Творение. История искусства с самого начала - Стонард Джон-Пол

Демонстрация могущества через создание огромных, геометрически безупречных сооружений, не похожих ни на какие природные формы, в дальнейшем оттачивалась в более прочных материалах (известковый камень) в Гизе, где сын Снофру, Хуфу (Хеопс), и внук Хафра (Хефрен) возвели собственные «побеждающие смерть машины». Вместе с пирамидами сына Хафры, Микерина, эти сооружения явили собой небывалое грандиозное зрелище: покрытые белым турским известняком, они ослепительно сияли в свете яркого полуденного солнца, чьи лучи они и символизировали, заманчиво мерцали в сумерках и таинственно растворялись в утреннем тумане на краю пустыни, там, где дюны незаметно сливаются с небом, а из долины внизу ветер доносит шум города. Здесь, как и среди монолитов Стоунхенджа, время как будто исчезает, а с ним — как надеялись фараоны — исчезает и смерть.

Статуя фараона Хафра. IV династия. Около 2558–2532 до н. э. Диорит

Самой большой была пирамида фараона Хеопса: она построена из более чем двух миллионов камней, каждый из которых весит не меньше тонны, и достигает почти 150 метров — она была выше, чем зиккурат в Уре, и на протяжении нескольких тысяч лет являлась самым высоким зданием в мире. Несмотря на свои колоссальные размеры, она создана с величайшей точностью: три вентиляционных канала, выходящие из центра гробницы и открывающиеся наружу в верхней части пирамиды, направлены точно на три звезды — на юге это Сириус из созвездия Большого Пса — звезда, связанная с богиней Исидой, на севере это Бета Малой Медведицы — созвездия, в состав которого входит также Полярная звезда; во времена Древнего Египта звезда Тубан созвездия Дракона была ближе к небесному Северному полюсу, и ее можно было видеть через третий вентиляционный канал, соединенный с усыпальницей. Такое космическое представление о человеке как центре непостижимо огромной Вселенной не повторится уже никогда.

Подобно гробнице Джосера, каждая пирамида в Гизе являлась частью целого архитектурного комплекса, включающего мастабы — небольшие усыпальницы для членов семьи фараона и высших придворных (слово «мастаба» происходит от арабского «каменная скамья», поскольку снаружи она действительно имеет форму скамьи). Ежедневные поминальные ритуалы совершались в заупокойном (верхнем) храме, построенном у восточной стороны пирамиды. Оттуда тропинка вела ко второму заупокойному храму (нижнему), служившему воротами в поминальный комплекс. Внутри заупокойного храма Хафры, сверкавшего полированным красным гранитом и белым кальцитом, стояли 23 статуи фараона, вырезанные из твердого темного камня диорита, лишь слегка отличавшиеся позами и формами. Фараон показан сидящим, его голова украшена немесом — головным убором, символом царской власти; над его головой парит Гор, раскинув крылья, словно оберегая его. Хафра совершенно неподвижен и бесстрастно смотрит вдаль.

Этот застывший взгляд был обязательным атрибутом облика фараона, создаваемого в царских мастерских. Он мог иметь весьма отдаленное отношение к реальности, особенно если говорить о роскоши, в которой жил изнеженный фараон. И даже если бы Хафра был милостивым правителем, славящимся своим состраданием и умом (что, похоже, было совсем не так), его бы изображали несгибаемым тираном.

Резная панель из гробницы царевича Рахотепа. IV династия. Около 2613–2494 до н. э. Известняк

Статуя фараона, создававшаяся умелыми мастерами, которые отделывали ее с большим тщанием, выполняла еще и практическую роль — вместилища жизненной силы Хафры, его ка, покинувшей тело после смерти. Для этого статую в храме следовало оживить с помощью ритуала «отверзения уст», когда различные магические инструменты — амулеты, ритуальные ножи и части животных — прикладывались к глазам, ушам, носу и рту, символически открывая их, чтобы могла войти ка. В этом тяжелом камне, устремленном в вечность любой ценой, выраженной не только в деньгах, но и в жизнях, утверждалось беспредельное могущество — причем не только в момент торжественного открытия статуи и пирамиды после смерти фараона, но и само строительство храма и гробниц олицетворяло постоянное размышление о власти и могуществе царя, учитывая, что над возведением всех великих заупокойных комплексов царских династий инженеры, рабочие и скульпторы трудились все годы фараонова правления.

Однако египетские мастера изображали и иные стороны жизни. Рахотеп, брат Хеопса (и, стало быть, дядя Хафры), служил верховным жрецом в Гелиополисе, в храме бога солнца Ра. Его гробница в Медуме была богато украшена резьбой и росписями, изображающими сцены охоты, рыбалки, пахоты и строительства корабля согласно египетским канонам [35], — все эти занятия должны были обеспечить ему богатство и могущество в загробной жизни. На панели из известняка, украшающей ложную дверь, — наглухо заделанный проем, через который душа покойного должна была войти в загробную жизнь, — Рахотеп изображен в профиль, сидящим у стола с подношениями, на котором лежат половинки хлебов. Наверху иероглифами даны обозначения различных полезных предметов, которые ему следует взять с собой в путешествие в загробный мир: благовония, подводку для глаз, вино и инжир. Изначально панель была расписана, и утраченные краски изображали Рахотепа в леопардовой шкуре, спускающейся до самых щиколоток. Всё это говорит не только о загробном пути, но и о стремлении продлить наслаждение земными благами. Когда у вас в распоряжении царские богатства, что может быть досаднее, чем тягостная смерть, внезапно оборвавшая жизнь? И что может быть лучше, чем перспектива бесконечной жизни без каких-либо невзгод?

Статуя царевича Рахотепа и его жены Нофрет. IV династия. Около 2613–2494 до н. э. Раскрашенный известняк

Строгий изобразительный канон исключал «лишнюю» информацию, и мы не можем узнать, кем был Рахотеп помимо того, что приходился сыном фараону Снофру и, стало быть, братом Хеопсу. Однако кое-что узнать всё же можно. Две оштукатуренные и раскрашенные каменные скульптуры комплекса представляют Рахотепа и его жену Нофрет сидящими рядом (во всяком случае, сейчас они сидят вместе, хотя, возможно, статуя Нофрет изначально была в ее могиле, неподалеку). Рахотеп одет в скромную белую набедренную повязку, его кожа темнее, чем кожа супруги, что тоже соответствовало не столько действительности, сколько канону. Его глаза подведены сурьмой, а на шее висит амулет. У Нофрет на голове пышный парик, из-под которого виднеются ее собственные волосы. Под полосатым воротником с серебряными подвесками видны бретели ее облегающего белого платья. Эти незначительные детали позволяют нам заглянуть в их жизнь, невзирая на условность и символичность этих скульптурных портретов. У Нофрет как будто более решительное и умное выражение лица, чем у ее мужа. Возможно, в семейной жизни она играла лидирующую роль и управляла домом, тогда как Рахотеп был сосредоточен на своих жреческих обязанностях, поклоняясь солнцу в Гелиополисе.

У Хеопса был еще сводный брат, Анххаф, надзиравший над строительством его пирамиды и погребальных храмов. Едва ли строительство таких масштабных и сложных сооружений было легким делом, несмотря на то что в Египте сложилась невероятно эффективная система рабочей силы, делившая рабочих на бригады примерно по две тысячи человек, а те подразделялись на более мелкие группы, которые часто соревновались между собой, придавая делу строительства пирамиды дух спортивного состязания. Однако условия труда были весьма тяжелыми, и соперничество нередко оборачивалось бедами и несчастьями, что только добавляло визирю забот. Впоследствии Анххаф стал еще и советником Хафры, известного своим деспотизмом. Сохранившийся бюст Анххафа, сделанный из известняка и покрытый гипсом, являет образ не божественного величия, но практической силы, которая видна в его тяжелом взгляде, мешках под глазами и суровой складке губ. Такого жизнеподобия скульптору удалось достичь благодаря податливому материалу: гипс очень пластичный материал, а известняк мягче, чем диорит. Вполне возможно, что этот образ был создан мастером самого высокого уровня [36]. Впрочем, вряд ли портрет действительно передавал реальные узнаваемые черты Анххафа: древние египтяне, по-видимому, не считали реалистичность доблестью. И всё же перед нами как будто живой человек со своими жизненными проблемами. Кажется, он размышляет вовсе не о том, как будет пировать в загробном мире, а об известковых карьерах Туры, расположенных чуть ниже Гизы по течению Нила, о предстоящей погрузке облицовочного камня для пирамиды… Это образ живого человека, а не бесстрастной власти фараона [37].