Константин Аксаков - Богатыри времен великого князя Владимира по русским песням
В собрании песен Кирши Данилова три песни говорят об Илье Муромце {24}. Кроме их известны еще другие; из них одна напечатана в "Москвитянине" (1843, Ќ 11) {25}, другая — в "Московском Сборнике" (т. 1). Есть также печатная об нем сказка с лубочными картинками, и наконец об нем много в народе рассказов, более или менее известных. Воспользуемся всем, что напечатано и что сохранилось в народе (сколько мы знаем) о богатыре Илье Муромце. Илья Муромец пользуется общеизвестностью больше всех других богатырей. Полный неодолимой силы и непобедимой благости, он, по нашему мнению, представитель, живой образ русского народа.
В селе Карачарове, близ Мурома (оно и теперь еще находится там), жил крестьянин Иван Тимофеевич; у него был сын Илья (Муромец). Илья с малых лет не владел ногами и сидел сиднем тридцать лет. Однажды отец и мать его и вся семья были на работе. Илья оставался один дома. Приходят в дом два старца, подходят к нему и говорят, чтоб он принес им напиться. — "Я без ног, — отвечает Илья, — и сижу сиднем тридцать лет". — "Поди и принеси нам напиться", — говорят ему старцы. Желая исполнить их требование и напоить прохожих старцев, Илья Муромец подымается на ноги, и… встает; он идет и приносит старцам целое ведро. — "Выпей сам", — говорят ему они; Илья выпивает. — "Что ты в себе слышишь?" — спрашивают старцы. — "Слышу в себе силу, — говорит Илья, — дерево с корнем вырву из земли". — "Принеси еще ведро". — Илья идет за другим ведром и приносит. "Выпей и это ведро", — говорят ему старцы. Илья выпивает. — "Что ты в себе слышишь теперь?" — "Если бы кольцо ввернуть в землю, — отвечает Илья, — я бы повернул землю". (По другим рассказам: "Если бы утвердить столб между землею и небом, я повернул бы столб"). — "Это много, — говорят ему, — принеси третье ведро". Илья приносит третье ведро. — "Выпей", — говорят старцы. Илья выпил, и силы в нем поубавилось против второго раза. — "Будет с тебя и этого", — говорят старцы и уходят. Замечательно это предание. Доброе дело возвращает Илье употребление ног и дарит страшную силу; добрым делом начинаются его подвиги, его богатырская жизнь. Илья, оставшись один, идет к своим на работу. Они (по рассказам, сколько я помню) рубили лес. "Смотрите-ка, Илья идет", — заговорили все, увидав его. Илья тут же начал помогать им и принялся с корнем рвать деревья. Ясно стало всем, что Илья — богатырь.
Богатырь Илья Муромец собрался на богатырские подвиги, добрым на радость, злым на страх. Он просит великого благословения у отца и у матери и падает им в ногb. Отец и мать дают ему благословение великое, и Илья едет в Киев дорогою прямоезжею, по которой уже давно никто не ездит, которая уже давно залегла; на этой дороге в лесу свил себе гнездо на семи дубах Соловей-разбойник. Этою-то прямой дорогой поехал Илья. Во время пути, идучи пешком по берегу Оки, в узком месте (быть может, коня он вел за повод), встретился Илья с богатырем, Зюзей, который шел и один тянул расшиву бичевой. Место было узкое; разойтись трудно. "С дороги!" — кричал спесиво Зюзя. Не понравилась эта хвастливость Илье. "Сам с дороги", — отвечает он Зюзе. Зюзя, кинув бичеву, пошел к Илье, чтоб дать ему отведать своей богатырской силы (из рассказа видно, впрочем, что онн знали друг друга или тут сказали свои имена). Не вступает с ним в бой Илья, не хочет драться. Илья хватает Зюзю на руки и кидает вверх. Летит Зюзя вверх и потом летит вниз; сто раз успел он сказать на полете: "Виноват, Илья Муромец, вперед не буду!" Илья подхватил его на руки, поставил на землю и продолжал свой путь.
До сих пор все, сказанное нами, взято из устных рассказов народа, из сказки с лубочными картинками и частью из песни, напечатанной в "Москвитянине"; теперь к этому присоединяются песни из собрания Кирши Данилова.
В темных лесах Брынских {38} наехал Илья на девять дубов; на этих девяти дубах жил Соловей-разбойник. Заслышал Соловей-разбойник конский топот и поездку богатырскую, засвистал по-соловьиному, зашипел по-змеиному, заревел по-звериному; конь пал на карачки под Ильею. Говорит коню Илья Муромец:
А ты, волчья сыть, травяной мешок!
Не бывал ты, конь, во темных лесах,
Не слыхал ты свисту соловьиного,
Не слыхал ты шипу змеиного,
А того ли ты крику (реву?) звериного,
А звериного крику, туриного!
Илья вынул каленую стрелу и пустил в Соловья-разбойника, попал ему в правый глаз, и
Полетел Соловей с сыра дуба
Комом ко сырой земле.
Илья Муромец подхватил Соловья на руки и привязал к седельной луке. Проехал Илья крепкую воровскую заставу, подъезжает к Соловьеву подворью; на семи верстах двор у Соловья, около двора железный тын; на всякой тынинке по маковке и по богатырской голове. Жена Соловья увидала издали Илью Муромца, бросилась с чердака, стала будить своих девять сыновей:
"А встаньте, обудитесь, добры молодцы,
А девять сынов, ясны соколы!
Ступайте в подвалы, берите ключи, отмыкайте ларцы, берите золотую казну, выносите на широкий двор и встречайте удалого добра молодца. Чужой человек едет сюда и везет в тороках отца вашего". Но девять сынов Соловья-разбойника не то думают, они думают обернуться черными воронами с железными носами и расклевать на части Илью Муромца. Подъезжает богатырь ко двору разбойника. Бросилась к нему жена Соловья и молит его: "Бери, удалой добрый молодец, золотой казны, сколько надобно: отпусти Соловья-разбойника, не вези его в Киев". Грубо поговаривают девять сынов Соловья. — Не обращает внимания Илья на их речи, ударил он своего доброго коня, и только его и видели,
Что стоял у двора дворянского.
Как сокол, летит Илья и приезжает в Киев на двор княженецкий, соскакивает с коня, привязывает к дубовому столбу и идет в светлую гридню, молится Спасу со Пречистою, кланяется князю и княгине и на все четыре стороны. У великого князя Владимира был в то время почестный пир, и много было на пиру князей и бояр, много сильных-могучих богатырей. Илье подносят чару зелена вина в полтора ведра; Илья берет одной рукой и выпивает одним духом. "Ты скажись, молодец, — говорит ему ласковый князь Владимир, — как тебя по имени зовут: по имени можно тебе место дать, по отечеству можно пожаловать". — "Ласковый стольный Владимир-князь! — отвечает Илья, — меня зовут Илья Муромец сын Иванович; я проехал дорогу прямоезжую из стольного города Мурома, из села Карачарова". Могучие богатыри говорят на это: "Ласковое солнце, Владимир-князь!
В очах детина завирается.
А где ему проехать дорогою прямоезжею? -
Залегла та дорога тридцать лет
От того Соловья-разбойника".
Говорит на это Илья Муромец: "Владимир-князь!
Посмотри мою удачу богатырскую:
Вон я привез Соловья-разбойника на двор к тебе".
Князь Владимир пошел вместе с Ильею на широкий двор посмотреть его богатырской удачи. Вышли тут и князья, и бояре, и богатыри: Самсон Колыванович, Сухан, сын Домантьевич, Светогор, Полкан, семь братьев Сбродовичей, мужики Залешане (Заолешане) и два брата Хапиловы (так именует песня); всего их было тридцать молодцов. Илья стал уговаривать Соловья: "Послушай меня, Соловей-разбойник,
Посвисти, Соловей, по-соловьиному,
Пошипи, змей, по-змеиному,
Зрявкай (зареви), зверь, по-туриному,
И потешь князя Владимира".
Соловей засвистал по-соловьиному, оглушил князей и бояр, зашипел по-змеиному, заревел по-туриному. Князья и бояре испугались, наползались по двору на карачках, тут же и сильные могучие богатыри. Со двора разбежались кони, и сам Владимир-князь с дорогой княгиней едва жив стоит и говорит Илье: "Илья Муромец сын Иванович, уйми ты Соловья-разбойника: эта шутка нам не надобна".
Очевидно, что Илья остался в Киеве и сел богатырем за княжий стол. Из других песен видно, что он оберегает русские пределы; в лубочной сказке говорится, что он разбил идолище. В "Сборнике" Кирши Данилова несколько раз говорится об Илье в отдельных песнях, которые более и более определяют его могучий, спокойный, важный и тихий образ.
На Киев подымался злой Калин-царь. Калин-царь имеет весь вид татарского хана: его нашествие дышит, в песне, ужасом нашествия татарского, — анахронизм очевиден: явление позднейшее перенесено в древнейшую эпоху. Впрочем, сама песня тем не менее древняя. Вместе с Калином собиралось силы на сто верст во все четыре стороны. Не дошед до Киева за семь верст, Калин стал у Днепра, написал ярлыки скорописчатые, выбрал огромного татарина выше всех ростом и послал с ним в Киев. В ярлыках иапнсано:
Что возьмет Калин-царь стольный Киев-град,
А Владимира-князя в полон полонит,
Божьи церкви на дым пустит.
Татарин сел на коня и приехал в Киев на княженецкий двор; соскочил татарин с коня; он не вяжет коня, не приказывает, бежит в светлые гридни,
А Спасову образу не молится,
Владимиру-князю не кланяется,
И в Киеве людей ничем зовет.
Татарин бросил ярлыки на круглый стол перед великим князем Владимиром и, уходя, выговорил слово:
