревням, где каждый хозяин держит двери в свой погреб распахнутыми, таким образом предлагая путникам отведать молодого вина.
На всем протяжении Эльзасской Винной дороги исторические достопримечательности удачно сочетаются с винно-гастрономическими. Не удивительно, что для большинства целью путешествия по ней является именно дегустация. Даже направляясь по делам, невозможно устоять перед искушением купить пыльную бутылочку здешнего рислинга – короля эльзасских вин, – насладиться вкусом токая или ароматного муската. Лишь для немногих этот путь представляет возможность перенестись в давние времена, погрузиться в мир ремесленников, искусство которых веками переходило из поколения в поколение.
Эльзасское виноделие достигло расцвета в пору позднего Средневековья. Тогда дубовые бочки в огромных количествах переправлялись вниз по Рейну в Базель, где вино обменивалось на сыр и масло. Еще более выгодный обмен совершался на севере Германии, например в Кёльне, где богатые голландские и английские торговцы платили за благословенный напиток золотом.
Средневековые крестьяне на уборке урожая
Виноделы Эльзаса, подобно своим европейским коллегам, объединялись в цеховые братства, подчиняясь правилам, обязательным для всех, и в работе, и в обычной жизни. Однако не стоит думать, что раньше каждая капля вина была образцом чистоты, а ее создатель – примером честности и беззаветного служения делу. Конечно, во все времена существовали плуты, которые разбавляли вино водой, добавляли в бочки сахар, соль, серу или пепел. Некоторые умели превращать белое вино в красное с помощью темных ягод. Однако члены гильдии винных приставов (гурме) зорко следили за тем, чтобы нарушения не переходили в правило, поэтому большинству покупателей все же доставалась продукция не просто качественная, а достойная похвалы.
В 1522 году в эльзасских летописях был впервые упомянут мускат, немного позже европейцы узнали несколько видов пино, затем посыпались восторги по поводу вкуса рислинга и траминера. Предполагается, что вино осой, о котором писал Уильям Шекспир, тоже было эльзасским, возможно, его создали виноделы города Риквир, которым все старались подражать.
Упадок пришел вместе с Тридцатилетней войной: сожженные леса, вытоптанные поля, разрушенные и опустевшие города, мертвые деревни среди вырубленных виноградников. После такой катастрофы эльзасскому виноделию пришлось восстанавливаться в течение 2 столетий. Население края уменьшилось более чем наполовину, но французские, германские и швейцарские поселенцы заметно улучшили демографию, что немедленно сказалось и на экономике. Второе серьезное испытание виноделам пришлось выдержать в конце XIX века, когда, водворившись в Эльзасе, германцы запретили продавать местные вина под оригинальными названиями. В то же время разрешалось разбавлять ими рейнские напитки, имевшие неприятный для многих кисловатый вкус. Как часто бывает, патриотизм, взыгравший в душе покоренных эльзасцев, подвигнул некоторых из них на героизм. В трудных условиях оккупации особо активные виноделы учредили институт Оберлэн, благодаря которому не только сохранились все местные сорта винограда, но и возникли новые, например гевюрцтраминер, впоследствии завоевавший всемирную славу. Потом была война, были тягостные переходы от Франции к Германии и обратно, дважды – тяжелый экономический кризис, оттого настоящий ренессанс местного виноделия начался только в середине XX века, и тогда же стали применяться первые законы.
В настоящее время условные эльзасские виноградники представляют собой узкую (100 км длиной и 4 км шириной) полосу. Они тянутся по оси юг-север от города Танн до местечка Марленхайм, известного как старейшее винодельческое поселение Эльзаса, где делают превосходные розовые вина. Вдоль полосы виноградников располагаются 110 деревень, принадлежащих обоим департаментам: как Верхнему Рейну, так и Нижнему. Стоит сказать, что сегодня виноделы Эльзаса подчиняются правилам, составленным из того, чем руководствуются их коллеги в других регионах Франции, поэтому местная законодательная база, по сути, является эклектичной и в то же время самобытной смесью. Только здесь, например, законом охраняются и место происхождения вина, и сорт винограда, ставший его основой.
В Эльзасе виноградники окружают каждую деревню
В нынешнем Эльзасе виноградники окружают каждую деревню, поднимаясь вверх по пологим склонам холмов. Кусты здесь, как правило, совсем невысокие, не больше 1 м в высоту, зато сами участки изумляют ухоженностью. Даже в наш технический век убирают виноград вручную, чтобы не повредить хрупкую лозу. Сами вина тоже изготавливаются непромышленным способом, без огромных комбинатов, гремучих машин и тысяч служащих, хотя и с использованием современного оборудования. Небольшие артели или отдельные семьи занимаются виноделием в течение столетий, поэтому все, кто в них состоят, прекрасно знают свое дело. Потомственные мастера, они очень дорожат своим искусством (не ремеслом!), беспокоятся о качестве, не желая лишиться права ставить на бутылках клеймо «Продукт Франции».
