Уильям Моррис - Искусство и жизнь
И что приобретем мы такой дорогой ценой? Будет ли это славой, богатством и миром для наших потомков? Увы, это не так! Ибо эти блага — завоевания справедливой войны, но если мы намереваемся вести войну несправедливую, которую нам сегодня навязывают глупцы и трусы, тогда утрата материальных богатств принесет нам лишь новые материальные утраты, отнятая у нас работа лишит нас надежды, вместо утраченных нами друзей и близких мы обретем врагов, начиная с отца и кончая сыном.
Да, это несправедливая война, и не нужно самих себя обманывать! Если мы начнем теперь войну с Россией, то будем воевать не во имя того, чтобы наказать ее за совершенные ею дурные деяния или предостеречь ее от дурных деяний в будущем. Мы будем воевать, чтобы подавить справедливое восстание против турецких грабителей и убийц, чтобы подогреть остывшую радость в сердцах глупых бездельников, бессмысленно взывающих к «энергичной внешней политике», чтобы оградить обожаемое нами владычество в Индии от малодушного страха перед вторжением, которое может произойти столетие спустя — или же вообще никогда. Мы отправимся на войну с целью вновь продемонстрировать перед удивленным взором Европы мощь нашей армии и флота и укрепить слабые надежды наших держателей турецких облигаций. Трудящиеся Англии! Во имя каких же из названных целей сочтете вы нужным голодать или умирать? Может быть, все эти цели и образуют совокупность британских интересов, о которых мы недавно слышали?
А что собой представляют люди, размахивающие перед нашим лицом знаменем, на одной стороне которого написано — британские интересы, а на другой — русские злодеяния? Кто эти люди, втягивающие нас в войну? Давайте присмотримся к этим спасителям британской чести, к этим поборникам свободы Польши, к этим воинствующим судьям преступлений России!!.. Они знакомы вам? Это — алчные и азартные игроки биржи, это — праздные офицеры армии и флота (сущие бедняки!), изможденные клоуны из клубов, безрассудные поставщики сногсшибательных военных новостей к роскошному утреннему столу господ, которым нечего терять на войне, и, наконец, на самом последнем месте — это охвостье тори, которому мы, безумные, устав от мира, разума и справедливости, на последних выборах отдали свои голоса, дабы они «представляли» нас, а прежде всего их главарь, старый охотник за титулами, который, забравшись наконец в графское кресло, дерзко смеется{21} в лицо озабоченной Англии, когда его пустое сердце и изворотливые мозги замышляют тот удар, который, вероятно, навлечет на нашу голову разруху и уж наверняка посеет в стране неразбериху. О, позор, двойной позор, если мы, предводительствуемые такими людьми, отправимся на войну против народа, не являющегося нашим врагом, — против Европы, против свободы, вопреки нашему характеру и надеждам мира.
Трудящиеся Англии! Выслушайте все-таки одно предупреждение! Я сомневаюсь, знаете ли вы, до какой степени ожесточены сердца определенного слоя этой страны ненавистью к свободе и прогрессу. Их газеты пытаются замаскировать это ожесточение языком благопристойности, но если бы вы только услышали их разговоры между собой, как нередко случалось слышать мне, то я не знаю, какие именно чувства — презрения или гнева — наполнили бы ваши сердца при виде их глупости и высокомерия. Эти люди могут говорить о вашем классе, о. его целях и его руководителях только насмешливо и только оскорбительно. Будь их власть, то, даже если бы это привело к гибели Англию, они растоптали бы ваши справедливые стремления, заставили бы вас смолкнуть, связали бы вас по рукам и ногам и отдали во власть необузданного капитала.
Именно эти люди — и я утверждаю это с полным основанием — душа и тело партии, которая гонит вас на несправедливую войну. Неужели русский народ может быть вашим или моим врагом в такой же мере, как эти люди, которые выступают врагами справедливости в любой ее форме? Теперь они могут причинить нам лишь небольшой вред, но если разразится война, несправедливая война, со всей ее анархией и злобой, кто может сказать, какова будет их власть, какой шаг назад мы сделаем? Соотечественники, не закрывайте на это глаза, и если вы намерены поправить какие-то беды, если вы в сердце своем надеетесь мирно и уверенно повышать благосостояние своего класса, если вы жаждете досуга и знаний, если вы стремитесь уменьшить проявления неравенства, которое было для нас камнем преткновения с первых шагов истории, тогда отбросьте косность и возвысьте свой громкий голос против несправедливой войны, обратитесь к нам, средним классам, с призывом сделать то же самое, чтобы все мы настойчиво и торжественно протестовали против вовлечения нас (кто знает, во имя чего?) в НЕСПРАВЕДЛИВУЮ ВОЙНУ. В ту несправедливую войну, победа в которой принесет нам позор, утраты и обвинения, ну, а если мы потерпим поражение — что тогда?
Трудящиеся Англии! Я не могу поверить, чтобы под напором решительного сопротивления, сопротивления всех, кого самым близким образом затрагивает война, какое-либо английское правительство оказалось бы настолько безумным, чтобы втянуть Англию и Европу в несправедливую войну.
Поборник справедливости 11 мая 1877 г.
РЕДАКТОРУ «ТАЙМС» Разрушение городских церквей
Сэр,
Запрос, сделанный лордом Хотоном в палате лордов в четверг, вынудил лондонского епископа признать, что план массового сноса городских церквей, предложенный несколько лет тому назад, неуклонно реализуется. Четыре других церкви должны быть принесены в жертву этому громадному городу его безвкусицей и поклонением мамоне. Прошлый год оказался свидетелем разрушения прекрасной церкви св. Михаила на Куинхайсе и церкви Всех Святых на Бредстрите, на стенах которой красовалась надпись, что там был крещен Мильтон. Церковь св. Дионисия, превосходное сооружение Рена, теперь разрушается. В течение тех же последних десяти лет уничтожены красивая церковь св. Антолина, с ее прекрасным шпилем, изящная небольшая церквушка Майлдреда в Полтри, Всех святых в Стейнинге, за исключением башни. Исчезли собор св. Джеймса в Дьюк-Плейсе, церковь св. Бенета, церковь Благодати с ее великолепным шпилем, башни и капелла Всех великих святых на Темза-стрит. Вынесено решение снести следующие сооружения: Башмаки св. Маргариты на Рудлейн, церковь св. Георгия на Ботольф-лейн, св. Матфея на Фрайди-стрит, св. Майлдреда на Бред-стрит. Должны быть уничтожены, таким образом, все эти возведенные Реном{22} сооружения. Две же церкви — св. Майлдреда на Бред-стрит и Башмаки св. Маргариты — обладают шпилями особенно своеобразными, великолепного рисунка. Не следует думать, что в опасности только эти церкви, ибо предполагаемое их разрушение говорит о той судьбе, которая рано или поздно должна постичь все церкви, построенные Реном в этом городе, если только англичане не проснутся от спячки и, выразив сильный и серьезный протест, не дадут церковным властям понять, что они не будут покорно мириться с этим диким и чудовищным варварством. С точки зрения искусства утрата этих сооружений окажется невозместимой, поскольку сооружения Рена, несомненно, связующее звено в истории церковного искусства нашей страны.
Многие полагают, будто сохранения собора св. Павла, великолепного шедевра этого архитектора, вполне достаточно, чтобы показать его взгляды на церковную архитектуру. Но это далеко не так. Ибо, хотя собор св. Павла и величествен, он представляет собой одно из весьма распространенных на континенте сооружений, имитирующих собор св. Петра в Риме{23}. Действительно, собор св. Павла едва ли можно воспринимать как английское сооружение, но, скорее, как английскую дань великому итальянскому подлиннику, в то время как церкви города служат примером чисто английского архитектурного ренессанса в той части, в какой он был связан с церковными стилями. Эти сооружения иллюстрируют архитектурный стиль, характерный не только для нашей страны, но также и для нашего города, и если они будут уничтожены, исчезнет представляемая ими особая стадия архитектуры. На континенте нет ничего такого, что хотя бы напоминало церкви нашего города, и тот факт, что они находятся в такой близости друг к другу, лишь повышает их ценность для изучения. Большое их достоинство состоит в том, что, хотя они и невелики в своих размерах, — едва ли длина какой-нибудь из них превышает 80 футов, — они отличаются великолепными пропорциями, великолепным решением своих масштабов, которые делают их гораздо более внушительными, чем многие здания, превосходящие их по размерам вдвое и втрое. Существующая между ними связь, равно как и связь их с большим кафедральным собором, который они окружают, величие купола, подчеркнутое тонкими конусообразными шпилями, преодоление скуки и монотонности общей линии неба в городе — все это неоспоримые доводы в пользу их сохранения. Несомненно, богатейший город, столица торгового мира может позволить себе небольшую жертву и предоставить под эти красивые сооружения небольшие участки земли. Так ли уж необходимо, чтобы каждый клочок земли в Сити был подчинен производству денег, и должны ли исчезнуть из богатого Сити церковные сооружения, эти священные воспоминания о великих и уже умерших предках, памятники прошлого, сооружения величайшего архитектора Англии? Если так, тогда, увы, прощай наша любовь к искусству! Тогда, увы, прощай то английское чувство самоуважения, о котором мы столь часто слышим. Увы, как жаль наших потомков, которых мы грабим и лишаем этих произведений искусства, хотя наш долг — передать им эти сооружения нетронутыми и неиспорченными. И жаль нам самих себя, ибо чужеземные народы и наши собственные потомки увидят, что мы оказались единственными из всех людей, когда-либо населявших землю, у которых не было собственной архитектуры и которые прославились как разрушители сооружений своих предков.
