Наталья Иванова - Русский крест: Литература и читатель в начале нового века
Особенностью «сигнала» (в этом жанре ведь тоже можно работать и на пятерку, и на троечку) является его многослойность. Когда в одном флаконе не один и не два «сигнала наверх», а гораздо больше. Когда этот жанр, имеющий долгую историческую память в нашем отечестве, употреблен для поражения сразу многих целей, желательно крупных. И главной мишенью такого исполнительского искусства является не частное проявление, а целое событие. Поэтому, конечно, дело не в частной реакции Кокшенёвой на Дмитриева или профессуры на Ерофеева. Бери выше.
Событием – в данном случае, который является примером еще одного обращения к неувядающему жанру – явился Форум молодых писателей России с участием молодых писателей из стран СНГ и русского зарубежья, состоявшийся в Липках с 19 по 24 октября.
Липки, о чем говорилось на предваряющей Форум пресс-конференции в ИТАР-ТАСС, выдвинули не то чтобы много, но – нескольких писателей, которых читают и о которых пишут (среди них 3. Прилепин и Р. Сенчин, Д. Гулко и С. Шаргунов). Так вот: на пресс-конференции одним из корреспондентов был задан лукавый вопрос: почему на Форуме ярко представлено лишь одно, протестно-левацкое течение? Что, у Форума идеология такая? Последовал недвусмысленный ответ: мастер-классами руководят более чем разнящиеся своими убеждениями писатели. Причем – как это у Набокова? – имеющие твердые литературные и общественные убеждения. Strong opinions.
Форум посещают с лекциями и выступлениями весьма известные лица – политики, финансисты, культурологи, психологи. Режиссеры привозят спектакли и фильмы. Так это происходило и в этот, девятый раз.
На самом деле, на обсуждении фильма П. Бардина молодым писателям выступить фактически не удалось – говорили (после столь провокативной речи) по преимуществу руководители мастер-классов. Первым с лекцией «о русском», направленной на осуждение фильма и его создателей, выступил А. Казинцев. А Кокшенёва продолжила: 1) фильм против России, потому что в нем осуждается лозунг «Россия для русских», 2) этим фильмом идет формирование «нового антитоталитарного фронта», направленного против фундаментальных, базовых ценностей «русского типа культуры», 3) раз в фильме субтитры на английском – значит, «бери и покупай какое-нибудь Би-би-си!»
Важно не только само содержание «сигнала», – важно, куда он направлен. Кому сигнализируют – о «реестре интеллектуальных услуг», то есть о составе выступающих на Форуме; о направлении и образе их мысли («неустанно славят свободу, демократию»); о формировании «еще одного ликвидаторского проекта»; о борьбе с «христианским миропониманием», с самим «типом русской культуры» (который, получается по логике Кокшенёвой, представлен молодыми фашистами), наконец, с государством? Или кому-то еще до сих пор непонятно идееобразующее послание властей – о державности, православии, о России, вставшей с колен? Кто примет соответствующие меры – и остановит предъявленное Кокшенёвой форменное безобразие? Неужели непонятно, кто в этой истории свои, близкие, а кто – чужие и опасные.
Дело не только в фильме – Кокшенёва выделяет (крупными буквами набрано): И ТУТ МЫ ПОДОШЛИ К ОПАСНОЙ ЧЕРТЕ. Сигнализирует: слишком любят руководители в Липках 90-е годы. А ведь тогда лучшие и активные мужчины шли в братки, а теперь лежат по кладбищам. В общем, не те, что организуют и проводят Форум: нет чтобы «пойти в братки» – шли в администрацию Президента.
Просигнализировано, что фильм антироссийский, режиссер – самоуверенный профан, «мастера» – «подошли к опасной черте», один из них, писатель А. Дмитриев, «близко поднес свое лицо к моему» (таким языком пишут заявления в милицию, а не литературные статьи – вот почему я и вспомнила о все еще могучем у нас, неизжитом жанре). П. Бардин и А. Дмитриев назвали ее «русской националисткой» – чего ж обижаться? Носить звание как орден, ежели таковы убеждения (а они именно таковы). Кокшенёва апеллирует к молодым: как же они смогут преодолеть «агрессивное воздействие» фильма? Подчеркиваю: фильма, – а не жертв, о которых он повествует. Ну и, конечно, само название полосной статьи – «Липа в Липках» – приговор событию. Событию, а не частному случаю. «За молодые умы всегда стоит бороться», – пишет Кокшенёва во врезке, дублирующей в концентрированном виде все ее сигналы. Сигнализирует она и обо мне: «А вот Н. Иванова (журнал „Знамя“) предложила С. А. Филатову показать молодым фильм П. Бардина „Россия-88“». Да, инициатива моя – и, как подтвердилось появлением статьи в «ЛР», правильная: по крайней мере, тот, кто не хочет делать «интеллигентное лицо», обнаруживает истинное.
Литературный герой и символический капитал
Читатели тоже люди. И сегодня они хотят не просто тратить время, а тратить его со смыслом: что-нибудь получать взамен. Например, героя. И желательно, чтобы беллетризация с информацией в одном флаконе. Такой специфический книжный infortament. Чтобы, закрыв книгу, потребитель с удовлетворением понял: у поэта N было три жены, и все —…
Редкий «толстяк» обходится сегодня без распечатывания ЖЗЛ-продукта. Нет прозы или нет, условно говоря, приличного, недепрессивного героя? А так хочется.
Культурный герой нашей действительности – активный, пространственно подвижный, с многочисленными контактами (в том числе враждебными). Героя сегодня играет свита: герой дает свои божественные указания (прекратить, усилить, запретить, закрыть и т. д.). Свита записывает – СМИ «передают». Жила бы страна родная, и нету других забот. Страна поеживается: то рванет ГЭС, то «сушки» с неба посыплются. Стихии: вода, воздух, земля. Огонь. Рейтинг героя растет и укрепляется испытаниями. Герой может и небесам приказать, и течение вод остановить. В герое ощущается олимпийское (божественное) происхождение – вот, кстати, почему есть уверенность, что сочинская Олимпиада обязательно, вопреки скептикам, состоится. Культурные герои в этой ситуации только наращивают символический капитал. А что с литературными?
Оживилась (методологически мертворожденная, по моим наблюдениям) дискуссия о герое наших дней в литературе (С. Беляков, В. Пустовая, Е. Ермолин – в «Новом мире» и «Континенте»). Литературные герои сегодня – «подлые люди» Л. Улицкой, «маленький человек» Евг. Гришковца, «странные люди» М. Кучерской, «ничтожества» Р. Сенчина – материал скорее для реальной критики в духе 60-х. Сословность, безысходность, бесперспективность «героев» взывают не к литературной критике, а к социологии. И всё же дискуссия, при всей ее методологической невнятности, показательна в шукшинском смысле: что с нами происходит. Порой кажется, что сплю наяву и вижу сон, транслируемый с кафедры советской литературы, возглавляемой профессором Метченко (нашим, пролетарским профессором).
Тем временем проблема есть: почему вдруг критики с читателями отправились искать героев современной прозы?
Отправились – и нашли!
Герой словесности (поскольку про Путина с Медведевым байопики еще не созданы, всё впереди) – писатель.
Бесперебойно поставляет книги о писателях, вошедших в пантеон, прозаик Алексей Варламов – через его руки прошли Пришвин, Грин, Булгаков. Тем же занят прозаик, поэт и фельетонист Дмитрий Быков – охвачены Пастернак и Окуджава, впереди Маяковский (о котором, кстати, за последние годы вышло с десяток книг разного качества – от блестящей Бенгта Янгфельда до унылой Карла Кантора). Не отстает от них прозаик и интервьюер Захар Прилепин, написавший книгу о Леониде Леонове. В том, что касается прозаиков филологического происхождения, такой выбор понятен: все-таки про жизнь Высоцкого или жен Блока читать интереснее, чем про богатую внутреннюю жизнь весьма обыкновенного и ничем не знаменитого ученого.
Надо быть Чеховым, чтобы скучную историю, обыкновенную жизнь обыкновенного профессора сделать необыкновенно интересной. Надо быть Набоковым, чтобы заразить мирового читателя переживанием «заурядности» профессора Пнина. Сегодня авторы, ощущая то ли свою литературную недостаточность, то ли пустоту вакансии героя, норовят прицепить свой скромный дар к культовой фигуре. Чтобы написать книжку для ЖЗЛ? Бросьте. Чтобы увеличить свой литературный капитал за счет более чем весомого капитала «звездного» писателя – желательно с судьбой, в которой присутствует Сталин и происходит драматическая смена жен и любовниц. И, собственно, не так уж необходимо заниматься тем, чем писатель, о котором пишется книга, по-настоящему важен – прозой или стихами. Без исторического контекста тоже легко можно обойтись. Потребитель все равно пролистает эти страницы, как школьник философские рассуждения в «Войне и мире». А если контекст все же понадобится – рецепт давно известен: пойти в газетный зал (см. биографию Л. Леонова, которая одновременно печатается сразу в двух толстых журналах).
Я утрирую, но сегодня, во времена разгулявшихся хвастунишек, всякий желает прирастить свой символический капитал чужим. Причем не только «снизу вверх», но и «сверху вниз». Так эффект, пожалуй, даже посильней. Если потоптать как следует, то можно заполучить побольше капитала от того, кого топчешь, – как бы встать вместо него на его же постамент, сбросив памятник. Кто агрессивнее, тот и победитель. По этому принципу, в частности, выстроены книжки Т. Катаевой, которую усиленно раскручивают вроде бы вполне адекватные СМИ. Выпуск «известинского» приложения «Неделя». Вопрос: почему вы такую гадость написали? Ответ: а потому что. Интервью на полосу, да еще и с невнятным комментарием. Это надо «на правах рекламы» печатать.
