Жюль Верн - Эдгар По и его произведения
Таков исходный постулат, но этого недостаточно. В самом деле, подниматься все выше и выше — это хорошо, но ведь надо еще и дышать, поэтому Пфааль захватил с собой специальный аппарат, доводящий атмосферу, какой бы разреженной она ни была, до плотности, необходимой для дыхания.
Итак, с одной стороны, воздух можно сконденсировать так, чтобы он стал пригоден для легких, и в то же время в своем естественном состоянии он достаточно плотен, чтобы поднимать воздушный шар. Вы, конечно, понимаете, насколько эти положения противоречат друг другу. Но больше я не буду обращать на это внимание.
Впрочем, согласившись с чудесным началом, в дальнейшем мы увидим, что не менее фантастическим, полным неожиданных замечаний и странных наблюдений, окажется и само путешествие. Воздухоплаватель увлекает читателя с собой, в верхние слои атмосферы. Он пересекает грозовую тучу. На высоте девяти с половиной миль, несмотря на то что он как будто не ощущает давления атмосферы, ему кажется, что его глаза вылезают из орбит, а находящиеся в корзине предметы принимают чудовищные и обманчивые формы. Пфааль продолжает подниматься и вынужден время от времени с помог щью перочинного ножа прибегать к кровопусканию, что приносит ему немедленное облегчение.
С высоты семнадцати миль, — рассказывает он, — земля смотрелась великолепно. На западе, на севере, на юге — всюду, куда проникал взгляд, — простиралась бескрайняя поверхность моря, неподвижная на вид и с каждой секундой принимающая все более глубокий голубой цвет. Вдали на востоке отчетливо вырисовывались Британские острова, западные побережья Испании и Франции и небольшая часть Северной Африки. Было невозможно различить не только отдельные строения, но даже самые города человечества, казалось, исчезли с лица Земли.
Вскоре Пфааль достиг высоты в двадцать пять миль, и взгляд его охватил одну трехсотдвадцатую часть поверхности Земли — не менее. Тут он привел в действие свой конденсирующий аппарат, так что вместе с корзиной оказался внутри настоящего мешка из каучука, где воздух сгущался до плотности, характерной для нормального атмосферного давления. Кроме того, у него было замысловатое приспособление, которое с помощью капель воды, попадавших ему на лицо, будило его каждый час, чтобы он в очередной раз обновил воздух, быстро становившийся непригодным для дыхания в тесном пространстве мешка.
День за днем Пфааль вел дневник путешествия. Он отправился 1 апреля, 6-го оказался над полюсом и наблюдал огромные ледяные поля, причем горизонт полюса заметно расширился за счет кажущегося сжатия Земли. 7-го он определил, что находится на высоте 7254 миль; он мог обозреть весь большой диаметр планеты [46] с экватором на горизонте.
После этого родная Земля начала уменьшаться, но Луны Пфааль еще видеть не мог, поскольку она находилась в зените и шар заслонял ее от глаз. 15 апреля Пфааля привел в изумление ужасающий шум, и воздухоплаватель предположил, что путь его пересек какой-нибудь огромный метеор. 17-го, поглядев вниз, он оцепенел от ужаса: ему показалось, что диаметр Земли резко увеличивается в размере. Неужели оболочка шара лопнула и он стремительно падает с неслыханной и все возрастающей скоростью? Колени у него задрожали, зубы застучали, волосы на голове встали дыбом… К счастью, он сохранил способность рассуждать и скоро с радостью понял, что шар, простирающийся у него под ногами и увеличивающийся по мере падения, — это и есть Луна во всем своем блеске.
Пока герой рассказа спал, аэростат развернуло, и теперь он спускался на сияющий спутник Земли, прямо на горный массив, сложенный, видимо, вулканическими породами.
Девятнадцатого апреля, вопреки новейшим открытиям, удостоверяющим полное отсутствие у Луны атмосферы, Пфааль заметил, что окружающий его воздух становится все плотнее. Нужда в конденсаторе постепенно отпадала, так что можно было уже свернуть каучуковую тюрьму. Вскоре путешественник отметил, что падает с ужасающей быстротой. Он проворно сбросил балласт, а за ним и все, что находилось в корзине, и в конце концов «упал, словно снаряд, в самом центре города совершенно фантастического вида, оказавшись посреди толпы маленьких человечков, никто из которых не произнес ни звука и не потрудился оказать ему хоть какую-нибудь помощь».
Путешествие продолжалось девятнадцать дней. За это время Пфааль преодолел приблизительно 231 920 миль [47]. Взглянув на Землю, он увидел, что она напоминает «неподвижно висящий в небе большой диск цвета темной меди диаметром около двух градусов, причем с одной стороны он был обрамлен сверкающим золотым полумесяцем. Ни морей, ни континентов на нем различить было невозможно, повсюду пестрели пятна различной величины и поясами пересекали диск тропические и экваториальная зоны».
На этом заканчивается странный рассказ Ганса Пфааля. Каким же образом он попал к бургомистру Роттердама, минхеру Супербусу ван Ундердуку? Его доставил на Землю ни больше ни меньше житель Луны, посланец самого Ганса. Умоляя о помиловании, беглец обещал поделиться своими любопытнейшими наблюдениями о новой планете:
…об удивительной смене тепла и холода, о неумолимом, жгучем солнечном сиянии, продолжающемся в течение пятнадцати дней, и о ледяном холоде, воцаряющемся на следующие полмесяца, куда более сильном, чем арктический; о постоянном перемещении, словно в пустоте, влаги, испаряющейся от точки, находящейся непосредственно под солнцем, к точке более удаленной, и о народце, там обитающем, о его нравах, обычаях и политическом устройстве; о странной физической организации жителей Луны, их уродливости, об отсутствии у них ушей, излишних в сталь необычно устроенной атмосфере, а следовательно, об их полном незнании свойств и употребления языка и об их удивительном способе бессловесного общения; о непонятной связи, существующей между каждым гражданином Луны и каждым жителем земного шара, связи, аналогичной той, что имеется между планетой и ее спутником, и о том, что вследствие такой связи жизни и судьбы жителей одного небесного тела переплетены с жизнями и судьбами другого. А кроме того, о мрачных и ужасных тайнах другого лунного полушария, которое благодаря почти чудесному совпадению периода вращения нашего спутника вокруг собственной оси и сидерического [48] периода обращения никогда не поворачивается к нам и, слава богу, никогда не бывает доступным для любопытных глаз земных телескопов.
Поразмыслите хорошенько над всем вышесказанным, дорогие читатели, и вы поймете, какие замечательные страницы мог бы написать Эдгар По обо всех этих необыкновенных вещах! Но он предпочел остановиться, а в конце рассказа даже доказывает, что всё его содержание — не более чем утка. Он сожалеет, и мы сожалеем вместе с ним, о том, что описание Луны с точки зрения физики, а ее жителей — с точки зрения физиологии, морали и этнографии еще только предстоит составить. До тех пор, пока за это не возьмется более вдохновенный или более смелый ум, придется отказаться от познания особой организации лунных жителей, их манеры бессловесного общения между собой и в особенности связи, устанавливающейся между нами и обитателями спутника Земли. Мне почему-то кажется, что, учитывая подчиненное положение их планеты, они в лучшем случае смогут стать только нашими слугами.
Я уже говорил, что Эдгар По по-разному использовал свое необычное воображение, и теперь вкратце расскажу о некоторых результатах, достигнутых с его помощью, обратившись еще к некоторым рассказам. Это, например, «Рукопись, найденная в бутылке» — фантастический рассказ о кораблекрушении, после которого всех выживших забрал корабль-призрак, ведомый тенями. Или «Низвержение в Мальстрём» — головокружительное приключение, пережитое рыбаками с Лофотенских островов. «Правда о случае с г-ном Вальдемаром» — рассказ, в котором умирающий, вместо того чтобы скончаться, впадает в магнетический сон [49]. «Черный кот» — история убийцы, чье преступление раскрыло животное, нечаянно погребенное вместе с жертвой. Рассказ «Человек толпы» повествует об исключительном существе, способном жить только внутри толпы, и о том, как удивленный, взволнованный По вопреки собственной воле бродит за ним по пятам с утра до вечера в дождь и туман по улицам Лондона, заполненным светской публикой, по шумным базарам в компаниях гуляк, по отдаленным кварталам, где собираются пьяницы, — словом, везде, где есть толпа, его естественная среда обитания. И наконец, «Падение дома Ашеров» — ужасающая история молодой девушки, заживо погребенной и возвращающейся к жизни.
Заканчивая перечисление, остановлюсь на рассказе «Неделя с тремя воскресеньями» [50]. Рассказ этот не такой мрачный, как остальные, хотя тоже необычный. Может ли существовать неделя с тремя воскресеньями? Разумеется, может, но только для трех человек, и По это демонстрирует. В самом деле, окружность земного шара составляет двадцать пять тысяч миль [51]. Земля вращается вокруг своей оси с востока на запад [52] в течение двадцати четырех часов [53], то есть скорость ее вращения равна примерно тысяче миль в час. Предположим, что первый индивидуум отправляется из Лондона в западном направлении и преодолевает тысячу миль [54]. Он увидит солнце встающим на час раньше, чем это произойдет с человеком, оставшимся на месте, в Лондоне. Преодолев еще тысячу миль, путешественник увидит солнце на два часа раньше того, кто сидит дома. В конце своего путешествия, вернувшись в исходную точку, он получит целые сутки преимущества перед человеком, не трогавшимся с места [55]. Предположим, что третий индивидуум тоже совершает путешествие в таких же условиях, но в обратном направлении, то есть к востоку; в конце своего кругосветного путешествия он потеряет сутки. Так что же будет с тремя этими персонажами, решившими собраться в воскресенье в исходной точке? Для первого воскресенье уже прошло вчера, для второго оно продолжается сегодня, а для третьего только наступит завтра. Как видите, здесь в шутливой форме По объясняет космографический курьез.
