Иван Ефремов - Наклонный горизонт
Легкое отношение к выпивке и даже к более «крупному» пьянству, которое давно уже бытует в иных книгах, — вреднейший пережиток прошлого в литературных традициях. В стародавние времена для работавшего на свежем воздухе медлительного земледельца выпивка особенной опасности не представляла. В условиях напряженного труда на скоростных машинах алкоголь — яд, отравляющий нервную систему, пьянство — самоубийство, добровольное низведение себя на низкий уровень способностей и выносливости, а для транспортников или летчиков и прямое преступление. Я не имею в виду выпивки на работе — это уголовщина, к сожалению, еще слабо наказуемая (в будущем неизбежны очень строгие меры), а говорю об отравлении себя в нерабочее время. Честно, прямо и откровенно следует нашей литературе говорить о страшном вреде алкоголя, без скидок и всепрощения — с пьянством надо бороться всеми силами искусства.
Пора более серьезно поговорить о нашем спорте. В последнее время мы частенько соскальзывали с правильного пути советского спорта — его обязательной массовости — и переходили зачем-то к записному рекордсменству. С точки зрения социализма, несколько спортсменов, подготовленных до высших или средних показателей, гораздо ценнее любого олимпийского чемпиона. Нам нельзя расходовать основные средства и силы на «звезд» спорта. Кроме того, не всякий вид спорта полезен и нужен для общества, особенно — социалистического.
Пора обратить особенное внимание на тех зрителей, которые проявляют распущенность на стадионах. Зрелище ревущих, свистящих и улюлюкающих зрителей противно самому существу организованного и дисциплинированного социалистического общества, но в нашей литературе о них пишут с одобрительной ухмылочкой. Грубость так называемой «силовой игры» при хоккее может вызвать лишь возмущение, а ведь она рассматривается как нечто само собой разумеющееся. Пора литературе вступить в борьбу и против охоты с ружьями и собаками (конечно, спортивной, а не промысловой). С точки зрения любви к родной природе, охраны животных и воспитания передовой социалистической морали, массовое истребление зверей и птиц охотниками, которые теперь насчитываются миллионами, — типичный пережиток капитализма. Некогда охота для избранных была воспета крупнейшими писателями старой России. Однако надо понять, что времена переменились. Эти традиции должны отмереть, заменившись, скажем, охотой с фотокамерой или помощью ученым в наблюдениях и учете фауны.
Подобных перечисленным, новых точек зрения в литературе будущего найдется очень много. Главное же — надо сойти с утоптанной дорожки одного лишь индивидуального самосовершенствования, которому уделила столько внимания гуманистическая литература реализма XIX века. В условиях растущей плотности населения человек становится в очень большую зависимость от окружающих его людей, а удаление в пустынные места для самовоспитания, отдыха или творчества — не может быть решением вопроса в коммунистическом плане, то есть всеобщем и равном.
Поэтому вопросы поведения человека среди своих сограждан теперь стали настолько важными, что без их решения не может быть создана культура коммунизма. Именно в предвидении этой необходимости и сформулированы пункты Программы партии, говорящие о развитии коммунистической этики и о мерах общественного воспитания. Сюда относится и поведение людей на улицах, и в общественных местах, и в своем доме.
Тонкая разработка всей сложной структуры человеческих взаимоотношений в этом плане еще только начинается нашей литературой, иногда рассматривающей вопросы общественной этики по старинке, даже выступая за мнимую «свободу» поведения, абсолютно невозможную в социалистическом общежитии.
5
Мы преуспели в разоблачении пережитков прошлого, язв капитализма и в изображении тягот дореволюционной жизни. Это стало прочно завоеванной позицией нашей литературы, но беда в том, что часто изображению отрицательных сторон прошлой жизни и современности не противопоставляется реальных, четко понятых положительных черт.
Для прошлого это еще полбеды, просто будущие читатели могут удивляться, как же народ, до такой степени забитый и униженный при царизме, смог остаться великим, создать огромные культурные и материальные ценности и прийти первым к социализму.
Хуже с современностью. Главные положительные черты наших героев — честность, правдивость, близость к народу, мужество, непреклонность, — ведь все эти черты прославляются со времен древнего Египта, и обладающий ими герой еще не является достойным членом именно социалистического общества по той простой причине, что эти требования удовлетворяют идеалам любого общества и любой религии — от буддизма до ислама. Служение народу, высокая сознательность и самодисциплина, ясное представление своей роли в обществе и понимание неизбежного пути развития человечества, жестокая внутренняя борьба с пережитками отмирающей идеологии собственника в своей душе — такой герой или героиня уже гораздо лучше согласуется с представлением об идеале современности. Мало еще отображаются черты нашего советского гуманизма, подчеркнутые в Программе КПСС. От времен жестокой классовой борьбы и периода культа личности в некоторых произведениях современной литературы еще живы традиции замкнутости, недоверия и стремления к подавлению несогласий вместо широкого доверия, убеждения и непрестанной заботы друг о друге, гораздо более приличествующих людям высшей формы общества. Например, внесенная в нашу литературу А. Гайдаром идея тимуровского движения так и не получила дальнейшего развития. А надо без устали развивать идеи широкой взаимопомощи, показывать так часто и так ярко, как она того заслуживает, самую высшую, самую чистую радость, доступную человеку, — доставлять счастье другим людям.
Немало инерции прошлого видно в недостаточной борьбе с бахвальством, с искусственным разграничением между подчиненными и начальниками. Еще мало отражена необходимость простоты в отношениях между людьми (простоты в смысле ясности и открытости, а не упрощенческого подхода к людям), важность деликатности.
Писатели должны проделать гигантскую работу, чтобы вскрыть все общественные соотношения в различных разделах и стадиях производства и сделать зримой каждому его долю в создании общественного блага. Здесь, как нигде и никогда, литературе надо преодолеть плен утилитаризма, нередко принижающего и хорошие произведения. Иной раз гигантские успехи строительства социализма — исполинские электростанции, пылающие домны, беспредельные хлебные поля и миллионные стада, могучие корабли и космические ракеты — захватывают писателя настолько, что заслоняют от него главнейшее, то есть общество людей высшей сознательности, воспитания и образованности. Только для того, чтобы такие люди могли вырастать и совершенствоваться, и создается все это — другой цели нет!
Сам по себе высокий экономический уровень еще ничего не решает без идеи, без коммунистического сознания. Разве не убедителен пример Америки или «благополучных» маленьких стран Западной Европы?
Мало сделано, чтобы показать человеку всю великую сложность взаимоотношений индивида и общества. Я считаю, что на этом пути сделаны лишь первые шаги. Нужно раскрывать сложные качества человека, делающие его достойным высшего и светлого общества — коммунизма. Если учить людей необходимости общественной дисциплины и норм поведения, то делать это не канонически, а помня о том, что дисциплина есть необходимость и в то же время она может иметь оборотную сторону, подавляя некоторые положительные качества — инициативу, ответственность и другие тонкие чувства столь сложнейшего существа, как человек. Чем более сложными и дисциплинированными по отношению к обществу становятся люди, тем более бережно, чутко и внимательно должно воспитывать их общество, не требуя ни малейшей доли сверх того, что действительно нужно. Вопросы воспитания молодого поколения должны рассматриваться литературой как наиболее ответственное дело в жизни всей страны. Благодаря современной технике в руках нашего государства находятся небывало могучие средства просвещения и воспитания, как, например, кино и особенно телевидение. Но мы еще не умеем пользоваться последним.
6
Разумеется, очень трудно мыслить все время диалектически, но без этого литература не сможет отобразить взаимоотношения новых людей в новом обществе. Надо брать явление, событие или переживание не само по себе, а только в развитии и все время помня о двусторонности каждого действия и процесса. Как ни сложен мир душевных переживаний и впечатлений человека, все же он подчинен определенным строгим законам, и знание этих законов больше не может игнорироваться литературой. Широкое развитие и распространение научных знаний уже сделали нетерпимыми ошибки писателей в отображении научной стороны какого-либо явления природы или производственного процесса. Но почему-то ошибки и незнание научной психологии допускаются для психологической литературы — вероятно, из боязни впасть в идеалистические ошибки под влиянием буржуазной фрейдистской науки.
